пришла внезапно. Свернул в направлении кладбища. Найду ли? Мама знала где. Говорила когда-то сектор и номер ряда. Тогда игнорировал, но мозг высек их в памяти.
В церквушке у входа на кладбище купил свечку и прихватил из машины зайца. Идти пришлось долго, но нашёл. Одинокая мраморная плита с медным крестом. О дате рождения и фото нет и речи. Лишь имя и дата смерти.
Опал на одно колено и посадил игрушку рядом со свечкой в стеклянном подсвечнике, чтобы сберечь пламя от ветра. Коснулся холодного камня.
— Привет. Это… Это папа, — последнее слово застряло в горле и, осев прямо на снег коленями, понял, что не могу держать слёзы. — Прости меня… Прости, что не приходил к тебе…
Ткнулся лбом в плиту, выпуская всю спрятанную и заглушенную годами боль наружу. Оплакивая до конца и основательно то, что старался отвергать. Со слезами ушли все эмоции, оставив меня абсолютно пустым. Таким же камнем, как этот мемориал. Смотрел на буквы, убирая в мозгу лишние и образовывая в "Беспалов Герман". Лучше бы меня. Я заслужил.
Сидел так на земле пока не закоченели ноги и руки. Пора. Поднялся и, взглянув в последний раз, вдруг пообещал:
— Я потом ещё приду, сынок, — дрогнул уголком рта и направился к машине.
Все чувства и эмоции размотало в хлам. Хотелось добить это крепким. Порулил в ближайший бар. Знакомого бармена надоумил вызвать мне такси, как только меня понесёт. Справился на пятёрку.
Проснулся по утру с дикой болью в голове. Гостевая спальня. Я сплю у подножия постели прямо в одежде и поверх одеяла. Осмотрелся. Никого. За окном светло, и солнце давно в зените.
Вика, видимо, проснулась и уехала на работу.
Попытался что-нибудь вспомнить. Хрен там. Главное, дома, а не в постели с какой-нибудь тёлкой из бара. Спустил ноги с кровати. Подождал, когда голова успокоится. Поплелся в ванную, чтобы умыть лицо и согнать вялость. Но, войдя, замер на пороге. Раковина и банный коврик уляпаны кровью. Зеркало разбито. Тут же взглянул на свои руки и тело — цел. Вика?! Кинулся обратно в комнату, смотря на пол. Ещё капели на паркете и смазанная ручка двери. Вылетел в коридор в поисках гувернантки.
Женщина ничего не знала. Ещё немного крови нашли в гостиной и в прихожей. Верхняя одежда супруги отсутствовала.
Сердце в панике сжалось, и я помчался к охране. Машина Вики стояла во дворе, что ещё больше ввело в ужас.
— В половине второго Виктория Андреевна вызвала такси и уехала. Перед охраной не отчитывалась, — доложил Артур.
— Какое такси? Фирма?
— Они не обратили внимание.
Твою мать! За каким хреном мне охрана?! Уголовников остановить не могут, жену хозяина прошляпили. Кретины!
— Проверь по камерам наружки, — велел я и метнулся в дом, чтобы звонить Антону. Предварительно, несколько раз набрал номер жены — недоступна.
Друг выслушал, но мой энтузиазм сыщика не одобрил:
— Послушай. Влад с Серёгой не будут кидаться к тебе, сломя голову, при каждой твоей семейной драме. В тот раз был весомый повод. В этот — Вика самолично покинула дом. Стоит подождать. Она вернётся. Выжди необходимое время. Если не объявится, тогда в полицию. Сейчас заявлять о пропаже — глупо…
Бросил трубку. Как не прискорбно, но он прав. Жена покинула дом самостоятельно. Похищением здесь мало пахнет.
— По камерам в доме видно, что ваша жена поранила руку. Отсюда и кровь — отчитывался взволнованный Артур. — Машина такси без опознавательных брендов. Номер тоже плохо виден. Возможно, она поехала в больницу. Я могу обзвонить клиники.
— Да. Неплохая мысль.
Я был пьян в стельку и не смог даже оказать супруге помощь. Виновник ранения — зеркало в ванной, без сомнений. Она разбила его? Агрессий за Викой не водилось раньше, выходит, что-то толкнуло её на это… Я? Господи, проклятая память. Мне бы хоть что-то вспомнить.
— Ничего, — спустя час мотнул головой охранник. — Может рана не такая серьёзная? И помощь медика не понадобилась?
Или есть знакомый медик — осенило. Схватил телефон, и набрал номер Михаила. Ответил не сразу.
— Вика тебе не звонила? — спросил без вступлений.
Пауза.
— Нет, — спокойный ответ. — Зачем ей звонить мне? Что-то случилось?
— Нет. Всё в порядке, — и тут же сбросил вызов.
Идиот! Нашёл кому позвонить!
Ждать? Возможно. Но сердце непривычно дёргалось в груди. Ожидание продлилось аж до обеда следующего дня.
МИША
Я был обязан спасти эту девушку по двум причинам. Я — врач, и не имею права, оставить человека умирать. Другая, ощущал с ней какую-то невидимую связь. Те три дня в операционной своей клиники, находился всё время с ней. Делал возможное и невозможное, чтобы девушка пошла на поправку.
Дальнейшее общение привязало к Вике ещё больше. Видел, как доверчиво улыбается. Слышал, как больно ей делают близкие. И безумно жаждал забрать себе её беды. Они ей ни к чему, а я справлюсь с ними лучше. Перенесу их вместо неё, лишь бы видеть счастливые зелено-карие глаза.
Встретившись в поликлинике, ещё больше разнервничался, понимая, что как было в жизни девушки темно, так и осталось, и хуже всего, она гасла следом. Сказав последние слова в кафе, понимал, что напугал её и расстроил. Пускай. Я не намерен лгать и притворяться. И теперь я вновь с ней рядом, в своей квартире, держу в руках и дико жалею, что не моя.
Она замужем и безумно любит своего мужа. Оттого и страдает. Девушка не видит в нём опоры, но очень нуждается в ней. Замечая, как озаряется лицо Виктории в моём присутствии, понимал, что отчего-то тоже нужен ей. И пока это приносит хорошие плоды, с удовольствием готов быть рядом.
Пока Вика спала под воздействием лекарств, сбегал в аптеку и докупил другие, что прописал Дима. Сменного для девушки у меня в доме, естественно нет, потому и это решил приобрести.
Звонок Германа свидетельствовал о том, что он её ищет. Честно, думал сообщить ему о месте нахождения жены, но до ужаса хотелось побыть с Викой ещё чуть-чуть. Желание стало сильнее голоса разума.
Сготовил то, что легко глотать. Йогурт оставил греться на столе.
Девушка проснулась к пяти вечера и выглядела сносно. Сунул ей градусник.
— Тебе лучше?
— Да, — она попробовала привстать, но тут же снова упала на подушку. — Голова раскалывается. Прости, пожалуйста. Ты теперь вынужден возиться со мной.
— Ничего. Должна теперь будешь, — шутливо хохотнул. — Мне не в тягость. Видимо, нравится за тобой ухаживать. В медицинском смысле.
Улыбнулась:
— И мне нравится, когда ты ухаживаешь. В медицинском смысле.
Протянул руку,
