Настасья Панкратьевна (Андрею Титычу). Поди, спрячься в спальню, там и сиди. Я скажу, когда выйти.
Андрей Титыч уходит.
Ненила Сидоровна. Прощайте, Настасья Панкратьевна. К нам как-нибудь.
Настасья Панкратьевна. Прощайте, Немила Сидоровна. Вы такая, право, умная и обходительная женщина, что мне завсегда очень приятно вас видеть. Я, признаться вам сказать, сама-то не из дальних, ведь уж не скроешь; так мне лестно позаняться от умных-то. Как-нибудь на днях беспременно заеду. (Провожает ее до дверей.)
Ненила Сидоровна уходит. Тит Титыч входит.
Явление пятое
Настасья Панкратьевна и Тит Титыч.
Тит Титыч (садится молча на стул). Фу ты, черт возьми! Впервой отроду со мной такая беда! Меня не уважать! Меня ругать! Меня! Брускова! Нет, погоди!
Настасья Панкратьевна. Кто тебя не уважил, Кит Китыч? Кто смел?
Тит Титыч. Молчи, не твое дело! За мои же деньги да меня обругали! Меня выгнали! (Топает ногой.) Жив быть не хочу! Настасья!
Настасья Панкратьевна. Что прикажете, Кит Китыч?
Тит Титыч. Отыскать Захарыча сию минуту.
Настасья Панкратьевна. Да он тут где-то путается: я его в окно сейчас видела. (Подходит к окну.) Эй, Луша!
За сценой смех.
Что ты там с молодцами все играешь! Нет на вас времени!
Луша за сценой: «Я ничего-с. Чего изволите?»
Сыщи сейчас Захарыча да приведи сюда.
Тит Титыч. Чтоб я перенес такую обиду над собой! От дряни, от учителишки! Да что ж это за времена пришли! Нет, стой! Я сроду ни от кого обиды не видывал. Настасья! Смеет меня кто обидеть?
Настасья Панкратьевна. Никто, батюшка, Кит Китыч, не смеет вас обидеть. Вы сами всякого обидите.
Тит Титыч. Я обижу, я и помилую, а то деньгами заплачу. Я за это много денег заплатил на своем веку.
Настасья Панкратьевна. Много, Кит Китыч, много.
Тит Титыч. Молчи! Они только тем и взяли, что я в чужой квартире был. А ты, поди-ка, здесь со мной потолкуй, так я тебя уконтентую по-своему.
Захар Захарыч входит.
Явление шестое
Тит Титыч, Настасья Панкратьевна и Захар Захарыч.
Тит Титыч. Эй ты, Сахар Сахарыч, благодетель я тебе али нет?
Захар Захарыч. Благодетель, батюшка Тит Титыч.
Тит Титыч. Ты человек, внимания не стоющий, потерянный человек, а я тебя призрел. Не гнушаюсь тобой, к себе в дом пущаю.
Захар Захарыч кланяется.
Дочь твою пристроил… за межевого, за вольнопрактикующего. Уж не моя это вина, что он пьяница.
Захар Захарыч. Был вольнопрактикующий, а теперь праздношатающийся.
Тит Титыч. Все-таки я тебе благодетель. А ты отчего у меня давно не был?
Захар Захарыч. Нет никаких возможностей, Тит Титыч, терпенья никакого не хватает. Мальчишки очень одолевают. Как только к рынку подходишь, и откуда их нанесет, туча тучей, бегут, укают: у-у-у-у. Приказчики из лавок подсвищут: такой гам подымут, хоть сквозь землю провались.
Тит Титыч. А ты вечером ходи. Да не в том дело. Можешь ты такое прошение написать, чтобы в Сибирь сослать по этому прошению?
Захар Захарыч. Кого, Тит Титыч?
Тит Титыч. Троих человек. Тебе все равно, что одного, что троих?
Захар Захарыч. Все равно, Тит Титыч.
Тит Титыч. Надоть сослать учителя Иванова, дочь его и хозяйку их. Я так хочу.
Захар Захарыч. Что же писать прикажете?
Тит Титыч. А ты вот что пиши: что обидели такого-то купца, а с сына оного купца учитель, против всяких прав, взял расписку, чтобы жениться на его дочери. Вот тебе и расписка. Я никаких денег не пожалею, коли сделаешь. Можешь ты это сделать?
Захар Захарыч. Могу-с.
Тит Титыч. Ну, так садись и пиши при мне. Вон тебе чернила и бумага на столе.
Захар Захарыч садится за стол.
Да дай ему графин водки!.. Нет, не надо.
Захар Захарыч. Для воображения, Тит Титыч!
Тит Титыч. Нет, после, а то я тебя знаю. (Жене.) Ну, теперь ты мне сына подай. (Захару Захарычу.) А ты строчи!
Настасья Панкратьевна. Да его нету дома. Кит Китыч.
Тит Титыч. Настасья! Кто я?
Настасья Панкратьевна. Кит Китыч Брусков.
