Клеонт.
А вы не обманываете меня, Люсиль?
Ковьель (к Николь).
А ты меня не дурачишь?
Люсиль (Клеонту).
Все это истинная правда.
Николь (Ковьелю).
Все так и было.
Ковьель (Клеонту).
Ну, что ж, поверить им?
Клеонт.
Ax, Люсиль, вам стоит сказать одно только слово, и волнения души моей тотчас же утихают! Как легко убеждают нас те, кого мы любим!
Ковьель.
Ну и ловки же умасливать нашего брата эти чертовы куклы!
Г-жа Журден, Клеонт, Люсиль, Ковьель, Николь.
Г-жа Журден.
Очень рада вас видеть, Клеонт, вы как раз вовремя. Сейчас придет мой муж: воспользуйтесь случаем и просите у него руки Люсиль.
Клеонт.
Ах, сударыня, как отрадно мне слышать эти слова и как сходятся они с моими собственными желаниями! Что может быть для меня приятнее этого приказа, что может быть для меня дороже этого благодеяния?
Клеонт, г-н Журден, г-жа Журден, Люсиль, Ковьель, Николь.
Клеонт.
Господин Журден, я решил не прибегать ни к чьему посредничеству, чтобы обратиться к вам с просьбой, которая касается давнишней моей мечты. Это слишком важная для меня просьба, и я почел за нужное сам изложить вам ее. Итак, скажу вам не обинуясь, что честь быть вашим зятем явилась бы для меня наивысшей милостью, и вот эту именно милость я и прошу вас мне оказать.
Г-н Журден.
Прежде чем дать вам ответ, сударь, я попрошу вас сказать мне: дворянин вы или нет?
Клеонт.
Сударь, большинство, не задумываясь, ответило бы на этот вопрос утвердительно. Слова нынче дешевы. Люди без зазрения совести присваивают себе дворянское звание, – подобный род воровства, по-видимому, вошел в обычай. Но я на этот счет, признаюсь, более щепетилен. Я полагаю, что всякий обман бросает тень на порядочного человека. Стыдиться тех, от кого тебе небо судило родиться на свет, блистать в обществе вымышленным титулом, выдавать себя не за то, что ты есть на самом деле, – это, на мой взгляд, признак душевной низости. Разумеется, мои предки занимали почетные должности, сам я с честью прослужил шесть лет в армии, и состояние мое таково, что я надеюсь занять не последнее место в свете, но со всем тем я не намерен присваивать себе дворянское звание, несмотря на то, что многие на моем месте сочли бы себя вправе это сделать, и я вам скажу напрямик: я – не дворянин.
Г-н Журден.
Кончено, сударь: моя дочь – не для вас.
Клеонт.
Как?
Г-н Журден.
Вы – не дворянин: дочку мою вы не получите.
Г-жа Журден.
Да при чем тут: дворянин, не дворянин? Мы-то с тобой от ребра Людовика Святого, что ли, происходим?
Г-н Журден.
Молчи, жена: я вижу, к чему ты клонишь.
Г-жа Журден.
Сами-то мы с тобой не из честных мещанских семей?
Г-н Журден.
Вот язык-то без костей у тебя, жена!
Г-жа Журден.
Разве наши родители не были купцами?
Г-н Журден.
Уж эти бабы! Слова сказать не дадут. Коли твой родитель был купцом, тем хуже для него, а про моего родителя так могут сказать только злые языки. Одним словом, я хочу, чтобы зять у меня был дворянин.
Г-жа Журден.
Твоей дочке нужен муж подходящий: лучше ей выйти за человека честного, богатого да статного, чем за дворянина нищего да нескладного.
Николь.
Вот уж верно! В нашей деревне господский сынок – такой увалень и такой оболтус, какого я отроду не видывала.
Г-н Журден (к Николь).
Замолчи, нахалка! Вечно вмешиваешься в разговор. Добра для дочки у меня припасено довольно, недостает только почета, вот я и хочу, чтоб она была маркизой.
Г-жа Журден.
Маркизой?
Г-н Журден.
Да, маркизой.
Г-жа Журден.
Сохрани, господи, и помилуй!
Г-н Журден.
Это дело решенное.
Г-жа Журден.
А я на это никак не согласна. От неравного брака ничего хорошего не жди. Не желаю я, чтоб мой зять стал попрекать мою дочь родителями и чтоб их дети стыдились называть меня бабушкой. Случится ей в один прекрасный день прикатить ко мне в карете, и вот ежели она ненароком кому-нибудь из соседей забудет поклониться, так чего только про нее не наговорят! «Поглядите, скажут, на госпожу маркизу! Видите, как чванится! Это дочка господина Журдена, в детстве она почитала за великое счастье поиграть с нами. Прежде она не была такой спесивой: ведь оба ее деда торговали сукном подле ворот святого Иннокентия. Нажили детям добра, а теперь, поди, на том свете ох как за это расплачиваются, потому честному человеку никогда так не разбогатеть». Терпеть не могу я этих пересудов. Коротко говоря, я хочу, чтоб мой зять был мне благодарен за дочку и чтоб я могла сказать ему попросту: «Садись-ка, зять, пообедай с нами».
