Пелида. А ты не будешь бить меня?
Мастакс. Я? Бить тебя? Я даже маленькому жучку не могу причинить страданий, я-то, с моим мирным ремеслом! Нет, Пелида, никогда! А если я когда-нибудь, ненароком, и ударю тебя, ну когда разозлюсь, ты увидишь: мои побои вообще не побои.
Пелида. Сейчас уже не бьют. Теперь все по-современному. Даже погонщик ослов Антракс не бьет свою жену.
Мастакс. Он? Антракс, погонщик? Он бьет ее каждый день — по всей Ясоновой улице слышно.
Пелида. Он больше не бьет ее, с понедельника, когда у него произошла история с тенью осла и зубным врачом…
Мастакс. И Пелида начинает рассказ. Дурацкая история с этим Антраксом, должен вам сказать. Такой простофиля, надо немедленно идти прямо к старшему жрецу, не то он наверняка проиграет свою тяжбу. Зубного врача нужно наконец взять за горло. Он потребовал с меня прошлый раз полдрахмы за зуб, который шатался. Что она говорит сейчас, Пелида, эта вострушка? Она выйдет за меня замуж, если я поговорю со своим братом, капитаном? Ну конечно, конечно! Антраксу помогут, а Пелида выйдет за меня замуж. А теперь живо в гавань. Я слыхал, что брат мой, Тифид, снова объявился здесь, со своей старой посудиной. Разумеется, он опять сидит в трактире пьяный в стельку, я уже слышу, как он горланит песню.
Слышна песня Тифида.
Тифид (поет).
Они пьяны до дуры,
Они бледны и хмуры,
Их пригвоздило к реям
Взбесившимся бореем…
Под солнцем — шкура в клочья,
Зато холодной ночью
Дрожат они во мраке.
Но из своей клоаки,
Из бреда, вони, ада
Горланят то, что надо:
И солнце в небеса,
И ветер в паруса![35]
Мастакс. Эй, братец, капитан!
Тифид (совсем пьяный). Что ты мешаешь мне петь псалом? Заткнись, сухопутный братец, я пою большой хорал морских удальцов:
Они вливают в глотку
Награбленную водку,
Они икают сыто
И вдаль глядят угрюмо,
И жемчугом набито
Гнилое брюхо трюма.
Мастакс. Перестань петь, братец Тифид! У меня есть кое-что для Ириды.
Тифид. Ириды? Кто это? Первый раз слышу!
Мастакс. Твоя невеста.
Тифид. Чепуха! Моя невеста, Клодия, — в Амфиполисе. Я же знаю свою невесту.
Мастакс. Как бы не так! У тебя три месяца назад, когда ты был здесь в последний раз, состоялась помолвка с Иридой — ну, знаешь, толстая блондинка!
Тифид. A-а, припоминаю. Но Ирида же была чернявенькая и тощая.
Мастакс. Блондинка, Тифид, и толстая. Клянусь!
Тифид. Так. Блондинка и толстая. Странно. Видимо, я спутал ее с Фебой, которая с Родоса. Та, наверно, чернявая и тощая. Чего же она хочет, невеста?
Мастакс. Разве ты не зайдешь к ней?
Тифид. Конечно, зайцу. Это само собой разумеется.
Мастакс. Тогда расскажи ей историю о погонщике ослов Антраксе и зубном враче Струтионе. Ты же знаешь, Ирида служит у танцовщицы Телезии…
Тифид. И вот, пропустив три стаканчика крепкого грога, мой братец Мастакс рассказывает историю о погонщике ослов. Я слушаю. Гляжу на него. Плюю. Сморкаюсь. Молчу. Он говорит: «Не можешь ли ты попросить Ириду рассказать все это своей танцовщице?» Я киваю головой. Потом опять сморкаюсь. Провожу рукой под носом. Брат уходит. Прощай навсегда, братец Мастакс! Ты мне больше не нравишься. Даже не выпил как следует. Абдера не годится для капитанов. Ничто мне не нравится в этом городе, а история с ослом — глупейшая история. Только на суше может такое случиться. Какое мне дело до зубных врачей? Никакого. А до Ириды? Тоже никакого: блондинка, говорят, и толстая. Не в моем вкусе. Но моя невеста. Возможно. Иногда теряешь ориентацию. (Поет.)
Они могли б на суше
В трактире бить баклуши,
И быть всегда под мухой,
И до утра со шлюхой
Плясать, не зная горя,
Но им нельзя без моря.
Ну, хозяин, сколько стоит бутылка водки? Три, говоришь, было? Тоже хорошо. На, вот тебе испанская золотая монета, купи себе карту Черного моря! Прощай, Абдера… Немножко пошатывает, когда поднимаюсь на борт. Неважно. На капитанский мостик попаду, хотя бы на четвереньках. Стою на нем, как флаг на ветру. Вперед, в синеву моря, в брызги волн, в пурпур кораллов, в пустоту звездного неба! Даль поглощает меня, как жадная пасть! А-хой! Паруса подняты — в путь, к другим берегам, к другом невестам!