Тит Титыч. Что я приказываю? Ты знаешь, у меня слово — закон!
Настасья Панкратьевна. Слушаю, Кит Китыч. (Подходит к двери.) Андрюша, Андрюша, поди, отец кличет.
Андрей Титыч входит.
Явление седьмое
Тит Титыч, Настасья Панкратьевна, Захар Захарыч и Андрей Титыч.
Тит Титыч. Ну, Андрей, что мне теперича с тобой делать?
Андрей Титыч. Что вам угодно-с, вся ваша воля.
Тит Титыч. Ты благодари бога, что сердце у меня прошло. Попадись ты мне давеча, я бы тебя изуродовал. Ты для чего скрываешься?
Андрей Титыч. Тятенька, можно с вами говорить откровенно?
Тит Титыч. Ты, что хочешь, говори, только дело, а то смотри!
Андрей Титыч. Я вам, тятенька, во всю жизнь свою ни в одном слове не перечил.
Тит Титыч. Еще бы ты смел!
Андрей Титыч. Конечно, я должен повиноваться своим родителям. А коли которую вы мне теперь невесту сватаете, да ежели она мне не нравится, что же должен я делать?.. На всю жизнь страждить? Ежели мне нравится другая?
Тит Титыч. Знаю, знаю.
Андрей Титыч. Почем же вы их знаете-с?
Тит Титыч. Сейчас сам был у них.
Андрей Титыч. А сами видели, так лучше всего-с. Истинно достойная девушка, можно чести приписать. Не то что…
Тит Титыч. Вот я тебе такое достоинство задам! Ты уж лучше меня не серди. Молчи, я тебе говорю. Вон, видишь, строчило пишет. Это вот прошение на них. (Захару Захарычу.) Пиши хорошенько! (Сыну.) Они с тебя, дурака, расписку взяли, а с меня за нее тысячу целковых вытребовали.
Андрей Титыч. Кто же это-с?
Тит Титыч. Все они же. И красавица твоя тут же. Так вас, дураков, и обманывают. А ты рот-то разинул, ты думаешь, тебя так, даром станут любить, на красоту свою надеешься. Как же не так. Еще хорошо, что на тысяче помирились, а то заломили было три.
Андрей Титыч. Кому ж теперь на свете верить после этого! Истинная правда, тятенька, что нас кругом обманывают.
Тит Титыч. Вот для этого-то для самого я и хочу тебя женить, чтоб ты не баловался. Ну, теперь, что ты еще будешь разговаривать, я послушаю.
Андрей Титыч. Ничего не могу говорить против вас, потому сам кругом виноват-с.
Тит Титыч. Так-то вот лучше. Собирайся к невесте.
Иван Ксенофонтыч входит.
Явление восьмое
Тит Титыч, Настасья Панкратьевна, Захар Захарыч, Андрей Титыч и Иван Ксенофонтыч.
Иван Ксенофонтыч. Милостивый государь, извините, я ничего не знал…
Тит Титыч. А, теперь извините, за разум взялся! Нет, уж поздно. Видишь, вон пишет! Это прошение на вас с дочерью.
Иван Ксенофонтыч. Милостивый государь, ни я, ни дочь тут ни в чем не виноваты. Это, без нашего ведома, сделала глупая женщина… Мы живем смирно, мы никого не трогаем, мы занимаемся своим делом.
Тит Титыч. Знать ничего не хочу!
Андрей Титыч. Тятенька, что ж вы мне говорили? Вот она правда-то, наружу выходит.
Тит Титыч (топнув). Молчи, не дыши!
Иван Ксенофонтыч. Вот ваши деньги, возьмите их.
Тит Титыч. Деньги! Ты деньги принес? Что за диковина такая! Деньги назад принес! Тут нет ли подвоху какого? Сахарыч, как ты думаешь, взять деньги али нет? Обману нет ли?
Захар Захарыч. Деньги возьмите, ничего.
Тит Титыч. Ну, давай деньги.
Иван Ксенофонтыч отдает.
Все ли? На, Андрей, сочти.
Иван Ксенофонтыч. Все, все. Не мучьте вы меня, не считайте.
Тит Титыч. Так тебе и поверить! Как же!
Андрей Титыч. Все-с.
Тит Титыч (берет деньги). Ну, теперь ступай! А за обиду я с тобой разочтусь. Видишь, пишет.
Иван Ксенофонтыч. Отдайте мне расписку.
Тит Титыч. Какую это расписку? Что Андрей-то дал?
Иван Ксенофонтыч. Эту самую.
Тит Титыч. Что ты, очумел, что ли? Слышишь, Сахар Сахарыч, расписку просит.
Захар Захарыч. Как можно-с! Он ее представит, тогда хлопот-то не оберешься.
Тит Титыч. Ишь ты, что выдумал! Какую штуку гнет! Нет, брат, нас не надуешь! Мы тоже волки-то травленые! (Смотрит на него.) Ха-ха-ха-ха-ха!
