Герцогиня де Монсорель. Что касается меня, герцог, я не всегда верю в бескорыстие любопытствующих.
Маркиз. Разве мое любопытство неуместно, мама? Почему мне нельзя осведомиться у ее светлости, верно ли, что арагонский род де Фрескасов угас?
Де Кристоваль (герцогу). Мы с вами знавали в Мадриде старика генерала, который был последним отпрыском этого рода.
Герцог. Ну он-то, во всяком случае, умер бездетным.
Инесса. Существует еще неаполитанская ветвь.
Маркиз. О мадемуазель! Неужели вы не знаете, что ваши двоюродные братья, Медина-Коэли, наследовали этой ветви?
Де Кристоваль. Да, действительно, вы правы, больше де Фрескасов не осталось.
Герцогиня де Монсорель. Тем лучше! Раз у этого молодого человека нет ни имени, ни семьи, ни родины — значит, он не может быть опасным соперником Альбера, и я не понимаю, почему вы им так заняты?
Герцог. Потому что им слишком заняты женщины.
Инесса. Теперь я понимаю...
Маркиз. Вот как!
Инесса. Да, быть может, этот молодой человек не совсем то, чем хочет казаться; правда, он остроумен, даже образован, проявляет самые возвышенные чувства, он рыцарски почтителен с нами, ни о ком не отзывается дурно. По-видимому, он разыгрывает роль дворянина и допускает при этом некоторое преувеличение.
Герцог. Равно как и в оценке своего состояния. Но такой обман в Париже разгадывают быстро.
Герцогиня де Монсорель (герцогине де Кристоваль). Я слышала, вы собираетесь давать чудесные балы?
Маркиз. А господин де Фрескас говорит по-испански?
Инесса. Как настоящий испанец.
Герцог. Перестаньте, Альбер. Разве вы не видите, что господин де Фрескас — само совершенство?
Де Кристоваль. Право же, он очень мил, и, признаюсь, дорогой герцог, если ваши подозрения окажутся обоснованными, мне будет искренне жаль отказать ему от дома.
Герцогиня де Монсорель (герцогине де Кристоваль). Сегодня вы так же прекрасны, как вчера на вечере. Я искренне восхищаюсь вами: как легко вы переносите светскую жизнь с ее утомительными развлечениями!
Де Кристоваль (Инессе). Инесса, не говорите больше о Рауле. Эта тема не нравится герцогине.
Инесса. А вчера нравилась.
Те же, Жозеф и Рауль.
Жозеф (герцогине де Монсорель). Мадемуазель де Водре нет дома, а приехал господин де Фрескас. Угодно будет вашей светлости принять его?
Де Кристоваль. Рауль? Здесь?
Герцог. Уже тут!
Маркиз (отцу). Мама нас обманывает.
Герцогиня де Монсорель. Меня нет дома.
Герцог. Раз уж вы пригласили такую важную особу, как господин де Фрескас, зачем же начинать с неучтивости?
У герцогини де Монсорель вырывается испуганный жест.
(Жозефу.) Просите. (Маркизу.) Будьте осторожны, а главное — будьте сдержанны.
Герцогиня де Монсорель (в сторону). Я хотела спасти Рауля и, кажется, погубила.
Жозеф. Господин Рауль де Фрескас.
Рауль. Спешу повергнуть себя к вашим стопам, ваша светлость, и это лучше всего доказывает, как я горжусь вашим благоволением и как хотел бы быть достойным его.
Герцогиня де Монсорель. Я очень признательна вам, сударь, за вашу точность. (Шепотом.) Но она может стать для вас роковой.
Рауль (кланяясь герцогине де Кристоваль и ее дочери; в сторону). Что это? Инесса здесь? (Кланяется герцогу; тот отвечает на его приветствие, маркиз же берет со стола газету и делает вид, будто не замечает вошедшего.)
Герцог. Признаюсь, господин де Фрескас, я не ожидал встретить вас у моей жены, но я счастлив, что она проявляет к вам такое участие: благодаря этому я могу познакомиться с молодым человеком, который вступает в свет столь успешно и столь блистательно. Победой над таким соперником можно гордиться, и даже быть побежденным им не так уж горько.
Рауль. Такая похвала, ваша светлость, — которую я, впрочем, отклоняю, — в другом месте звучала бы как ирония; но мне хочется видеть в ней лишь учтивое желание ободрить меня (оглядывается на маркиза, повернувшегося к нему спиной), я ведь боюсь оказаться назойливым.
Герцог. Напротив, вы приехали очень кстати, мы как раз говорили о вашем семействе и о полковнике де Фрескасе, которого мы с герцогиней некогда знавали.
