Дамнянович. Смеялись?
Зорка. Не то чтобы смеялись, а так, делали замечания… что я не могу расстаться с этой книгой. Знаете, я даже сплю с ней.
Дамнянович (восхищенный). Спите! И сны, конечно, видите?
Зорка. Разумеется.
Дамнянович. Какие?
Зорка. Я всегда перед сном читаю это стихотворение. (Перелистывает книгу.) Вот оно:
Я бы хотел стать твоим сном,
Чтобы и ночью меня не забыла.
Чтобы заря, занявшись за окном,
Светлой улыбкою нас разбудила.
Дамнянович А затем?
Зорка. А затем… затем жду, чтобы меня улыбкой заря будила.
Дамнянович. А до этого, до того, как проснетесь?
Зорка. До этого? Я же вам сказала. Сплю и вижу сны.
Дамнянович. А что вы видите во сне?
Зорка. Разве я должна вам все говорить. Угадайте что-нибудь и сами.
Дамнянович. Может быть, вы его видите?
Зорка. Кого?
Дамнянович. Кого? Да этого поэта, Дамняновича?
Зорка. Да… я вижу его во сне… очень часто… всегда вижу.
Дамнянович. Скажите, как он выглядит, каким вы его видите во сне? И…
Зорка. Точно таким, каким я себе его представляю.
Дамнянович. А каким вы его себе представляете? Скажите мне, прошу вас, каким вы его представляете? Меня это страшно интересует: каким вы представляете себе Дамняновича?
Зорка. А почему это вас так интересует?
Дамнянович. Да как же это может меня не интересовать. Он, знаете… я действительно… то есть он мой самый лучший друг. Мы с ним неразлучные друзья, одна душа и одно тело… то есть… мы одно тело и две души… то есть… Черт меня побери, совсем запутался!
Зорка. Так вы хорошо знаете Дамняновича?
Дамнянович, Конечно. Лучше меня его никто не знает.
Зорка. Ну, тогда скажите, как он выглядит?
Дамнянович. Э, нет! Сначала вы скажите, каким вы его представляете.
Зорка. Я?… Я его представляю… как вам сказать… он для меня человек не обыкновенный.
Дамнянович. Как так?
Зорка. Так, он не может быть обыкновенным человеком.
Дамнянович. Вы думаете о нем, как о поэте, но в жизни он такой же человек, как и всякий другой.
Зорка. Нет, нет, нет! Он, который пишет такие прекрасные стихи, не может быть обыкновенным человеком.
Дамнянович. Но вы ошибаетесь, поэт тоже обыкновенный человек.
Зорка. Может быть. Может быть, поэт вообще, но он, Дамнянович? Нет! Я и других поэтов читала, правда, не столько раз, но читала. Они могут быть обыкновенными людьми, но Дамнянович… он не может быть обыкновенным человеком.
Дамнянович. А если бы он все-таки был обыкновенным человеком?
Зорка. Если бы был… если бы он был… я его больше не любила бы… то есть… (Смущается.)
Дамнянович (быстро встает). Как?… Следовательно, он… Вы его любите?
Зорка. Нет, но… прошу вас, я сказала ерунду, я люблю его стихи и… как вам сказать… не знаю! Об этом мы поговорим в следующий раз! (Убегает, забыв па столе книгу.)
II
Дамнянович один.
Дамнянович. Стихи мои! (Быстро берет книгу и целует ее.) Вы нашли себе пристанище в самой лучшей на свете душе. Смотри, смотри! (Перелистывает.) Это подчеркнула… и это… и это… это подчеркнула дважды. (Читает.)
Я в душу твою вдохнуть бы хотел
Души своей пылкой жар;
Им я живу, им я дышу,
Им вдохновленный, стихи я пишу.
То, что в минуту вдохновенья я написал на бумаге только как стихи, как мертвые стихи, живет, становится явью. Это поэзия в жизни!
III
Душан, Дамнянович.
Дамнянович (входящему Душану). Что, была сегодня почта?
Душан. Да.
Дамнянович. От Драгиши нет ничего?
Душан. А ты ему говорил, чтобы он писал на мой адрес?
Дамнянович. Да.
Душан. Тебе есть письмо. Его принес специальный посыльный из города. (Протягивает ему письмо.)
Дамнянович. Это, наверное, от матери. (Распечатывает письмо и читает про себя.) Мать спрашивает, нельзя ли ей прийти повидать меня. А прошел всего день с тех пор, как мы расстались!
Душан. Пусть приходит, конечно, пусть приходит. Может быть, это неосторожно? Письмо адресовано на твое настоящее имя.
Дамнянович. Нет. Тот. кто его принес, не посыльный, а мой родственник.
Душан. И все же нужно быть осторожнее.
Дамнянович. Ты думаешь, ей можно написать, чтобы она пришла?
Душан. Конечно. Почему бы ей не прийти!
Дамнянович. Да, но понимаешь, что получится из-за этой перемены имени, если она придет?
Душан. Мы ей все объясним.
