Васин. Совершенно верно.
Сафонов. Хорошие пуговицы.
Из другой комнаты выходят Шура и Валя. Валя в галифе капитана, в сапогах, закутанная в полушубок, крепко прижимает его руками к груди.
Валя. Ох, как тепло, Шурка, в капитанском полушубке. Прямо мехом к телу… Хорошо. (Заметив Сафонова.) Спасибо, товарищ капитан.
Пауза.
Входит Ильин.
Ильин. Капитан, к аппарату.
Сафонов. Пойдем, Александр Васильевич; пойдем, начальник особого.
Сафонов, Ильин, Васин и Панин уходят.
Валя. А я их и не заметила. Ну, ничего. Он и правда знаешь какой теплый. А я замерзла… вода, знаешь, даже льдинки в ней. Еле доплыла.
Шура. А он тут переживал.
Валя. Кто это — он?
Шура. Капитан.
Валя. Это почему же?
Шура. Не знаю. Может, ты знаешь?
Валя. Нет.
Пауза.
Все ты врешь, Шурка.
Шура. Ей-богу.
Валя. Ой, холодно. (Поеживается.) Вот даже в полушубке, а все-таки холодно. А знаешь, Шура, я думаю, наверно, мне скоро опять идти.
Шура. Да ну?
Валя. Наверно.
Шура. Неужели капитан тебя опять пошлет? Я просилась, а он не велит. Почему?
Валя. Потому что я здешняя. А ты нездешняя.
Шура. Опять тебя. А сам переживает.
Пауза.
Я на него иногда гляжу, а у него глаза озорные, даже страшно. Он, наверно, до войны озорник был. Беда для баб.
Валя. Он некрасивый.
Шура. Это ничего, что некрасивый. А все равно, озорник был, я знаю. А сейчас притих. Он что тебе, не нравится?
Валя. Нет.
Шура. А когда понравится?
Валя. После войны.
Шура. А война, она знаешь какая будет?
Валя. Какая?
Шура. А вдруг длинная-предлинная. Нельзя после войны. Не скоро.
Валя. Ничего, я терпеливая.
Шура. А я нет.
Молчание. Входят Ильин и Козловский, одетый в рваное штатское платье.
Ильин. Где капитан?
Валя. В той комнате.
Ильин (Козловскому). Садитесь. Замерзли? Водки хотите?
Козловский. Не откажусь.
Ильин. Шура, налей водки товарищу.
Шура наливает в жестяную пружку водки. Козловский пьет.
Козловский. Ну вот. А то прямо из воды — и еще ведут тебя через город.
Ильин. А вы что же думали? Сразу: переправился — и полное доверие, да?
Козловский. Нет, я не думал, но все же… Немцы-то стреляли по мне. Довольно наглядно было. Как по-вашему?..
Ильин. Что верно, то верно. Потому и водки даем, что наглядно.
Входит Сафонов.
Товарищ капитан, вот переправился с той стороны, от немцев.
Сафонов (подходит к Козловскому). Здорово! (Пожимает ему руку.) Откуда идешь?
Козловский. Из-под Николаева пробираюсь.
Сафонов. Так. Чего же это ты? Уж лиман перешел, а потом назад к нам?
Козловский. Я узнал в городе, что тут еще наши, — хоть в окружении, да все-таки наши. Я и подумал: чем дальше идти, дойдешь ли, а тут переплыл — и готово.
Сафонов. Документов небось нет?
Козловский. Есть.
Сафонов. Ишь ты. С документами.
Козловский. Девушки, у вас ножниц нет?
Шура. Зачем?
Козловский. Подпороть нужно.
Валя подходит к нему, помогает распороть рукав.
Партбилет без карточки, конечно. Но главное сохранилось, верно?
Сафонов (рассматривает вымокший партбилет). Верно. Какое звание-то?
Козловский. Младший политрук Василенко Иван Федорович.
Сафонов. Тезки, значит. Что, замерз?
Козловский. Замерз.
Сафонов. Согрели тебя?
Козловский. Согрели.
Сафонов. Это насчет воды у нас плохо, а водка — это у нас есть. Только знаешь, такая жажда бывает, что без воды и водки пить не хочется. Ну, по случаю спасения придется тебе стакан чаю дать. Шура, а Шура!