Рауль. Весьма тронут вашим вниманием! Но за такую честь обычно приходится платить хотя бы небольшую дань злоязычию.
Герцог. Злословить можно только о тех, кого хорошо знаешь.
Де Кристоваль. И нам очень бы хотелось иметь право позлословить о вас.
Рауль. А в моих интересах — сохранить ваше расположение.
Герцогиня де Монсорель. Я знаю к тому верное средство.
Рауль. Какое же?
Герцогиня де Монсорель. Оставайтесь столь же загадочным, как теперь.
Маркиз (подходит с газетой в руках). Вот, сударыни, удивительная новость. У фельдмаршала, где и вы, несомненно, бывали, задержан один из так называемых знатных иностранцев: он передергивал за игорным столом.
Инесса. Это и есть та важная новость, которая так привлекла ваше внимание?
Рауль. В наши дни кто не иностранец?
Маркиз. Мадемуазель, меня занимает не столько эта новость сама по себе, сколько та непостижимая легкость, с какою у нас принимают людей, не узнав предварительно, кто они такие, откуда они явились.
Герцогиня де Монсорель (в сторону). Кажется, они собираются оскорбить его у меня в доме?
Рауль. Вы правы, надо опасаться людей, которых мало знаешь, но, согласитесь, попадаются и такие, которых видишь насквозь даже при самом поверхностном знакомстве.
Герцог. Альбер, какое нам до этого дело? Ведь не в наших правилах вводить в свой круг человека, если мы хорошо не знакомы с его семьей.
Рауль. С моей семьей вы, ваша светлость, знакомы.
Герцог. Вы гость госпожи де Монсорель, и с меня этого достаточно. Мы слишком хорошо знаем, что должны относиться к вам с уважением, но и вы, с вашей стороны, тоже не можете забывать о своих обязанностях по отношению к нашей семье. Имя де Фрескас налагает известные обязательства, и вы носите его с честью.
Де Кристоваль (Раулю). Скажите же хоть теперь, кто вы такой, если не ради вас самих, так по крайней мере ради ваших друзей!
Рауль. Я был бы в отчаянии, господа, если бы мое присутствие здесь дало повод хотя бы к малейшему недоразумению между вами. Но иной раз деликатность может быть столь же оскорбительной, как и прямые расспросы, поэтому покончимте с этой игрой; она недостойна ни вас, ни меня. Герцогиня пригласила меня, надеюсь, не для того, чтобы меня здесь допрашивали. Я ни за кем не признаю права допытываться у меня, почему я умалчиваю о некоторых обстоятельствах моей жизни, и молчание это я намерен хранить и далее.
Маркиз. Но вы оставляете за нами право истолковывать его по-своему?
Рауль. Если я требую свободы для себя, так отнюдь не для того, чтобы стеснять вашу свободу.
Герцогиня де Монсорель. Честь ваша, сударь, запрещает вам отвечать на подобные вопросы.
Герцог (Раулю). Вы — благородный юноша, ваши природные достоинства свидетельствуют о высоком происхождении, не оскорбляйтесь же любопытством света: для нас оно — самозащита. Ваша шпага не закроет рот людям болтливым, а свет, столь великодушный по отношению к похвальной скромности, неумолим, когда речь идет о необоснованных притязаниях...
Рауль. Сударь!
Герцогиня де Монсорель (взволнованно шепчет Раулю). Ни звука о вашем детстве. Уезжайте из Парижа, пусть одна я знаю, где вы... укрылись. От этого зависит вся ваша будущность.
Герцог. Я хочу быть вашим другом, хоть вы и соперник моего сына. Доверьтесь же человеку, которому доверяет сам король. Как можете вы принадлежать к роду де Фрескасов, когда этот род давно угас?
Рауль (герцогу). Ваша светлость, вы слишком могущественны, чтобы испытывать недостаток в опекаемых, а я не так уж слаб, чтобы нуждаться в покровителях.
Де Кристоваль. Сударь, не осуждайте меня, я мать, и только сейчас, во время этого спора, я поняла, как было неосторожно с моей стороны принимать вас в моем доме.
Инесса. Одно-единственное ваше слово спасло бы нас, а вы предпочитаете молчать. Значит, есть какая-то тайна, которая вам дороже меня?
Рауль. Инесса, я все могу вынести, только не такой упрек. (В сторону.) О Вотрен, зачем ты потребовал от меня полного молчания! (Кланяется дамам. Герцогине де Монсорель.) В ваших руках все мое счастье.
