Симон. Вот женись — и получишь полное удовольствие.
Лунардо. Помните мою первую жену? Какое было доброе создание! А зато эта — сущая ведьма.
Симон. Нет, я-то, я-то сумасшедший: терпеть вообще женщин не мог, и вот дернула меня нелегкая связаться с этим чертом!
Лунардо. Нет, в наше время жениться нельзя.
Симон. Если хочешь держать жену в страхе — попадешь в деревенщины, а распустишь — назовут дураком.
Лунардо. Не будь у меня этой девчонки — слово честного человека! — ни за что не путался бы, скажем по справедливости, с бабами.
Симон. А говорят, вы ее замуж выдаете? Это верно?
Лунардо (сердито). Кто вам сказал?
Симон. Моя жена.
Лунардо (сердито). Откуда же она это узнала?
Симон. А ей, кажется, племянник сказал.
Лунардо. Филипетто?
Симон. Он самый.
Лунардо. Мошенник, болтун, дуралей! Его отец оказал ему доверие, а он сейчас же все и разболтал. Значит, он совсем не таков, как я думал. Я готов пожалеть, что связался с ним; скажем по справедливости, не многого не хватает, чтобы я разорвал контракт.
Симон. Вы недовольны, что он сказал своей тетке?
Лунардо. Да, синьор мой. Кто не умеет молчать, тот человек ненадежный. А ненадежный человек хорошим мужем не будет.
Симон. Вы правы, старина. Но ведь теперь и не найти таких молодых людей, как, бывало, в наше время. Помните, мы у отца по струнке ходили.
Лунардо. У меня были две замужние сестры, так я вряд ли за всю свою жизнь их больше десяти раз видел.
Симон. А я с синьорой маменькой почти никогда и не разговаривал.
Лунардо. А я но сей день не знаю, что такое опера или комедия.
Симон. А меня раз насильно в оперу затащили, так я весь вечер проспал.
Лунардо. А мне, когда я мальчишкой был, отец, бывало, скажет: "Что хочешь — космораму[11] посмотреть или два сольдо получить?" Я всегда выбирал два сольдо.
Симон. А я-то — собирал и подачки, и все гроши, что у него мог выпросить, и в конце концов накопил сто дукатов, отдал их под проценты, по четыре процента. И получил четыре дуката доходу. Так, поверите ли, прямо сказать вам не могу, какую мне радость доставили эти четыре дуката. Не потому, что это четыре дуката, а просто мне приятно сознавать, что я их еще мальчишкой сам заработал.
Лунардо. Да, найдите-ка нынче такого ребенка! Теперешняя молодежь, скажем по справедливости, денежки-то лопатой разбрасывает.
Симон. Да, прощайте денежки! Транжирят их на сто ладов!
Лунардо. А все потому, что свобода им дана.
Симон. Вот именно! Едва научится штанишки застегивать, уже по гостям шляется.
Лунардо. А знаете, кто их всему учит? Матери.
Симон. И не говорите! Я слыхал такие вещи, что волосы дыбом вставали.
Лунардо. Да, синьор мой! Вы бы послушали их: "Ах, бедный мой мальчик! Пусть себе веселится, бедняжка! Что, вы хотите — чтобы он с тоски помер?" И как только гости придут, сейчас же начинается: "Пойди сюда, сыночек. Посмотрите, как он мил, синьора Лукреция, — правда, так и хочется расцеловать? А если бы вы знали, какой он у меня умница!.. Спой песенку, душенька… Прочитай сценку с Труфальдино.[12] Не потому, что это мой сын, но, право же, говорю вам, он очень способный. Как танцует, как в карты играет, как стихи пишет! Знаете, он уж влюблен. Говорит, что хочет жениться. Правда, он немножко дерзок… но ведь он еще ребенок. С годами это пройдет… Ах, мой милый, жизнь моя, подойди, поцелуй синьору Лукрецию". О, пакостницы, бесстыдницы, глупые бабы!
Симон. Дорого бы я дал, чтобы вас послушал кое-кто из знакомых синьор.
Лунардо. Черт возьми, они глаза бы мне выцарапали!
Симон. Боюсь, что так. Ну, так как же — контракт с синьором Маурицио уже подписан?
Лунардо. Пойдем ко мне в кабинет, я вам все расскажу.
Симон. Там, должно быть, наши жены.
Лунардо. Не думаю.
Симон. И никто нам не помешает?
