Семь дней спустя:
Ну вот, пьесу мы за неделю написали. Получилось немного сбивчиво, но для первого раза сойдет. Я еще подумал, что надо ее будет на какой-нибудь конкурс отправить. Существуют же, наверное, конкурсы пьес? Потом погуглил в инете – оказывается, этих конкурсов, как грибов. И большие, и маленькие. Такое ощущение, что пол-России пишет пьесы. Почитал еще про победителей, ну и вообще, про современных драматургов. В принципе, там очень много таких лиц – как сказать, неинтеллигентных, что ли… Мало кто выглядит, как настоящий художник. Так что, думаю, мы с Машей среди них очень достойно будем смотреться. Хотя Маша от авторства отказалась. Сказала, что это ведь я все придумал. Я сначала протестовал, а потом подумал – действительно, там же очень много моих идей. А Маша только направляла… Завтра у нас первая репетиция с Ариной Аркадьевной. А потом я опять пойду провожать Машу.
Саша и Маша идут по городу.
Маша. У нее ведь очень хорошо получается, правда? Особенно про мужа…
Саша. Только зря она в этом месте там плачет. Пусть она в конце заплачет – так будет убедительней. В нормальных спектаклях актрисы всегда в конце ревут.
Маша. Ты ей об этом скажи. Ты ведь режиссер. Она тебя послушает. Ее вообще-то режиссеры всегда хвалили в молодости. Она и призы разные получала. И влюблялись в нее.
Саша. Ну, ничего… Будут у нее еще призы. Я ведь знаешь, я, правда, думаю, что мне нужно начать каким-нибудь творчеством всерьез заниматься.
Маша. Конечно! Я даже не думаю, я в этом абсолютно уверена. Если ты будешь работать, у тебя не просто все получится, у тебя – ого-го-го как получится! Ты разве в этом сомневаешься? Я вот ни секунды.
Саша. Хорошо бы роман написать… В принципе, наблюдений-то много. Я вот дневник пишу. Когда про себя по правде пишешь, как-то все легко получается. А начинаешь придумывать – не то совсем. Воображения не хватает, что ли.
Маша. А ты и напиши по правде.
Саша. А про что? Про тебя можно?
Маша. Про меня? Ну, знаешь… Я, думаю, про меня тебе быстро надоест писать. Я неинтересный герой.
Саша. Почему это?
Маша. Ну… Я скучная. Ничего со мной особенного не происходит. Красоты во мне особенной никакой нет.
Саша. Ты очень красивая.
Маша. Спасибо, Саша. Я знаю, что я не уродина, но у меня кость широкая, ноги, как у слона, ступни огромные. Нос утиный. Мне это еще мама в детстве говорила. Что я не в нее пошла, а в отца. Хоть я его ни разу и не видела.
Саша. Глупости, нет у тебя никакого носа!
Маша. Да это ерунда. Я уже со своей внешностью смирилась. Муж говорит – зато у тебя глаза красивые.
Саша. Хоть в этом мы с твоим мужем сходимся.
Маша. Да. Муж у меня хороший. Очень хороший. В отличие от меня.
Саша. Да, давай еще расскажи, какая ты плохая!
Маша. Нет, Саш, я правда плохая.
Саша. Ты убила человека? И закопала его в лесу?
Маша. Да ну тебя! Хотя, можно, наверное, и так сказать. Я маму бросила.
Саша. Это почему еще? Ты ведь каждый день к ней приходишь.
Маша. Если бы я не вышла замуж, может быть, она бы не чувствовала себя такой одинокой. А я от нее просто сбежала. Мне было двадцать лет. Хотелось какой-то жизни, нормальной, обычной. Как у людей. А от мамы как раз ушел муж, мой отчим. Он не пил, пытался ее вылечить, уговаривал, а потом сказал, что все бесполезно. Собрал вещи и ушел. Он очень хороший человек, спокойный, простой. До сих пор в театре осветителем работает. Но он не выдержал, я его понимаю. А маму тогда понесло. У нас в доме каждый день кутили. Даже незнакомые приходили – маме все равно было. Я тогда замуж и выскочила. На четвертом курсе подрабатывала в одной фирме, тексты редактировала. А Женя системным администратором. Ходил вокруг меня, присматривался. Два раза мы с ним в кафе сходили. А потом он как-то вдруг совсем спонтанно сделал предложение. Жене тогда было тридцать лет, он считал, что ему пришло время жениться. Я подумала и сразу же согласилась. А потом маму из театра выгнали… И понеслось еще больше. Пока не осталась совсем одна. Надо было к ней вернуться. Но у меня ведь и перед Женей теперь была ответственность. А, может быть, я просто не хотела возвращаться обратно? Вот что меня мучает.