Шура. Сейчас.
Сафонов. Ты давай сейчас иди спи. Хочешь?
Козловский. Хочу.
Сафонов. Там моя шинель лежит. На ней устройся. А потом мы тебе проверку сделаем и к месту определим. Мне каждый человек нужен. Я тебе отпуска по случаю твоих переживаний не могу дать. Понятно?
Козловский. Понятно.
Сафонов. Иди. Она тебе чай туда принесет.
Козловский идет к двери.
(Неожиданно.) Какой части?
Козловский. Сто тридцать седьмой гаубичной.
Сафонов. Кто командир?
Козловский. Чесноков.
Сафонов. Комиссар?
Козловский. Зимин…
Сафонов. Ну, иди, иди, грейся.
Козловский выходит.
Валя (что-то мучительно вспоминая). Вот не видала я его. Не видала, а голос слыхала. Где я могла его голос слыхать? До войны, что ли?
Сафонов. Голос слыхала. Фантазия одна. Что он, Шаляпин, что ли, чтобы его по голосу запоминать?
Валя. Нет, я слышала, Иван Никитич.
Сафонов. Опять свое. Ты чего бегаешь? Тебе тоже спать надо. Ясно?
Валя. Ясно.
Сафонов. Ну и иди, пожалуйста. А то: голос слыхала. Увидала — интересный военный; конечно, познакомиться сразу захотелось. «Где-то я вас встречала, да где-то я ваш голос слыхала…» Ну, это я шучу, конечно. Ты, главное, спать иди, вот что.
Валя и Шура выходят.
(Ильину.) Панин ушел, что ли?
Ильин. Нет, здесь.
Сафонов. Ты ему скажи, чтоб он потом зашел, с ним поговорил. Человек этот, Василенко, вроде человек хороший. Я, конечно, с радостью. Но все-таки пусть поговорит, чтобы порядок был.
Молчание.
Что меня волнует, Ильин, это меня то волнует, что где Глоба. Дошел ли Глоба до наших войск, или не дошел Глоба — это меня больше всего волнует. Потому что помирать я готов, но помирать меня интересует со смыслом, а без смысла помирать меня не интересует. Ну, пошли. (Выходит. В двери останавливается.) Вернись, скажи Александру Васильевичу, чтобы с нами пошел.
Ильин пересекает сцену, заходит в одну из комнат. Из комнаты Сафонова выходит Козловский. Шинель внакидку, в руках бумажка, приготовленная для закурки. Из двери выходит Ильин, проходит через комнату, вслед за ним неторопливо идет Васин.
Козловский. Товарищ майор, разрешите обратиться?
Васин. Да.
Козловский (вглядываясь в него). Только что из окружения. Закурить нет ли, товарищ майор?
Васин, достав баночку, аккуратно насыпает ему махорки.
(Испытующе глядя на него.) Товарищ майор, я вас где-то видал, по-моему.
Васин (спокойно). А я вас нет. Простите, ваше звание?
Козловский. Василенко, младший политрук.
Васин. А я вас нет, не видал, товарищ младший политрук.
Пауза.
Огонь у вас есть?
Козловский. Спасибо. Есть.
Васин прячет коробку и выходит. Молчание. Козловский один на сцене.
(После паузы, удивленно присвистнув.) Дядя, а?
Обстановка второй картины. На сцене Шура. У нее опухшие, заплаканные глаза. Входит Панин.
Панин. Почему глаза заплаканные?
Шура. Ничего. (Плача.) Если бы вы знали, как мне Ильина жалко! Так жалко. (Плачет.)
Панин. Шура!
Шура плачет; не отвечая, уходит в другую комнату. Входит Валя.
Валя. Здравствуйте, товарищ Панин.
Панин. Здравствуйте, Валечка.
Валя. Ох, дела! Сейчас ребятам патроны возила. Как начали строчить, мне мою машину поранили всю, прямо жалко. А меня нет.
Панин. Что, совсем машину?
Валя. Нет, ходит. Я ей говорю: отправляйся на ремонт. А она говорит: разрешите, товарищ водитель, остаться в строю. Я говорю: ну, разрешаю. Так она и осталась.
