Жессика. От этого — нет.
Уго. Этот я сам разберу.
Жессика. Это дело не по тебе, душа моя.
Уго. С каких это пор оно по тебе? Ты хочешь поиграть в горничную?
Жессика. Ты же играешь в революционера.
Уго. Революционеры не нуждаются в горничных, они отрезают им голову.
Жессика. Они предпочитают черноволосых вольниц, таких, как Ольга.
Уго. Ревнуешь?
Жессика. Хорошо бы поревновать. Мы в это никогда не играли. Поиграем?
Уго. Если хочешь.
Жессика. Хорошо. Тогда отдай ключ от этого чемодана.
Уго. Ни за что!
Жессика. А что в нем?
Уго. Постыдная тайна.
Жессика. Какая?
Уго. Оказалось, что я не сын своего отца.
Жессика. Как бы ты обрадовался этому, пчелка моя. Но, увы, это несбыточно — вы слишком похожи.
Уго. Неправда! Жессика, ты находишь, что я на него похож?
Жессика. Играем или нет?
Уго. Играем.
Жессика. Тогда открывай чемодан.
Уго. Я поклялся не открывать его.
Жессика. Он набит письмами волчицы, а может, и фотографиями? Открывай!
Уго. Не открою.
Жессика. Открой! Открой!
Уго. Нет и нет.
Жессика. Ты играешь?
Уго. Да.
Жессика. Чур, я не играю. Открой чемодан.
Уго. Чур, не открою.
Жессика. Мне все равно, я знаю, что там лежит.
Уго. Ну что?
Жессика. Там... там... (Засовывает руку под матрас, вынимает что-то, заводит руки за спину, затем выхватывает фотографии и размахивает ими.) Вот что!
Уго. Жессика!
Жессика (торжествующе). Я нашла ключ в твоем синем костюме и теперь знаю, кто твоя возлюбленная, твоя принцесса и повелительница. Это не я и не волчица, это ты, дружок, ты сам. Двенадцать твоих фотографий было в чемодане.
Уго. Отдай их мне.
Жессика. Двенадцать фотографий из твоей мечтательной юности. В три года, в шесть, в восемь, в десять, в двенадцать и в шестнадцать. Ты их забрал, когда отец прогнал тебя, и повсюду таскаешь с собой. Как же ты себя любишь!
Уго. Жессика, я больше не играю.
Жессика. В шесть лет ты носил стоячий воротничок, он, должно быть, натирал твою цыплячью шейку, и бархатный костюмчик с галстуком-бантом. Маленький красавец-мужчина, послушный ребенок! Из послушных деток, сударыня, вырастают самые оголтелые революционеры. Они всегда молчат, под столом не прячутся, съедают только одну конфетку, но зато потом заставляют общество дорого заплатить за это. Остерегайтесь послушных детей!
Притихший было Уго внезапно бросается на нее.
Уго. Отдай, ведьма! Да отдай же!
Жессика. Отпусти! (Уго кидает ее на постель.) Осторожно, убьешь.
Уго. Отдай.
Жессика. Говорю тебе, револьвер может выстрелить. (Уго поднимается, она показывает ему револьвер, который держала за спиной.) Я его нашла тоже в чемодане.
Уго. Отдай.
Берет револьвер, роется в карманах своего синего костюма, вынимает ключ, открывает чемодан, собирает фотографии и кладет их вместе с револьвером в чемодан. Пауза.
Жессика. Откуда у тебя револьвер?
Уго. У меня всегда с собой револьвер.
Жессика. Неправда. До приезда сюда у тебя его не было. И этого чемодана тоже. Ты купил и то и другое вместе. Зачем тебе револьвер?
Уго. Хочешь, скажу?
Жессика. Ответь мне серьезно. Ты не имеешь права скрывать от меня свою жизнь.
Уго. Никому не скажешь?
Жессика. Ей-богу, нет.
Уго. Я должен убить Хёдерера.
Жессика. Какой ты зануда, Уго. Я же сказала, что больше не играю.
Уго. А я что, играю? Может, я это несерьезно? Кто знает... Жессика, ты будешь женой убийцы!
Жессика. Но ты не сможешь, бедная пчелка. Хочешь, я вместо тебя его убью? Пойду и предложу ему отдаться...
Уго. Благодарю покорно, а вдруг промахнешься? Я уж лучше сам.
