ТАТЬЯНА: Знаешь, я недавно наши фото перебирала… Мы с тобой в школе, на елке. В одинаковых платьях и масках — помнишь?
ТАМАРА: Конечно!
ТАТЬЯНА: Мне нравилось, что костюмы одинаковые, и все нас путают…
ТАМАРА: Нас не путали. Даже на маскараде. Потому что у тебя тогда пластинка на зубах была.
ТАТЬЯНА: Да, точно… Поэтому я старалась не улыбаться. (Пауза.) А еще нашла фотку смешную — мы вдвоем с Платоновым. Я почему-то в его шляпе, а у него на шее мой шарфик… Шелковый, в цветочек.
ТАМАРА: Не помню.
ТАТЬЯНА: Было-было… Кажется, на мой день рождения дурачились.
ТАМАРА: Да, ты с Платоновым любила фотографироваться.
ТАТЬЯНА: А ты с Сережей?
ТАМАРА: Только на вашей свадьбе.
ТАТЬЯНА: Неправда. Я другое фото нашла. Хочешь, покажу?
ТАМАРА: Тань, мы опаздываем! Потом!
ТАТЬЯНА: Это быстро.
Татьяна выходит из комнаты. Тамара подходит к зеркалу, открывает шкатулку, достает цепочку с кулоном, прикладывает к груди. Кладет цепочку обратно, перебирает содержимое шкатулки, выдвигает ящики шкафа — один, второй. Из третьего достает пистолет.
В комнату входит Татьяна с фотографией в руке. К ней поворачивается Тамара с пистолетом.
ТАМАРА: Таня, что он здесь делает? Я же его в письменном столе держу.
ТАТЬЯНА: Не знаю… А! Я в столе блокнот искала, нашла пистолет, хотела рассмотреть, а потом кто-то позвонил, я отвлеклась… И положила не туда.
ТАМАРА: Ты поаккуратнее. Оружие все-таки.
ТАТЬЯНА: Да, знаю. Газовый, после него целый день квартиру проветривать.
ТАМАРА: Он не газовый, а боевой.
ТАТЬЯНА: Да?!..
ТАМАРА: Платонову один генерал подарил, по пьянке. Я сразу отняла и спрятала.
ТАТЬЯНА: Он заряжен?
ТАМАРА: Конечно. Я ведь одна живу. У нас в прошлом году к соседям воры пытались влезть — ночью, когда хозяева дома спали, представляешь?! Я тогда зарядила и на предохранитель поставила. Вот. (Тамара несколько раз щелкает предохранителем. Потом убирает пистолет в ящик стола.)
ТАТЬЯНА: Интересно, очень интересно.
ТАМАРА: Так что за фото?
Татьяна протягивает Тамаре снимок. Та рассматривает фотографию.
ТАМАРА: Где это мы?
ТАТЬЯНА: Не помню. В Сочи или…
ТАМАРА: В Ялте. На набережной. Славику здесь пять… Или шесть?
ТАТЬЯНА: Знаешь, я недавно вдруг заметила, что у него некоторые привычки — точно как у Сережи. Например, когда нервничает — браслет на часах расстегивает и застегивает. Говорит — и при этом щелкает… А еще когда из дома выходит, перед зеркалом причешется и почему-то обязательно покашляет, будто говорить собирается… И только потом от зеркала отходит. Ты не обращала внимания?
ТАМАРА: Нет, не замечала.
Тамара достает из шкафа шаль, становится перед зеркалом и набрасывает ее то на одно, то на другое плечо. Бросает шаль на кресло, достает шелковый шарф, набрасывает его на плечи.
ТАТЬЯНА: Я думала, какие-то жесты от родителей детям передаются, так сказать, по наследству.
ТАМАРА: Это потому, что Славик у вас в доме практически вырос. Когда каждый день на человека смотришь, начинаешь его копировать, и сам этого не замечаешь… Таня, что лучше — шаль или шарф?
ТАТЬЯНА: Не знаю… Надень шаль. (Пауза.) Вообще, Славик больше на тебя похож, чем на Платонова.
ТАМАРА: Глаза — его. Нос — мой.
ТАТЬЯНА: Да, глаза карие… У обоих.
ТАМАРА: Лучше бы он был меньше похож на своего папу. С его милой откровенностью… Платонов за эту неделю сто интервью раздал!.. (Резким движением отбрасывает шарф.) Нет, и шаль — плохо, и шарф… (В голосе — слезы.)
ТАТЬЯНА: Тома, ты что?..
ТАМАРА: Достали все эти передачи, статьи… (Она нервно выдвигает и задвигает ящики письменного стола, шкафа.)
ТАТЬЯНА: Что ты ищешь?
ТАМАРА: Сигареты.
ТАТЬЯНА: Ты же бросила.
ТАМАРА: Я помню. Но сейчас хочу курить. У тебя есть?
ТАТЬЯНА: Я уже забыла, когда курила.