Ирида. Тифид! Капитан Тифид!
Тифид. Сорок бочек арестантов! Кто это лезет там на капитанский мостик? Как раз в ту минуту, когда я хочу плыть в Адриатическое море! Баба, блондинка, толстая! Где-то я ее уже видел. Что-то мне мерещится. Надеюсь, это только горячка. Но это не горячка, это невеста. Да пронзит меня Нептун своим трезубцем! Это, видимо, Ирида, жаль, что я не успел смыться. Мужайся, капитан Тифид, мужайся, ты справлялся и с более толстыми, там, в Абиссинии.
Ирида. Ты в Абдере, Тифид, и не зашел ко мне?
Тифид. Ирида! Смотри, пожалуйста, Ирида! Конечно, я зайду к своей невесте. Как раз собирался. Хотел только надеть парадный мундир. Выгружаем рыбий жир из Фуды, так от меня немножко попахивает.
Ирида. Я ждала целый вечер. Мы же помолвлены!
Тифид. И как еще! Накрепко! Быть помолвленной с моряком — это все равно что быть дважды замужем!
Ирида. О Тифид, наконец-то ты опять со мной! Я все время думала о тебе, все время! И сегодня я надела госпоже платье наизнанку, так я думала о тебе. Мой Тифидик! Посмотри, какая луна над бухтой! Совсем как серебро…
Тифид. Как персидская серебряная монета. За нее на Самосе дают целый бочонок абрикосовой настойки.
Ирида. …А звезды тонут в ее молочном блеске. О Тифид! Миллионы искр рассыпаны по Черному морю и танцуют вместе с волнами.
Тифид. Завтра задует норд-ост. Но сейчас ты должна извинить меня, мне надо уходить.
Ирида. Уходить?
Тифид. К сожалению. Срочное дело. Я сразу вернусь. Мне нужно только на ту сторону бухты, в Ксантию.
Ирида. Это ты и в прошлый раз говорил, но так и не вернулся.
Тифид. Правда? Теперь припоминаю: я хотел вернуться, да нализался у вавилонского консула. Но больше этого не будет. Я стал солидным человеком — ничего удивительного, с такой невестой. К тому же еще и консула перевели, да еще я должен привезти один груз — верблюдов — в порт Амфиполис. Они нужны правительству Пеллы.
Ирида. Верблюды? В наших краях?
Тифид. Македония хочет стать великой державой.
Ирида. И для кого нужны верблюды?
Тифид. Еще как нужны! Главным образом верблюды. Уйма верблюдов. Без верблюдов теперь не обойтись. С хорошо выдрессированной верблюжьей кавалерией они подомнут под себя всю Грецию, ведь верблюды гораздо выше, чем греческие лошади. Это всем понятно.
Ирида. Но завтра ты опять вернешься?
Тифид. Ровно в шесть часов. Я же тоскую по своей невесте. Ведь я мужчина. Что ты теперь скажешь, моя толстушка?
Ирида. Тогда возьми меня с собой, Тифидик! Сейчас, когда над морем такая полная луна…
Тифид. И буду сидеть без ветра посреди моря! Она, видите ли, хочет поехать со мной! Этна и Стромболи![36] Эти невесты липнут, как смола. Но, к счастью, я вдруг вспоминаю историю с треклятой ослиной тенью. Попробуем-ка это средство. Шторм и тайфун, если оно не поможет, я могу оказаться все равно что женатым. Послушай, милая толстушка, говорю я, сделай мне большое одолжение, мне и моему брату Мастаксу, который все-таки хочет жениться на модистке… И начинаю с отчаяния рассказывать ей всю чертову историю.
Ирида. Какое доброе сердце у моего Тифидика! Бедный погонщик ослов! Я сразу же все расскажу Телезии, она тоже так сочувствует нужде и всяким подобным вещам. И вот я опять стою на набережной. А он, мое сокровище, широко расставил ноги на капитанском мостике. Он шатается от боли, потому что должен уехать, а на мачтах полно матросов!
Тифид (поет).
Ни бога здесь, ни черта,
И шхуна льдом затерта…
В апрельском черном шквале
Отыщут нас едва ли!
Ирида. Тифидик! Мой Тифидик! Вот ты и отплываешь в желтое сияние своей круглой луны, весь корабль — темная тень. Но завтра он вернется! В шесть часов!
Тифид (издалека).
Голодные шакалы,
В руках у них кинжалы,
На шканцах и на баке
Всегда готовы к драке.
Добыча на примете
И кулаки что гири,
Они орут, как дети,
Закрытые в сортире…
И солнце в небеса…
Ирида. Вот корабль и пропал из виду, как всегда. Тифидик, мой Тифидик, я стою на набережной одна, как всегда. Только звезды надо мной и волны плещут. Тоже как всегда.