Жессика. Да зачем тебе его убивать? Ты ведь его совсем не знаешь.
Уго. Затем, чтобы моя жена воспринимала меня серьезно. Ты будешь относиться ко мне серьезно?
Жессика. Я? Я буду обожать тебя, я тебя спрячу, буду приносить тебе пищу, развлекать в твоем укрытии, и, когда соседи донесут на нас, я оттолкну жандармов, брошусь к тебе на грудь, обниму и закричу: я люблю тебя...
Уго. Скажи это мне сейчас.
Жессика. Что сказать?
Уго. Что любишь меня.
Жессика. Я люблю тебя.
Уго. Скажи как следует.
Жессика. Я тебя люблю.
Уго. Ты говоришь не по-настоящему.
Жессика. Что это с тобой? Ты играешь?
Уго. Нет, не играю.
Жессика. Почему ты просишь меня? Это не в твоих привычках.
Уго. Не знаю. Мне хочется думать, что ты меня любишь. Это мое право. Ну, скажи мне. Скажи по-настоящему.
Жессика. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Нет: я тебя люблю. Ах, иди к черту. А как ты это говоришь?
Уго. Я люблю тебя.
Жессика. Видишь, у тебя не лучше получается.
Уго. Жессика, ты веришь тому, что я сейчас сказал?
Жессика. Тому, что ты меня любишь?
Уго. Тому, что я собираюсь убить Хёдерера?
Жессика. Да, конечно, верю.
Уго. Сделай усилие, Жессика, постарайся быть серьезной.
Жессика. А зачем мне быть серьезной?
Уго. Нельзя же все время играть.
Жессика. Не люблю я этого, но можно попробовать поиграть в серьезность.
Уго. Посмотри мне в глаза. Не смейся. Послушай, это правда про Хёдерера. Меня прислала партия.
Жессика. Не сомневаюсь. А почему ты мне раньше не сказал?
Уго. Думал, ты откажешься со мной поехать.
Жессика. Отчего же? Это мужские дела, они меня не касаются.
Уго. Странное поручение, видишь ли... Этот тип — крепкий орешек.
Жессика. Ну что же, мы усыпим его хлороформом и привяжем к жерлу пушки.
Уго. Жессика, я серьезно.
Жессика. Я тоже.
Уго. Ты притворяешься серьезной, сама сказала.
Жессика. Это ты притворяешься.
Уго. Поверь мне, умоляю.
Жессика. Поверю, если ты поверишь, что я серьезна.
Уго. Хорошо, допустим, я тебе верю.
Жессика. Нет, ты опять притворяешься, что веришь.
Уго. Так мы никогда не договоримся. (Стук в дверь.) Войдите!
Пока он идет к двери, Жессика становится спиной к публике, загораживает чемодан.
Слик, Жорж, Уго, Жессика.
Слик и Жорж входят, улыбаясь. У них автоматы и револьверы на поясе. Пауза.
Жорж. А вот и мы.
Уго. Чем обязан?
Жорж. Пришли узнать, не нужно ли вам помочь.
Уго. В чем помочь?
Слик. Устроиться.
Жессика. Очень мило с вашей стороны, но мне помощь не нужна.
Жорж (показывая на разбросанные женские вещи). Все это нужно сложить.
Слик. Вчетвером мы быстро управимся.
Жессика. Вы так думаете?
Слик (берет комбинацию со спинки стула и держит ее кончиками пальцев). Это нужно посередине складывать? А затем поперек?
Жессика. А мне казалось, вы скорее специалисты по ручному труду.
Жорж. Не трогай, Слик, не то станешь думать, о чем не следует. Извините его, мадам, мы уж полгода женщин не видели.
Слик. Забыли, какие они из себя.
Смотрят на нее.
Жессика. Вспомнили?
Жорж. Вспоминаем понемногу.
Жессика. А что, в деревне женщин нет?
Слик. Есть-то есть, да мы туда не ходим.
Жорж. Бывший секретарь каждую ночь сигал через стену, вот его и нашли однажды утром башкой в канаве. Тогда старик решил взять женатого, чтобы не гулял на сторону.
Жессика. Очень тонко придумано.
Слик. Нам-то все это ни к чему.
Жессика. Правда? Почему?
Жорж. Он сказал, что мы должны быть как хищные звери.