Саша. Какая ты наивная, Маш. Ответственность. Мучает… А ты хоть раз пробовала послать их всех? Ты хоть раз пробовала пожить для себя?
Маша. Я так не могу.
Саша. Хорошо. Расскажи мне о самом глупом поступке, который ты совершала в жизни.
Маша. Не знаю… Вот с мамой, наверное…
Саша. Нет, с мамой ты поступила несправедливо, как ты сама себе придумала. Расскажи мне о своем самом безумном поступке.
Пауза.
Маша. Не знаю. Не могу вспомнить. Мне кажется, не было таких. Я всегда старалась думать, прежде чем что-то делать.
Саша. Хочешь, я тебе покажу свою тайну?
Маша. Ну?
Саша. Только это не здесь.
Маша. А где?
Саша. Туда нужно идти.
Маша. Долго?
Саша. Где-то полчаса.
Маша. Я не могу столько… Прости, Саш, но Женя будет волноваться за меня. Давай я с ним поговорю, и завтра мы с тобой туда сходим?
Саша. Нет. Идти нужно сейчас. Только сейчас. Больше никогда. Подумай – ты в жизни не совершила ни одного безумного поступка! Это же катастрофа! Пора начинать их совершать.
Маша. Но я правда…
Саша. Ладно, если ты не хочешь, я тебя не уговорю. А я хотел доверить тебе свою тайну.
Маша. Подожди. Я согласна. Ты прав. Один маленький безумный поступок в жизни должен быть. Пошли.
Саша. Только еще одно условие. Ты пойдешь с закрытыми глазами.
Маша. Это еще зачем?
Саша. Не спрашивай. Просто закрой глаза и давай руку.
Маша. Хорошо. Не спрашиваю. Ты у нас безумец, а не я. Тебе виднее, как нужно совершать безумные поступки.
Маша протягивает Саше руку, закрывает глаза. Саша ведет Машу по вечернему городу.
Саша привел Машу в рощу. Они поднялись на холм, с которого виден весь город.
Саша. Все. Открывай.
Маша открыла глаза.
Саша. Правда, красиво? Это еще не тайна. Тайна рядом. Пошли…
Саша с Машей поднимаются по тропинке. Доходят до большой бетонной плиты, лежащей на земле. Саша ложится рядом с плитой.
Саша. А теперь ложись и слушай.
Маша ложится рядом с Сашей.
Саша. Слышишь?
Маша. Ну да. Там, внизу, вода течет.
Саша. Нет. Прислушайся как следует. Слышишь?
Маша прислушивается.
Маша. А что я должна услышать?
Саша. Если хорошенько вслушаться, можно услышать, как поют эльфы. Там, на глубине, в своем подземном городе. Раньше они жили здесь, а потом им пришлось уйти от людей под землю. А вход они закрыли вот этой плитой. Слушай, не шевелись.
Саша с Машей прислушиваются.
Маша. Слышу! Я слышу! Они правда поют!
Саша. Слышишь, да?
Маша. Да! Они поют! Такими высокими голосами! Я слышу, правда! Я их слышу!
Саша. Они почувствовали, что ты пришла. Они не для всех поют. Только для людей с чистыми сердцами.
Маша. Да. Да… Они поют. Это потрясающе… Они поют.
Маша с Сашей лежат на земле и слушают, как поют эльфы.
Саша притягивает к себе Машу и целует ее. Маша отвечает на поцелуй.
Саша (шепчет). Я хочу вот так лежать с тобой всю жизнь…
Маша и Саша целуются.
Но вдруг Маша отстраняется от Саши, резко встает.
Маша. Нет!
Саша. Что случилось?
Маша. Мне плохо.
Саша. Болит? Что? Где?
Маша. Нет. Все хорошо. Давай завтра встретимся? Мне нужно подумать.
Саша (поднимается с земли). Что такое? Давай я тебя хотя бы провожу?
Маша. Нет, Саша. Завтра увидимся. Не провожай меня, я поймаю такси. Я тебе завтра все объясню…
Маша убегает по тропинке вниз – в город, в свет.
Из дневника Саши:
Я получаю Оскара за лучший фильм, а следом Маша – за лучшую женскую роль в моем, естественно, фильме. А Майка сидит в вытянутой майке в ободранном кресле, смотрит нас по телевизору и плачет горькими слезами зависти… Нет, неинтересно. Ведь Майку-то я в этот момент не увижу. Значит, эффекта ноль.
Сегодня еще встречаться с Машей, она звонила. Интересно, что она скажет? Она реально хорошая, только достала уже своим самокопанием. Проще надо быть, правильно про нее на работе говорят. У нас же с ней просто игра. Как мне мама однажды сказала: «Ты, главное, сынок, пока не женишься, предохраняйся».
