Жюли. Мы будем любить друг друга.
Меркаде. Значит, амур пошлет вам на остриях своих стрел купоны ренты?
Жюли. Ах, отец, мы поселимся в маленькой квартирке, в дальнем предместье, где-нибудь на пятом этаже, если потребуется; в крайнем случае я буду его служанкой... Я с радостью стану заниматься хозяйством, ведь любая мелочь в моих глазах будет иметь отношение к Адольфу... Буду работать на него, пока он работает на меня. Избавлю его от многих забот, и никогда он не заметит нашей нужды... у нас будет уютно, даже изящно. Боже мой, ведь изящество зависит от такой малости, оно исходит от души, а счастье — и дитя и матерь изящного. Я могу достаточно заработать, расписывая фарфор, и не буду ему в тягость, а, наоборот, помогу ему в жизни. Да и любовь поможет нам пережить трудные дни. Адольф честолюбив, как и все молодые люди с возвышенной душой, и ему, конечно, удастся...
Меркаде. Удается холостому, а женатый должен из кожи вон лезть, чтобы рассчитаться с лавочником; гоняешься, высуня язык, за какой-нибудь тысячью франков. А он честолюбив?
Жюли. Отец, у Адольфа столько воли и столько способностей, что, я уверена, в один прекрасный день он будет... министром...
Меркаде. Кто теперь не думает о министерском портфеле! Любой юнец, окончив коллеж, мнит себя великим поэтом, великим оратором, великим министром — подобно тому как во времена Империи каждый достигший чина младшего лейтенанта уже видел себя маршалом Франции. Знаешь, кем будет твой Адольф? Отцом пятерых ребятишек, которые разрушат твои планы касательно труда и сбережений и доведут его превосходительство до улицы Клиши[7], а тебя ввергнут в страшную нищету. Ты изложила мне тут роман, а не историю действительной жизни.
Г-жа Меркаде. Бедная девочка! В ее возрасте так легко принять надежды за действительность.
Меркаде. Она воображает, будто счастье в браке дается любовью. Она ошибается, подобно всем, кто возлагает вину за свои ошибки на случай — на этого ответственного издателя всех наших бредней; тогда начинают обвинять в своей неудаче общество и потрясают его основы. Словом, все это — пустая любовная интрижка, все это не серьезно.
Жюли. Отец, и с его и с моей стороны это — настоящая любовь, и ради нее мы пожертвуем всем.
Г-жа Меркаде. Как, Жюли, ты не пожертвуешь этой зарождающейся любовью, чтобы спасти отца? Чтобы вернуть ему больше, чем жизнь, которой ты обязана ему, — вернуть честь, которую семья должна хранить незапятнанной?
Меркаде. Какая же польза от твоих обожаемых романов, несчастное дитя, если ты не извлечешь из них желания подражать той самоотверженности, которую в них проповедуют романисты? Ведь нынешние романы — это настоящие проповеди на социальные темы. Знает ли Адольф о размерах твоего приданого? Рисовала ли ты ему прекрасную картину вашей будущей жизни — пятый этаж, парк на подоконнике и одни вишни к ужину? Словом, совсем как жил некогда Жан-Жак с своей трактирной служанкой[8].
Жюли. Отец, я не способна совершить хотя бы малейшую нескромность, которая может вам повредить.
Меркаде. Значит, он думает, что мы богачи?
Жюли. Он никогда не говорил со мною о деньгах.
Меркаде (в сторону, жене). Все понятно. (Жюли.) Напишите ему, Жюли, и немедленно: пусть он придет переговорить со мною.
Жюли. Ах, отец! (Целует его.)
Меркаде. Как раз сегодня у нас будет обедать молодой человек, щеголь, ведущий широкий образ жизни, обладатель громкого имени. Так вот этот молодой человек имеет серьезные намерения и ищет вашей руки. Таков мой избранник. Вам не быть госпожою Минар, вы будете госпожою де ла Брив; вы не поселитесь в предместье на пятом этаже, вы будете жить в роскошном особняке на Шоссе д'Антен. Вы наделены талантами, вы образованны. Если вы не станете женою министра, так, возможно, станете супругою пэра Франции. Увы, дочь моя, я не имею возможности предложить вам что-нибудь получше.
Жюли. Не смейтесь над моею любовью, отец, и позвольте мне выбрать счастье и бедность, а не горе и богатство.
Г-жа Меркаде. Жюли, мы с отцом отвечаем за ваше будущее перед вами, и мы не хотим, чтобы в один прекрасный день вы справедливо упрекнули нас, ибо опытность родителей должна служить уроком для детей. Сейчас мы переживаем суровые дни. Послушайся, дочка, выходи за богатого.