ТАМАРА: А у меня где-то Славик оставил. (Выходит из комнаты. Кричит.) Нашла! А спички?
ТАТЬЯНА (громко): У меня нет!
Татьяна подходит к зеркалу, поправляет прическу.
В комнату возвращается Тамара. В руке у нее дымящаяся сигарета.
ТАМАРА (кладет на стол начатую пачку сигарет): Идиотизм. В доме нет спичек!
ТАТЬЯНА: И как же?..
ТАМАРА: От электроплиты.
Пауза.
ТАТЬЯНА (рассматривает семейное фото): Тома, сейчас есть мастерские, где реставрируют старые снимки… Давай эту карточку увеличим и на стену повесим? Я с Сережей, ты с Платоновым…
ТАМАРА: Таня, ты что? Мы с ним — на стену?.. Ты скажи спасибо, что я не все его снимки выбросила! Что-то оставила… Для внучки. Лежат в шкафу. Но любоваться ими — извини!..
Пауза.
ТАТЬЯНА: Тома, я хотела сказать… Ты сядь, пожалуйста.
ТАМАРА: Зачем?
ТАТЬЯНА: Это надо сидя выслушать.
ТАМАРА: Что-то случилось?
Пауза.
ТАТЬЯНА: Давай пойдем в театр.
ТАМАРА: В какой? На что?
ТАТЬЯНА: На юбилей. К Платонову.
ТАМАРА: Таня, ты что? С чего это я туда поеду?
ТАТЬЯНА: А почему нет? Очень удачно. Новую жизнь с понедельника начинают, а ты — с круглой даты! Юбилей — хороший повод помириться.
ТАМАРА: Таня, что с тобой? Что произошло, пока я была в парикмахерской? Ты же еще вчера… еще сегодня утром телевизор переключала, когда про него говорили!
ТАТЬЯНА: Ну, переключала… А потом села и подумала…
ТАМАРА: Куда это ты села?
ТАТЬЯНА: Может, мне такой массаж сделали — кровообращение улучшилось, мысли новые появились… Тома, ты сама подумай, столько лет прошло…
ТАМАРА (перебивает): Сколько лет? Всё как вчера. Ты забыла?
ТАТЬЯНА: Нет, ничего не забыла.
ТАМАРА: Ну, тогда помнишь, как таблетки прятала, как меня «скорая» с порезанными венами увозила… Таня, ты меня всегда поддерживала. Объясни, что за эти два часа произошло? Может, Платонов тебе позвонил? По телевизору обратился? Или Славик что-то сказал? Он идет к своему папе — и пусть идет!.. (Пауза.) Таня, ты сама всегда говорила: измену простить можно. Предательство — никогда.
ТАТЬЯНА: Да. Если бы еще научиться отличать одно от другого…
ТАМАРА: А что это, по-твоему? Не предательство? Я его из провинции в Москву вытащила, а потом Сережа твой, светлая ему память, прописку сделал, проталкивал, как мог… Из этой истории с «белочкой» Платонова вытащил. Да он без нас был — никто! Его без нашей семьи просто не было! Спился бы в своем Куйбышеве… Мне после развода пришлось из театра уйти, где я двадцать лет проработала! А он свою провинциалку в театр привез и стал из нее звезду делать. Сколько лет от акцента избавлялась! Народная артистка… Все вокруг народное, все вокруг мое…
ТАТЬЯНА: Томочка, все так… Но давай честно: Платонов — прекрасный артист. Да, мы ему помогали. Но остальное-то — талант, талант… Тома, все, что было — это кусок нашей жизни… Но он уже съеден. Может, поставить точку? В конце концов, у вас внучка общая. Как ей объяснить, почему с дедушкой про бабушку говорить можно, а с бабушкой про дедушку — нельзя? Почему она с вами мороженое только по очереди может кушать? А Славик? Сколько он будет страдать?
ТАМАРА: Да брось! Славик — не ребенок…
ТАТЬЯНА: Его это до сих пор мучает. Помнишь, как он в детстве на вопрос: «Кого ты больше любишь?», отвечал: «Маму-папу. Папу-маму». Ты знаешь, я всегда была против его занятий бизнесом. Дело не в том, что выпускник МГИМО организовал компанию по торговле автомобилями. А в том, что его нервы и бизнес плохо сочетаются. А в последнее время он стал особенно нервным. Я бы даже сказала — грубым. Заезжать перестал, звонит реже, потому что ты каждый раз заводишь разговор: пойдет он на юбилей или нет.
ТАМАРА: Уже не завожу. Юбилей, считай, прошел.
ТАТЬЯНА: Пройдет. А жизнь на этом не закончится. Тома, сколько лет ты еще будешь играть жертву?
ТАМАРА: Играть???
ТАТЬЯНА: Ну извини, извини, я не так сказала… Конечно, ты не играешь… И все-таки — пора простить.
