ЛЕВИЙ: Что?
ИУДА: Надо сделать из него реального бога!
ЛЕВИЙ: Что ты говоришь, Иуда? Как «сделать бога»? Бог же – на небесах!.. Это язычники запросто объявляют богами умерших смертных: почти всех отошедших в небытие римских кесарей… Но это не боги, это – лже-боги!..
ИУДА: Нам с тобой нет дела до язычников. Но – смотри… Римский кесарь живёт на виду. Его наблюдают многие. И он совершает все свои деяния на глазах у многих. Поэтому, когда он умирает (ибо и он всего лишь смертный человек), его преемник, новый кесарь, старается причислить своего предшественника посмертно к богам, потому что это выгодно ему самому. Это, разумеется, такая – чисто формальная… чисто внешняя – церемония, но – всё-таки… Наш же Иисус, хотя он генерирует и пропагандирует великие принципы жизни и даже мироустроения, заметен мало кому, и у него нет шансов после смерти быть причисленным к бессмертным богам, получить такой (вполне, кстати, заслуженный им) статус. Разве же это справедливо?
ЛЕВИЙ: Что же тут поделать?
ИУДА: Но – если бы его… за его проповедь… предположим, публично распяли, подвергли мучительной смерти, которую бы увидели и сопережили многие, то и у него возник бы шанс быть причисленным посмертно к богам. Ты меня понимаешь?.. И это произошло бы не по воле кесаря, а по фантазии и воле самих людей, видевших его крестные муки. По мнению народному. А это, я тебе скажу, посильнее воли одного лишь кесаря. Разве не так? Народное сознание быстро бы украсило рассказы о жизни убиенного пророка всевозможными выдуманными чудесами, которых и не было на самом деле. За счёт такого фантазийного резонанса он мог бы стать не просто одним из богов языческого Олимпа… как все эти вознесённые туда единичной волей римские кесари, но – единственным Богом (или – скажем – единственным Сыном Небесного Бога, существовавшего прежде его рождения). Этот взлёт народного мифа о его личности превратил бы его нынешнюю частную проповедь в Божественное Откровение, действенное на все века!
ЛЕВИЙ: Ну, это всё фантазии, Иуда! И с какой же стати римская власть станет способствовать такому возвеличению скромного пророка Иисуса? Да она – и не замечает его…
ИУДА: А что, если взять да и подсказать ей это? Вот что, послушай… А что… А что, если – донести на Иисуса?
ЛЕВИЙ: Донести?
ИУДА: Донести. И объяснить власти его опасность для неё…
ЛЕВИЙ: Что ты говоришь, Иуда? Опомнись!.. Ты – пронизан завистью! Вот и всё…
ИУДА: Зависть? Зависть – это мощный двигатель… Ты – прав… Но – для действия – кроме двигателя нужно ещё и сознание… Герострат… ты помнишь? – всего лишь сжёг какой-то там храм… Из зависти к его строителю. От таких за-вистнических действий никогда не происходит ничего, кроме очевидного вреда. А я… я хочу преобразовать это моё (по сути-то, конечно же, такое же вот завистническое действие – ты прав, ты прав, Левий!..) в некий вполне позитивный акт! Я хочу создать для людей великий и плодотворный культ – на базе проповеди нашего бедного Иисуса. Да, я – при этом – убью, устраню его с моего пути (я поступлю, в этом смысле, совершенно так же, как всякий предатель, как тот же Герострат, то есть – я поступлю как бы не менее подло, да?..), но я же – этим своим деянием – превращу его самого в миф, в легенду, в символ веры… Благодаря мне он взлетит в небеса, как жаркое и благотворное солнце!.. Да-да! Как солнце!..
ЛЕВИЙ: Он – как солнце, а ты – вслед за ним – как луна?..
ИУДА: А ты, Левий, не хотел бы побыть луною – при таком солнце?
ЛЕВИЙ: Но ведь для этого его надо предать!..
ИУДА: Всего лишь – предать…
ЛЕВИЙ: Теперь я верю, что отец твой – дьявол. Это он научил тебя, Иуда.
ИУДА: Значит, по-твоему, это дьявол научил меня? Так, Левий, так… Дьявол?.. Аты помнишь, как однажды я спас Иисуса? Спас от побития камнями… Было такое?.. Тогда выходит, что дьявол любит Иисуса. Значит, дьяволу нужен Иисус, и нужна правда… А вам… вам всем… Иисус не нужен, нет!.. И правда вам не нужна!..
ЛЕВИЙ: Какая, какая правда?
ИУДА: Та, которую Иисус несёт людям, но не может заставить их её принять.
ЛЕВИЙ: Как это не может?
ИУДА: Не может. Потому что – нет пророка в своём отечестве… А я хочу помочь ему. Стать таким пророком… Ты – что, не понимаешь?