Меркаде. В подобных случаях единение — сила, как гласит надпись на монетах Республики.
Г-жа Меркаде. В бедности невозможно никакое счастье, зато нет такого несчастья, которого бы не смягчило богатство.
Жюли. И такие печальные речи мне приходится выслушивать от вас, матушка! Отец, я отвечу вам на вашем же беспощадном и рассудочном языке. Ведь вы же сами рассказывали о людях богатых и праздных и, следовательно, неспособных бороться с невзгодами, о людях, которые разорились вследствие пороков или распущенности и довели свои семьи до полной нищеты. Не лучше ли было родителям в таком случае выдать дочь за человека без состояния, но способного его составить своим трудом? Не спорю, де ла Брив, возможно, богат, умен и полон талантов, но, батюшка, вы сами были не хуже его, однако же разорились, а женились вы на моей матери, девушке богатой и красивой, в то время как я...
Меркаде. Судить о господине де ла Бриве вы можете сами, точно так же как я буду судить о господине Минаре. Но выбирать вам не придется. Господин Минар сам откажется от вас.
Жюли. О, ни за что, отец! Он завоюет ваше сердце...
Г-жа Меркаде. Друг мой... если он действительно любит ее...
Меркаде. Он обманывает ее.
Жюли. Сладостный обман.
Г-жа Меркаде. Звонят, а дверь отворить некому.
Меркаде. Ну и пусть звонят!
Г-жа Меркаде. А мне все кажется, вдруг Годо вернется.
Меркаде. Вернется! Да поймите же, что при его методах сколачивать состояние quibuscumque viis[9] (нашел с кем говорить по-латыни!) Годо давно уже вздернут на грот-рее какого-нибудь фрегата. Целых восемь лет от него ни слуху, ни духу, а вы все надеетесь, что он вернется. Ей-богу, вы напоминаете мне солдата, который по сей день ждет Наполеона.
Г-жа Меркаде. Опять звонок.
Меркаде. Так может звонить лишь кредитор! Сходи посмотреть, Жюли! И о чем бы тебя ни спрашивали — отвечай, что нас с матерью нет дома. А вдруг кредитор попадется совестливый и поверит девушке...
Г-жа Меркаде и Меркаде.
Г-жа Меркаде. Эта любовь, искренняя по крайней мере с ее стороны, растрогала меня...
Меркаде. Все вы — мечтательницы!
Г-жа Меркаде. Первая любовь придает силы!
Меркаде. Силы залезать в долги. Достаточно и того, что тесть...
Пьеркен, Жюли, Меркаде и г-жа Меркаде.
Жюли (входит). Папенька, господин Пьеркен.
Меркаде. Ну, вот, юная гвардия разгромлена!
Жюли. Но он говорит, что пришел по делу, выгодному для вас.
Меркаде. То есть для него. Пускай она развешивает уши перед своим Адольфом — это хоть понятно, но перед кредитором!.. Ничего, я знаю, как взяться за этого молодца. Оставьте нас.
Женщины уходят.
Пьеркен и Меркаде.
Пьеркен. Я не требую у вас денег, дорогой мой, я знаю, что вы удачно сосватали дочь. Она выходит за миллионера, слух о свадьбе уже разнесся...
Меркаде. Ну, уж за миллионера... Но кое-что у него есть!
Пьеркен. Такая великолепная перспектива, бесспорно, успокоит ваших кредиторов. Да чего там — я сам первый затребовал назад векселя, предъявленные приставу коммерческого суда.
Меркаде. Вы собирались засадить меня?
Пьеркен. О, я терпеливо ждал целых два года. Никогда я не откладывал тяжебных дел так долго, но ради вас отступил от своих правил. Если это сватовство выдумка — поздравляю вас. Басня о возвращении Годо уже изрядно обветшала. А появление зятька даст вам отсрочку. Ах, любезный друг, вы так долго водили нас за нос, маня надеждой, что любой водевилист вам позавидовал бы. Но что ни говори — я вас люблю, вы изобретательны. Бесприданнице — богатого мужа! Смело!
Меркаде (в сторону). Куда он клонит?
Пьеркен. Гуляр клюнул; чем вы его так приманили? Его на мякине не проведешь.
Меркаде. Мой будущий зять — господин де ла Брив, достойный молодой человек...
Пьеркен. Значит, теперь участвует настоящий молодой человек?
Меркаде. Да, я вам его покажу...
Пьеркен. В таком случае, сколько же вы платите этому молодому человеку?
Меркаде. Довольно дерзостей. В противном случае я, сударь, попрошу вас произвести со мною окончательный расчет, а тут вы, уважаемый господин Пьеркен, потеряете много. Вспомните, что вы мне недешево продаете деньги.
