ФРАНТИШЕК. Могу я спросить, вы с пани Зитой знакомы?
ВИНЦО. Давно! Лет пятнадцать, по крайней мере. Странная женщина.
ФРАНТИШЕК. Неудивительно, после той страшной аварии…
ВИНЦО. Она была странной всегда, и до аварии тоже, насколько я знаю.
ФРАНТИШЕК. Вы знали ее до аварии?
ВИНЦО. Да нет, до этого не знал. Только после аварии. Приходит раз ко мне в салон весьма стройная клиентка, разглядывает ткани на прилавке, причесывается, как у себя дома, листает модные журналы, представляете, просит одолжить портновский сантиметр, скручивает его, копается в стопках белья.
ФРАНТИШЕК. Вы — портной.
ВИНЦО. Она выбирала ткани для дочерей. Но жена районного прокурора мне прозрачно намекнула, в чем тут дело.
ФРАНТИШЕК. Да что вы говорите!
ВИНЦО. У Зиты нет дочерей. Нет. А вы что о ней думаете?
ФРАНТИШЕК. В моем приходе нет более образцовой особы. Истовая христианка, стоит всегда впереди, перед самым алтарем и внимательно ловит каждое слово проповедника. У меня часто возникает такое необычное чувство…
ВИНЦО. Вот я и говорю, странная она.
ФРАНТИШЕК. …Будто я обращаюсь на проповеди только к ней.
Входит ЙОЖО. Прилично одетый, в галстуке, в добротном плаще. Он спешит. Достает из портфеля письмо, но тут же его прячет. ВИНЦО и ФРАНТИШЕК замечают письмо. ЙОЖО вздыхает и недовольно машет рукой. За его спиной появляется ПОВАР ИЛЬЯ, хочет что-то сказать, жестикулирует.
ЙОЖО. Чего тебе здесь надо? Где твоя хозяйка?
ПОВАР ИЛЬЯ. Я — повар, я…
ЙОЖО. Тебя мне только сейчас не хватало. Где хозяйка? (Смотрит на часы.) Что ей, собственно, надо — я же спешу. Она вообще дома? Просто кошмар! Посылает телеграмму, а самой нет.
ПОВАР ИЛЬЯ (обиженно). Хозяйка сейчас придет.
ЙОЖО замечает за спиной у ИЛЬИ ЗИТУ, расплывается в улыбке и уже не обращает на ИЛЬЮ внимания. У ЗИТЫ строгий озабоченный вид, она подает ЙОЖО руку, ИЛЬЯ сочувственно смотрит на хозяйку.
ЙОЖО (с неотразимой улыбкой пожимает Зите обе руки). Что-то случилось?
ЗИТА (улыбается, ее напряжение проходит). Я хотела бы вас познакомить.
ЙОЖО (отпускает руки Зиты). Почему бы и нет.
ЙОЖО подходит к ВИНЦО и ФРАНТИШЕКУ, они знакомятся.
ЗИТА стоит под крестом за их спинами, с облегчением вздыхает.
ЗИТА. Господа, я очень рада, что вы посетили меня в этот вечер. Очень рада. Я хотела бы пригласить вас на ужин. Надеюсь, вы не откажетесь. Я знаю, это необычно — приглашать на ужин сразу троих мужчин.
ВИНЦО (многозначительно смотрит на мужчин). Сегодня, сейчас, в данный момент?
ЗИТА. У меня свой повар. Мы будем ужинать здесь. Разумеется, здесь. А вам здесь не нравится? Куда вы хотели бы пойти на ужин? Илья ведь уже готовит. Илья, ты готовишь?
ПОВАР ИЛЬЯ. Конечно.
ЙОЖО. И что это будет? (широким жестом снова хватает Зиту за руку.) Впрочем, все равно. Я остаюсь. Ладно.
ПОВАР ИЛЬЯ уходит.
ЗИТА. У меня для вас хорошее предложение. (Пауза.) Все вы меня знаете. И знаете, как я жила. Жизнь моя не была легкой, вы знаете, но к вам я всегда могла обратиться, положиться на вас. Однако только сегодня я набралась смелости, чтобы отблагодарить вас за всё. Мне нужны именно такие мужчины, как вы. Мы создадим три фонда. Каждый из вас станет президентом одного из них. На счет каждого фонда я положу крупную сумму денег. Хотя речь идет о фондах, в ваших руках будет оставаться определенная прибыль. Кроме того, я назначу вам регулярное жалованье, о его размерах мы договоримся. Сначала обсудим более подробно отдельные программы. Условие у меня одно: фонды должны иметь благотворительную направленность. По зрелом размышлении я выбрала из числа разных кандидатов именно вас, вас троих, поскольку, как я уже сказала, на вас можно положиться. Я уверена, что именно вы будете достойно представлять меня в высших сферах.
ЙОЖО. А это не будет для нас (смотрит на Винцо почти брезгливо) слишком тяжелым бременем? Ты понимаешь, что я имею в виду.