Лунардо. Ко мне в дом никто не смеет являться без моего ведома.
Симон. А если бы вы знали, какая у меня сегодня утром была история!
Лунардо. Что такое?
Симон. Идем, я вам расскажу. Женщины, женщины, всё женщины!
Лунардо. Да, уж кто вступил в брак, тот, скажем по справедливости, забракован!
Симон (смеясь и обнимая Лунардо). Браво, браво, — как честный человек!
Лунардо. А вместе с тем, если говорить правду, женщины — невредная выдумка!
Симон. Очень и очень неплохая.
Лунардо. Только когда они дома!
Симон. С вами наедине!
Лунардо. При запертых дверях!
Симон. При закрытых балконах!
Лунардо. И так, чтобы держать их в повиновении!
Симон. И чтобы заставлять их все делать по-нашему!
Лунардо. Кто настоящий мужчина, тот так и поступает.
Симон. А кто так не поступает, тот не настоящий мужчина.
Уходят.
Другая комната. Маргарита, Марина.
Марина. Сделайте мне удовольствие: позовите Лучетту и расскажите ей про жениха. Порадуем девочку и послушаем, что она скажет.
Маргарита. Поверьте мне, милая синьора Марина, она этого не стоит.
Марина. Почему?
Маргарита. Она негодная девчонка. Я из кожи лезу вон, чтобы ей угодить, а она со мной, вообразить себе только, неблагодарна, требовательна и в высшей степени дерзка.
Марина. Дорогая моя, надо быть снисходительной к юности.
Маргарита. Да она уж вовсе не такой младенец.
Марина. Сколько же ей лет?
Маргарита. Восемнадцать уже минуло.
Марина. Да что вы!
Маргарита. Уверяю вас.
Марина. А моему племяннику двадцать.
Маргарита. По годам-то хорошо подходит.
Марина. И скажу вам, он очень хороший мальчик.
Маргарита. Да, по правде сказать, и в Лучетте нет ничего особенно плохого. Но положительно у нее не все дома. То она меня готова ласками задушить, то прямо из себя выводит.
Марина. Это такой возраст, милая моя. Поверьте мне. Как сейчас помню, я такова же бывала с моей матушкой.
Маргарита. Это не одно и то же! Мать все может перенести. А что она мне? Ничто!
Марина. Она дочь вашего мужа.
Маргарита. Вот он-то и отнимает у меня всякую охоту заботиться о ней; угождаю я ей — он бранится, ворчит. Прямо не знаю, что и делать.
Марина. Самое лучшее для вас — ее пристроить и избавиться от нее.
Маргарита. Вот, может быть, завтра это уже сбудется.
Марина. Он уже подписал контракт?
Маргарита. Разве с мужчинами можно быть в чем-нибудь уверенной? Сейчас он думает так, через минуту — иначе.
Марина. А я об заклад готова побиться, что сегодня это сватовство уладится.
Маргарита. Сегодня? Почему?
Марина. Я знаю, что синьор Лунардо пригласил к обеду и моего зятя Маурицио. Это вещь необычная; вот увидите, что моя правда.
Маргарита. Возможно, но я не понимаю, как же это — не сказать девочке ни слова?
Марина. Разве вы не знаете, что это за люди? Им ничего не стоит в последнюю минуту заявить: "Дайте друг другу руки, и дело с концом".
Маргарита. А если она скажет "нет"?
Марина. Вот потому-то и лучше бы ее предупредить.
Маргарита. Хотите, я пойду за ней?
Марина. Если вы думаете, что это будет хорошо, позовите ее.
Маргарита. Милая моя, я полагаюсь на вас.
Марина. Ах, дорогая синьора Маргарита, в смысле благоразумия другой такой, как вы, не сыскать.
Маргарита. Пойду приведу ее. (Уходит.)
Марина. Бедная девочка! Допустить, чтобы ей вода к горлу подступила! У ее мачехи нет ни капли здравого смысла.
Маргарита, Лучетта, Марина.
Маргарита. Иди, иди, доченька; синьора Марина хочет с тобой поговорить.
Лучетта. Простите, пожалуйста, что я раньше не пришла. Если бы вы знали, я всегда боюсь сделать не то, что надо. В этом доме никогда не знаешь, как быть.
Марина. Правда, ваш синьор батюшка слишком строг, но зато мачеха вас любит.
Лучетта (подталкивая ее локтем, в знак того, что это неправда). Да, синьора.
