Уго. Послушай, Луи...
Луи. В чем дело?
Уго. И это все, на что я, по-твоему, гожусь?
Луи. Ты не согласен?
Уго. Нет. Отнюдь нет. Я не хочу быть ведомым бараном. У нас тоже свои причуды. Мы, анархисты-интеллектуалы, не за всякую работу беремся.
Ольга. Уго!
Уго. Вот что я предлагаю: не нужно ни шпионить, ни связь устанавливать. Я все сделаю сам.
Луи. Ты?
Уго. Да, я.
Луи. Это тяжкая работа для дилетанта.
Уго. Ваши трое громил могут встретиться с телохранителями Хёдерера; есть риск, что они попадутся. Я же, если войду у нему в доверие, буду с ним наедине по нескольку часов в день, как его секретарь.
Луи (колеблется). Не знаю...
Ольга. Луи!
Луи. Что?
Ольга (мягко). Доверься ему. Этот парень ищет свой шанс. Он пойдет на все.
Луи. Ты за него ручаешься?
Ольга. Полностью.
Луи. Хорошо. Тогда слушай...
Издалека доносится глухой взрыв.
Ольга. Загорелось. Там пожар. Ему удалось.
Смотрит в окно.
Уго. Ему удалось. В такую же ночь на будущей неделе вы оба опять будете ждать здесь, и беспокоиться, и говорить обо мне, и рассчитывать на меня. И вы будете спрашивать: что он сейчас делает? А затем раздастся телефонный звонок или кто-нибудь постучит в дверь, вы улыбнетесь как сейчас, и скажете: «Ему удалось».
ЗАНАВЕС
Комната. Кровать, шкафы, кресла, стулья. На всех стульях разбросана женская одежда, на постели — открытые чемоданы.
Жессика наводит порядок. Подходит к окну, смотрит в него, возвращается, идет к закрытому чемодану с инициалами «У. Б.», стоящему в углу, тащит его на авансцену, опять глядит в окно, вынимает из платяного шкафа мужской костюм, шарит в карманах, вытаскивает ключ, открывает чемодан, поспешно роется в нем, бросает взгляд в окно, возвращается, опять роется в чемодане, находит что-то и внимательно осматривает, стоя спиной к зрителям; снова смотрит в окно. Вздрагивает, быстро запирает чемодан, кладет ключ в карман пиджака и прячет под матрас какую-то вещь.
Входит Уго.
Жессика, Уго.
Уго. Никак не мог отделаться. Долго время тянулось, как по- твоему?
Жессика. Ужасно.
Уго. Что ты делала?
Жессика. Спала.
Уго. Когда спишь, время быстро проходит.
Жессика. Мне снилось, что время тянется слишком долго, поэтому я проснулась и стала разбирать чемоданы. Навела порядок — нравится?
Показывает на разбросанную по кровати и стульям одежду.
Уго. Не знаю... Это на время?
Жессика (твердо). Навсегда.
Уго. Чудесно.
Жессика. Какой он?
Уго. Кто?
Жессика. Хёдерер.
Уго. Хёдерер? Ничего особенного.
Жессика. Какого он возраста?
Уго. Среднего.
Жессика. Что это значит?
Уго. От двадцати до шестидесяти.
Жессика. Он маленького или высокого роста?
Уго. Среднего.
Жессика. Особые приметы есть?
Уго. Длинный шрам, парик и стеклянный глаз.
Жессика. Кошмар какой!
Уго. Я вру. У него нет особых примет.
Жессика. Ты делаешь вид, что хитришь, а описать-то его как следует не можешь.
Уго. Да уж могу, если захочу.
Жессика. Нет, не можешь.
Уго. Могу.
Жессика. Не можешь. Какого цвета у него глаза?
Уго. Серые.
Жессика. Пчелка моя, тебе все глаза видятся серыми. А ведь бывают и голубые, и карие, и зеленые, и черные. Даже сиреневые встречаются. А у меня какие глаза? (Закрывает глаза рукой.) Не подсматривай.
Уго. Твои глаза — два шелковых покрова, два сада андалузских, две луны...
Жессика. Я спрашиваю, какого они цвета.
Уго. Голубые.
Жессика. Ты подсмотрел.