Дамнянович. Я напишу, чтобы она приходила только в случае крайней необходимости, если надо будеть что-нибудь сообщить? Ведь она подала просьбу о помиловании. А мой родственник все еще ждет?
Душан. Да, он ждет ответа.
Дамнянович. Идем, дадим ответ. (Уходят.)
IV
Арса, Вичентие.
Снаружи слышится шум и спор; входят оба, неся удочки и жестяные коробки с червями.
Вичентие (бросает жестянку с червями). Это твои черви, твои! Из твоего виноградника, возьми их! Но больше я с тобой никогда не буду ловить рыбу.
Арса. При чем тут черви! Ты скажи, почему вдруг я оказался виноватым в том, что мы ничего не поймали?
Вичентие. Почему? Да потому, что ты не знаешь самого основного правила рыбной ловли: ты не умеешь молчать. Только мой поплавок начнет шевелиться, ты обязательно должен заговорить.
Арса. Не должен, но…
Вичентие. Конечно, не должен, а тебе хочется. Разве ты должен беспрестанно меня расспрашивать о моей женитьбе даже тогда, когда поплавок заиграет? Ох, ноги озябли, и все зазря. Ну, берегись теперь у меня. Нет, я обязательно должен жениться.
Арса. Хорошо, Вичентие, женись. Но я хотел с тобой кое о чем поговорить. Понимаешь, я отец, и потому должен обо всем думать. А ты мой друг и, так сказать, родственник, пусть не близкий, но более близких родственников у меня нет.
Вичентие (ставя удочку). Знаю, что нет, у меня тоже нет. Ладно, что ты мне хочешь сказать? Вот, говори сейчас, здесь, в комнате, где ничто не мешает, а не на рыбной ловле.
Арса. Видишь ли… как тебе сказать?… Знаешь, как это бывает, когда у человека есть родственник… Мы на тебя рассчитывали. Ты, так сказать, обещал нам помочь, когда мы будем выдавать Зорку.
Вичентие. Так, ну и что?
Арса. Ну да, я не говорю, что ты обязан, но больше как родственник…
Вичентие. Что, как родственник?
Арса. Я хочу сказать, что тут дело не в обязанности. Дело вот в чем, и прошу выслушать меня хорошенько. Тут, видишь ли, все дело в судьбе, только в судьбе… Как раз и сын Йованче приехал к нам в гости…
Вичентие. Сын Йованче? Это ты, Арса, верно говоришь. Это очень умно. И мне он кажется славным малым.
Арса. И притом из хорошего дома. Ты же знаешь, Йованче на хорошем счету, а сын его уже закончил учение.
Вичентие. Прекрасно тебя понимаю. Это очень удобный случай. Если ты спрашиваешь меня, то и я тебе, Арса, тоже советую…
Арса. Как я рад, что ты со мной согласен. Сейчас я тебе скажу, что я уже сделал.
Вичентие. Что?
Арса. Я утаил это даже от Марии, а тебе скажу. Как только я увидел сына Йованче, так, брат ты мой, сел и написал Йованче, как старому другу, письмо. Вичентие. Неужели ты ему написал? Арса. Я написал, что сын его у меня в гостях, что я принял его, как родного, а в конце пригласил самого Йованче. Я просил его приехать как можно скорее, ибо, написал я, у меня к нему важное, очень важное дело.
Вичентие. Когда ты написал?
Арса. Вчера, и письмо сразу же ушло с дневным поездом. Он его получил еще вчера вечером и мог бы приехать даже сегодня ночью, если бы успел на ночной поезд.
Вичентие. Приедет, я его знаю, он приедет; если не ночным, то сегодня дневным поездом.
Арса. Я ему такое письмо написал, что он немедленно должен выехать. Я даже думаю, что он мог приехать в Белград уже сегодня утром, поэтому-то я и хочу с тобой поговорить. Когда он приедет, встретим его хорошо, как старые друзья. Но, понимаешь, мне с ним об этом деле говорить неудобно. Мне, как отцу, неудобно навязывать своего ребенка, а вот если б это сделал ты как бы от себя, было бы прекрасно. А? Как ты думаешь?
Вичентие. Согласен, совершенно согласен. Тебе, как родителю, нехорошо об этом говорить. Об этом скажу ему я. Не беспокойся! Увидишь, каким я могу быть другом.
Арса. Знаешь, Мария против того, чтобы мы навязывали своего ребенка. Она хотела бы, чтоб все получилось так, словно сам Йованче пожелал это устроить.
Вичентие. Не беспокойся, не учи меня, как себя вести, это дело мое. Но слушай, я должен немного отдохнуть: продрог. Простудился, должно быть. Где это видано, чтобы человек с ревматизмом ловил рыбу!
Арса. Иди отдохни, почему не отдохнуть? Хочешь, выпей чаю или настойки из бузины. Сказать, чтобы приготовили?
Вичентие. Нет, не хочу. Я хочу только немного прилечь. У меня здесь болит…
Оба уходят.
V
Дамнянович, Душан.