ЗИТА. А вы как на это смотрите, отче?
ФРАНТИШЕК. Несомненно, это будет тяжким бременем, пани Зита. А главное! Я — и деньги! Разве у меня есть опыт такого рода? Поистине — бремя.
ЗИТА. Никакого бремени. У вас будет финансовый консультант.
ЙОЖО. Эксперт. Но и эксперт de facto — это тоже бремя.
Входит РЕУЛ в цивильном костюме, с чемоданчиком. Молча достает и раскладывает на столе бумаги, три кучки банкнот и проводит с ними манипуляции. Зита отходит в сторону.
РЕУЛ. Pergamus ad institutam. Перейдем к делу. Пожалуйста, садитесь. (Раздает деньги.) Это ваше жалованье за полгода вперед. Распишитесь здесь.
Мужчины принимают пачки денег и расписываются в получении. РЕУЛ дует на подписи и прячет бумаги в чемоданчик. Достает другие.
А теперь вот это. Трудовые договоры и документы, подтверждающие ваши полномочия.
Мужчины листают бумаги, что-то читают, больше других сосредоточился на текстах Йожо.
ЙОЖО. Кто разрабатывал эти документы?
Возникает напряженная пауза, ВИНЦО и ФРАНТИШЕК переключают внимание на ЙОЖО, ожидая какого-то комментария.
Зита, вот это называется — безупречный профессионализм. Отличный документ. Здесь абсолютно все учтено и отражено. Ничего не упущено.
ЗИТА. Благодарю вас, господа. (Подходит ближе и словно невзначай заглядывает в последнюю папку, прочитывает что-то, очевидно, важное для нее, более важное, чем предыдущие документы.) Вы довольны?
ФРАНТИШЕК. Я доволен. Почему нет? А эксперта вы помогли бы мне найти?
РЕУЛ. У нас их достаточно. Когда вы хотите с ним встретиться? (Берет электронную записную книжку, чтобы отметить дату.)
ВИНЦО (перекладывая пачку денег из одного кармана в другой). Мне это, наверно, снится. Такая куча денег.
ЙОЖО. И это только начало. Деньги теперь будут сыпаться на вас, как из рога изобилия. Нет, правда, я очень тронут.
ЗИТА. А теперь — гвоздь программы. Мне удалось наконец вернуть домой своих детей. Это было не так-то просто сделать. Сначала препятствием была политическая атмосфера, потом бывший директор учреждения, потом еще что-то, меня почти уморили, и вот я собрала семью вместе, привела детей в этот дом, сюда, ко мне, и здесь они останутся со мной до самой моей смерти. Дети уже большие, самостоятельные, красивые, здоровые. Смотреть на них — одна радость. Вот увидите, как они вас развеселят, рассказывая, как мы ехали домой на такси. Что только этот таксист не вытворял, завез нас по ошибке к самой австрийской границе. Дети впервые в жизни увидели Дунай. Они не могли надивиться на такую массу воды сразу в одном месте. Я научилась у них смотреть на мир глазами детей. А теперь они здесь. Вы не хотите детей?
ФРАНТИШЕК. Каких детей?
ВИНЦО. Имеешь в виду своих детей? Это они здесь? Пан священник, видимо речь идет о тех детях, о которых я вам упоминал. (Зите.) Ты имеешь в виду тех?..
ЗИТА. Завтра мы вместе едем кататься на катамаране. Не хотите с нами? И вообще, если хотите, они будут ваши. Вы можете быть отцами, я не имею ничего против отцов.
ЙОЖО. Это что, обязательно? Я завтра не могу.
ЗИТА. Я буду хорошей матерью. Вы будете хорошими отцами. Чего еще вам желать от Бога? Воспользуйтесь этим моментом как шансом, который может выпасть раз в сто лет.
ЙОЖО. Какие еще отцы?
ЗИТА. Каждый человек имеет отца и мать.
ФРАНТИШЕК (тихо). Зита, вы говорите серьезно? Что это вам пришло в голову?
ЗИТА. Разве вы не их отцы? Где же их отцы?
ВИНЦО. У меня нет никаких детей!
ФРАНТИШЕК. Господа, только спокойно. Хорошо, мы — отцы. Я — отец. Хорошо. А что же вы от нас хотите?
ЙОЖО. Вы — отец? Вы… а я нет. Заметьте, пан доктор, я — нет.
РЕУЛ. Я ничего не сказал.
ЗИТА. Вы будете приходить каждую субботу. Мы устроим такой файф-о-клок… летом в саду. Завтра как раз суббота, первая. И вы придете сюда. Никто не против? Как… все? Вы меня удивляете, мне всегда казалось, что гораздо приятнее быть отцом, чем матерью, а вы… Реул, пойдемте. Мы сейчас вернемся, а вы пока посидите здесь. Сидите, сидите. (Замечает в дверях Илью.) Принесите им кофе, Илья.