Уго. Нет, ты сама мне сказала сегодня утром.
Жессика. Дурачок. (Идет к нему.) Уго, вспомни хорошенько: у него усы есть?
Уго. Нет. (Пауза. Уверенно.) Точно нет.
Жессика (грустно). Хочется верить.
Уго (вспоминает, затем решительно). У него галстук в горошек.
Жессика. В горошек? Он ли?
Уго. Такой вот... (показывает, как завязывают галстук бантом). Ну, ты знаешь.
Жессика. Попался, выдал себя! Пока он говорил, ты не спускал глаз с его галстука. Уго, он тебя запугал.
Уго. Да нет же.
Жессика. Испугался, испугался!
Уго. В нем нет ничего пугающего.
Жессика. Тогда почему ты уставился ему в галстук?
Уго. Чтобы его не напугать.
Жессика. Ну, хорошо. Я-то на него посмотрю, а ты, если захочешь узнать, какой он, спросишь у меня. Что он тебе сказал?
Уго. Я ему сообщил, что мой отец — вице-президент тосской угольной компании и что я ушел от него и вступил в партию.
Жессика. Ну и что он?
Уго. Хорошо, говорит.
Жессика. А потом?
Уго. Я не стал скрывать, что у меня ученая степень, но убедил его, что я не какой-нибудь интеллигентик, что я не гнушаюсь работы переписчика и что ставлю себе в заслугу подчинение и самую строгую дисциплину.
Жессика. И что же он ответил?
Уго. Сказал, что это хорошо.
Жессика. Вы так два часа разговаривали?
Уго. Мы делали паузы.
Жессика. Ты из тех, кто рассказывает, что он сказал другим, но никогда не говорит, что ему ответили.
Уго. Я ведь думаю, что ты интересуешься мною больше, чем другими.
Жессика. Конечно, моя пчелка. Но ты мой. А другие мне не принадлежат.
Уго. Ты хочешь заполучить Хёдерера?
Жессика. Я всех хочу заполучить.
Уго. Хм. Он вульгарный.
Жессика. Откуда ты знаешь? Ты ведь на него не смотрел.
Уго. Галстук в горошек может носить только вульгарный человек.
Жессика. Греческие императрицы делили ложе с полководцами- варварами.
Уго. В Греции не было императриц.
Жессика. В Византии были.
Уго. В Византии были полководцы-варвары и греческие императрицы, но неизвестно, чем они вместе занимались.
Жессика. А чем они еще могли заниматься? (Недолгая пауза.) Он у тебя спрашивал какая я?
Уго. Нет.
Жессика. Впрочем, ты бы и ответить не смог, ты ведь не знаешь. Он ничего про меня не говорил?
Уго. Нет.
Жессика. Какой невоспитанный!
Уго. Вот видишь. К тому же ты слишком поздно им заинтересовалась.
Жессика. Почему поздно?
Уго. Будешь держать язык за зубами?
Жессика. Рта не раскрою.
Уго. Он скоро умрет.
Жессика. Он болен?
Уго. Нет, его убьют. Как всех политических деятелей.
Жессика. Вот как? (Пауза.) А ты, пчелка, ты политический деятель?
Уго. Разумеется.
Жессика. А что обычно делают вдовы политических деятелей?
Уго. Вступают в партию своего мужа и продолжают его дело.
Жессика. Господи! Я лучше покончу с собой на твоей могиле.
Уго. Так теперь делают только в Малабаре.
Жессика. Послушай, тогда я вот что сделаю: найду твоих убийц, всех до одного, заставлю их изнывать от любви ко мне и, когда они решат, что наконец утолена моя надменная и безутешная скорбь, вонжу им нож в сердце.
Уго. А что тебе интересней — убить их или соблазнить?
Жессика. Ты глуп и вульгарен.
Уго. Я думал, тебе нравятся вульгарные мужчины. (Жессика не отвечает.) Мы играем или нет?
Жессика. Больше не играем. Мне надо разобрать вещи.
Уго. Давай-давай.
Жессика. Очередь за твоим чемоданом. Дай ключ.
Уго. Я тебе его дал.
Жессика показывает на чемодан, который она открывала в начале сцены.
