Петер Хакс - Адам и Ева

Меня сюда прислали для того,
Чтобы тебя от них предостеречь.
Уж больно эти духи беспокойны,
Их чем бы ни одаривал Господь,
Благодарить они не успевают.
У них одна-единственная цель —
Гнуснейшая из всех возможных целей:
Ласкать и тешить собственное Я.
Их справедливо бесами зовут.
И вот, поскольку Богом ты любим,
Я очень опасаюсь, что сюда
Один из них явиться хочет вскоре,
Подбить тебя на мерзкие дела
И гнев Господень на тебя обрушить.

Да где ему, убогому! Как можно
Любовь у Милосердного отнять?
Какую мерзость бес внушить мне хочет?

Ты кое-что забыл.

Забыл? О чем?

О яблоке. Ведь это плод запретный,
И есть его тебе никак нельзя.

Да мне и не хотелось никогда.

Тебя хотят заставить захотеть.
Вот почему шесть крыльев я расправил,
Покинул царство света и спустился
В эдем, чтобы тебя предостеречь.
Когда услышишь голос слишком сладкий,
Все, что он скажет, будет очень гадко.
(Дурная рифма, но нужны стихи!)
Так вот, когда к тебе подступит некто
И рассуждать о яблоке начнет,
Имей в виду, Адам, он соблазнитель,
Тебе и Господу заклятый враг.

И как его прогнать?

Вот здесь как знак
Союза с Богом райская вода
В излучинах ручья сверкает златом,
Сухую почву щедро орошая.
У берега ты ила зачерпни
И ком священной грязи брось бесстрашно
В лицо тому, кто притворится другом.

Поможет это?

Да, клянусь хвостом!
Обделается недруг твой со страху.

Я так и поступлю.

Ну, до свиданья.
Мы встретимся еще, мой дурачок.

Чтоб никогда уже не расставаться.

Как милостив ты, Боже, как ты добр.
Я чувствую во всем твою опеку,
Твою заботу — в мелочи любой.
Вот ты сейчас на помощь мне призвал
Таких существ, как этот черный ангел,
Чтоб каждый день тебя я видеть мог
В лице твоих высоких самых, средних,
И малых слуг. О, как великолепно
Ты все устроил. Грязи ком. В лицо.

Вот он — мой человек.

Вот он явился.
Спасибо ангелу, что я его узнал.

Меня не узнаешь ты.

Узнаю.

Вот как? Так обо мне уж говорили?

Да.

Постарались в красках расписать.

Не бойся.

А кого? Уж не тебя ли?.

Он мне дерзит.

А я и не боюсь.

А я тебе позволил не бояться.

А сам ты кто таков?

Я — некий бог.

Ах, бог! Как бы не так! Он — некий бог!

Не высший бог. Сан этот подобает
Лишь одному. Но все-таки высокий,
Второй после него. Ему я друг.
Он без меня не сделал ничего.

Откуда ты явился?

Вот наглец!
Зачем тебе-то знать?

А я вот знаю!

Свою беседу с яблока начну.

Я так и знал. И знаю, как ты кончишь.

Адам, ты размышлял о нем всерьез?

Нет, и не собираюсь.

Но ты должен.

Не собираюсь! Должен! Если этим
Исчерпано искусство совращенья,
Тогда пусть добродетель торжествует.

Ты здесь, в раю, хозяин безраздельный.
Гранатовую рощу обобрать,
Разгрызть фисташка сладкие орехи,
Наесться до отвала сочных дынь, —
Ты можешь, нет, ты должен все отведать.
Но почему ту красную вещицу —
То яблоко — тебе нельзя сорвать?

А потому, что послушанье в малом,
Важнее послушания в большом.
Мы в малом поступаем добровольно,
В больших делах команды сверху ждем.
За каждым маленьким непослушаньем
Скрывается большое дезертирство.
И справедливый вызывают гнев
Как раз совсем ничтожные проступки.
Не нравится мне яблоко — и все.
И ты не нравишься. Пошел отсюда.

Противный, гадкий, мерзкий, наглый тип!

Иди, дурак. Не солоно хлебавши.

Вообще-то грубости его похвальны.
Он так и должен поступать. А я
Обязан был в него проникнуть глубже
И степень стойкости его измерить.

А вот представь, придет к тебе злодей
И скажет…

Вижу, он уже пришел.

И скажет: это яблоко есть плод
На дереве познанья.

Нет, клянусь,
Таких злодеев глупых не бывает.
Не знает обезьяна Сатаны,
Что уговоры действуют тогда лишь,
Когда о сути дела речи нет.
По имени деянье называть —
Ведь это значит все угробить дело.
Кто должен верить, рассуждать не должен.

Коль яблоко познания сорвешь,
Приобретешь чудеснейшее свойство:
Уменье различать добро и зло,
Уменье правду отделять от фальши.

Как скверно применяет он мой метод.
Да помолчи ты, карт не раскрывай.

Дурак несчастный! Если так случится,
Меня наставит Бог.

Ответ достойный.
А собственное мнение не в счет?

Подскажет плод, откуда дует ветер?
Даст силы, чтобы я, как сам Господь,
Вращал бы звездный полог небосвода?

Да нет.

А коли так, тогда зачем
Мне собственное мнение иметь?
У Господа есть собственные мненья,
Они верны, они осуществимы.
Его же истина, его же власть.
Мое сужденье, если не от Бога,
Всегда ошибочно и бесполезно.
Мне хватит и того, что мыслит Бог.

А сам ты разве не стремишься стать
Всеведущим, как он, и всемогущим?

Кто мог сказать такое? Только бес.

Сказать? О нет. Но мог вполне подумать.

Простите, Господи! Оговорился.
Немного сбился в ходе рассуждений.

Отыди, искуситель, от меня.

Я ухожу, не узнан, но доволен.

Опять уходишь и опять ни с чем.
Не знаешь ты, бездарный контролер,
Какие призраки рождает хаос,
Как длинной чередой они теснятся —
Кровавые, неясные, смешные,
Недолговечные, больные тени —
И в пепел обращаются, в Ничто.
Лишь там, в борьбе за миг существованья,
Коварству обучаются.

Ну, что ж:
Послушен он и к знанью не стремится.
Осталось лишь смиренье испытать —
И можно заключать его в объятья.