Г-н Журден.
Вот тут-то вся твоя мелочная душонка и сказалась: тебе бы весь век прозябать в ничтожестве. Довольно разговоров! Наперекор всем дочь моя будет маркизой, а разозлишь меня еще пуще, так я ее герцогиней сделаю.
Г-жа Журден, Люсиль, Клеонт, Николь, Ковьель.
Г-жа Журден.
Не унывайте, Клеонт.
(К Люсиль.) Пойдем-ка, дочка. Ты прямо так отцу и скажи: если не за Клиента, так ни за кого, мол, не выйду.
Клеонт, Ковьель.
Ковьель.
Много вам помогло ваше благородство!
Клеонт.
Что поделаешь! Я на этот счет необычайно щепетилен, и переломить себя – это выше моих сил.
Ковьель.
А кто вам велел относиться к такому человеку серьезно? Разве вы не видите, что он помешался? Ну, что вам стоило снизойти к его слабости?
Клеонт.
Твоя правда, но я никак не мог предполагать, что для того, чтобы стать зятем господина Журдена, требуется предъявить дворянские грамоты.
Ковьель (хохочет).
Ха-ха-ха!
Клеонт.
Чего ты смеешься?
Ковьель.
Я надумал сыграть с нашим умником одну шутку, благодаря которой вы добьетесь своего.
Клеонт.
Что такое?
Ковьель.
Преуморительная штучка!
Клеонт.
Да что же именно?
Ковьель.
Тут у нас недавно был маскарад, и для моей затеи это как раз то, что нужно: я думаю воспользоваться этим для того, чтобы обвести вокруг пальца нашего простофилю. Придется, конечно, разыграть комедию, но с таким человеком все можно себе позволить, и раздумывать тут особенно нечего: он свою роль сыграет чудесно и, каких бы небылиц ему ни наплели, ко всему отнесется с полным доверием. У меня и актеры и костюмы готовы, дайте мне только полную волю.
Клеонт.
Но научи же меня...
Ковьель.
Сейчас я вам все растолкую. Уйдемте-ка отсюда: вон он опять.
Г-н Журден один.
Г-н Журден.
Что за черт! То и дело колют мне глаза моим знакомством с вельможами, а для меня ничего не может быть приятнее таких знакомых. От них один только почет и уважение. Я бы позволил отрубить себе два пальца на руке, лишь бы мне родиться графом или же маркизом.
Г-н Журден, лакей.
Лакей.
Сударь, там его сиятельство граф под руку с какой-то дамой.
Г-н Журден.
Ах, боже мой! Мне нужно еще отдать кое-какие распоряжения. Скажи, что я сейчас.
Доримен, Дорант, лакей.
Лакей.
Барин велели сказать, что сейчас выйдут.
Дорант.
Очень хорошо.
Доримена, Дорант.
Доримена.
Не знаю, Дорант, по-моему, я все же поступила опрометчиво, что позволила вам привезти меня в незнакомый дом.
Дорант.
Где же, в таком случае, маркиза, моя любовь могла бы вас приветствовать, коль скоро вы во избежание огласки не желаете со мной встречаться ни у себя дома, ни у меня?
Доримена.
Да, но вы не хотите сознаться, что я незаметно для себя привыкаю к ежедневным и слишком сильным доказательствам вашей любви ко мне. Сколько бы я ни отказывалась, в конце концов я все же сдаюсь на ваши уговоры: своею деликатною настойчивостью вы добиваетесь от меня того, что я готова исполнить любое ваше желание. Началось с частых посещений, за ними последовали признания, признания повлекли за собой серенады и представления, а там уж пошли подарки. Я всему этому противилась, но вы неисправимы, и всякий раз вам удается сломить мое упорство. Теперь я уже ни за что не отвечаю: боюсь, что вы все же склоните меня на брак, хотя я всячески этого избегала.
Дорант.
Давно пора, маркиза, уверяю вас. Вы вдова, вы ни от кого не зависите. Я тоже сам себе господин и люблю вас больше жизни. Отчего бы вам сегодня же не составить мое счастье?
Доримена.
Ах, боже мой, Дорант, для того чтобы совместная жизнь была счастливой, от обеих сторон требуется слишком много! Как часто благоразумнейшим супругам не удается создать союз, который бы их удовлетворял!
Дорант.
Помилуйте, маркиза, вы явно преувеличиваете трудности, а ваш собственный опыт еще ничего не доказывает.