ЛЕВИЙ: Помочь?
ИУДА: Помочь! Помочь ему достучаться до людей!
ЛЕВИЙ: И для этого предать и погубить? Да ты не сын дьявола, ты – сам дьявол, Иуда!..
ИУДА (ловко сталкивает его в пропасть): Ну, тогда – прощай!
Подождав и услышав звук удара внизу.
Видно, придётся мне действовать… в одиночку…
Затемнение.
У первосвященника Каифы.
КАИФА (своему помощнику): Я, Каифа, первосвященник иудейский, не привык дожидаться тех, кто ниже меня по рангу. А тут я жду моего редкого гостя, нашу ведунью-чародейку, потому что завишу от неё… Вот это мне не по душе. Я завишу от её уникального дара, которым сам, увы, не обладаю… Хотя этот дар, безусловно, идёт из теневой стороны этого мира. А я, первосвященник, ему завидую… Как вам это понравится?
ПОМОЩНИК: Я сочувствую Вам, господин, но Чёрная Сила уже в приёмной…
КАИФА: Ну так зови её!
ПОМОЩНИК: Слушаюсь.
Выходит; после паузы – в дверях появляется древняя старуха.
СТАРУХА: Блаженный Каифа, я – здесь!..
КАИФА: Ты заставляешь себя ждать.
СТАРУХА: Это не я. Это – Пилат (прокуратор)… Ты же знаешь, что мои чары могут проникать в него только во сне. Только когда он спит, я могу умертвлять его мозг, выгрызая его слой за слоем, как мне было велено. Но у него бессонница. Он почти перестал спать или делает это крайне редко и непредсказуемо по времени. Он меня замучил. Мне приходится красться по пятам его внезапных засыпаний, чтобы хоть как-то двигать вперёд поставленную тобой, первосвященник, задачу: убить его мозг.
КАИФА: Я понимаю, я понимаю… Но скажи: насколько далеко ты продвинулась в этом направлении? Нам нужно свалить Пилата (этого ненавистного нам римского наместника) как можно скорее, пока он не погубил нашу веру и наш народ.
СТАРУХА: Я делаю всё возможное. Ручаюсь, что полголовы я ему практически снесла. Но – ещё полголовы у него осталось! А он почти перестал спать!.. Я делаю всё, что могу…
КАИФА: Как жаль, что возможности колдовства столь же, по сути, ограничены, как и возможности молитвы!.. Везде есть какие-то объективные причины, препятствующие достижению цели.
СТАРУХА: Таковы законы бытия, первосвященник… Имейте терпение, и со временем ваша цель будет достигнута.
КАИФА: Ну хорошо. Иди…
Старуха с поклоном выходит, входит помощник.
ПОМОЩНИК: Тут пришёл некий Иуда из Кариота. Просит принять его.
КАИФА: Кто это? И что ему надо?
ПОМОЩНИК (вполголоса): Он хочет на кого-то донести…
КАИФА: Пусть войдёт.
Помощник впускает Иуду.
ИУДА: Блаженный Каифа! Я, Иуда, – человек благочестивый и в ученики к Иисусу Назарею вступил с единственной целью: уличить обманщика и предать его в руки закона.
КАИФА: Вот как?.. Скажите, пожалуйста!.. А кто он такой, этот… твой… Назарей?
ИУДА: Ну как же?.. Блаженный Каифа наверняка мог слышать о проповеди Иисуса и о чудесах, о ненависти его к фарисеям и храму, о постоянных нарушениях им закона и, наконец, о желании его исторгнуть власть из рук церковников и даже – создать своё особенное царство.
КАИФА: Мало ли в Иудее обманщиков и безумцев?
ИУДА (горячо): Нет, он – опасный человек, он нарушает закон. И ты это знаешь, ты это знаешь, Каифа… И ты не можешь не хотеть уничтожить его… Пусть лучше один человек погибнет, чем – весь народ.
КАИФА: Весь народ?
ИУДА: Впоследствии…
КАИФА: Ты… на что это намекаешь?
ИУДА (протягивает ему пергамент): Вот… Взгляни-ка сюда, первосвященник. Это запись речей Назарея… Перед твоими прихожанами, между прочим…
Каифа берёт у него пергамент и смотрит.
КАИФА (читает): «Говорю вам: рухнет храм старой веры и создастся… на руинах его… новый храм истины…».
ИУДА: Видишь? Видишь?.. «На руинах его…».
КАИФА (одобрительно кивнув): Да… Тут есть некое зерно опасности… А что? У него много учеников?
ИУДА: Да, много.
КАИФА: И они любят его?
ИУДА: Да, они говорят, что – любят. Очень любят: даже больше, чем самих себя.
