ОЛЬГА. Просто зашел разговор.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Как он зашел? Почему он вдруг мог зайти? Кто тебя просил обсуждать эти вопросы! Кто тебя уполномочил!..
Елена Алексеевна накинула пальто, схватила платок и отправилась искать мужа.
Проигрыватель замолк.
ОЛЬГА (стоит перед Резо и Флорой). Что же вы не танцуете?
ФЛОРА. А?..
РЕЗО. А что?
ОЛЬГА. Я говорю, все танцуют, а вы сидите.
ФЛОРА. Правда. Сидим, сидим…
Девушка поспешно встала. Но Резо за руку усадил ее на место и уставился на Ольгу.
РЕЗО. А кто танцует? Никто не танцует.
Ольга оглянулась: правда, никто не танцевал.
РЕЗО. Что дальше?
ФЛОРА. Не надо.
ОЛЬГА. А ты, Резо, ничего не понимаешь. Какой хороший.
РЕЗО. Что ты все хлопочешь? Я с тобой не знаком. Я видел тебя один раз в жизни. Что тебе от меня надо?
ОЛЬГА. Ладно, не злись. Тебе не идет, когда ты злишься.
РЕЗО. Ну, ты дождешься. (Ушел.)
Галя и Аня заговорили шепотом, быстро-быстро. Галя настаивала, Аня возражала. Потом вдруг, обе сразу, – тоже на улицу.
ОЛЬГА. Теперь, наверно, я за хозяйку? Ну что же, ничего страшного, вечер продолжается. Все за стол, пока пирог не остыл.
Девочки сели за стол.
Но у нас такое правило: никто ни за кем не ухаживает. Каждый берет сам себе.
Девочки брали пирог, молча ели, запивая из рюмочек кому можно – вино, кому нельзя – лимонад.
Но вдруг, сразу все, непонятным способом договорившись, одновременно встали.
– Спасибо.
– Спасибо, мы пошли.
ОЛЬГА. Почему? Вы уйдете, а они вернутся. И никого нету. Неудобно же!
– Нам пора.
Возникла небольшая толкотня, но оделись быстро.
– До свидания…
– До свидания…
Ольга постояла, не зная, что делать дальше. Принялась убирать со стола. Странно было одной в чужом доме заниматься хозяйством. Стулья стояли как попало, стол прижат к стене. Разгром.
Вернулась Елена Алексеевна.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Где все?
ОЛЬГА. Ушли.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Что так быстро?
ОЛЬГА. Резо на меня обиделся. Тогда за ним Аня с Галей ушли. А тогда и все остальные ушли.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. За что он на тебя обиделся?
ОЛЬГА. Не знаю.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. А почему Аня с Галей ушли?
ОЛЬГА. Они, по-моему, за Резо обиделись.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Ну и размах у тебя.
ОЛЬГА. Когда вы ушли, я растерялась и, может быть, сказала что-нибудь лишнее.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Что именно?
ОЛЬГА. Не знаю. Что-нибудь могла и допустить.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Припомни, пожалуйста.
ОЛЬГА. Резо сидел рядом с Флорой, вот здесь за столом. Я спросила, почему они не танцуют. Я сначала даже не поняла, на что он разозлился. Но когда поняла, то и сама разозлилась. Вчера с одной, сегодня с другой…
Ольга сказала это только для того, чтобы Елена Алексеевна простила ее и пошутила в ответ. Но та молчала. Тогда она поняла, что на самом деле пора отсюда уезжать. И сказала уже серьезно, деловито:
Я, пожалуй, завтра уеду.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Что же, наверно, пора. У тебя там свои дела…
ОЛЬГА. Да и вообще уже поздно, не буду больше вас утруждать.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Куда?
ОЛЬГА. На вокзал. Переночую в комнате отдыха, а утром домой.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. А места есть?
ОЛЬГА. Неужели вы думаете, что я останусь на улице? Плохо же вы меня знаете.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Переночуешь у нас.
ОЛЬГА. Ни за что.
Она лежала на раскладушке, закрыв глаза. Но не спала и потому слышала шепоты Гали и Ани.
ГАЛЯ. Как ты думаешь, она идейная или глупая?
АНЯ. По-моему, и то и другое.
ОЛЬГА. Спокойной ночи.
АНЯ. А Флорка. Ну, тихая.
ГАЛЯ. Резо тоже хорош.
Стараясь не скрипеть сеткой кровати, Галя встала и принялась изображать Резо. Тогда Аня тоже поднялась и стала изображать Флору.
Ужимки их превратились в потешный танец. Этот танец понравился Ольге. Она вскочила с раскладушки и принялась плясать вместе с ними что-то свое, полугородское, полудеревенское.
Сестры остановились, снова улеглись.
ОЛЬГА. Девки! Хорошо же! Попляшем! Я за парня могу. Я в самодеятельности всегда за парня плясала!
Галя. Ну, ты за парня и высказаться можешь, слышали.
ОЛЬГА. А пошли вы…
ГАЛЯ. Вот-вот.
Родители стояли в дверях.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Что такое? Девочки! Да и ты, Ольга…
АНЯ. Это наши дела, мама, все в порядке.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА (увела мужа). По правде говоря, устала я от нее. Боюсь волевых людей. Представь, вырастет…
ВАДИМ АНТОНОВИЧ (обнял, для нее неожиданно). Хорошая. Хорошая. Такая умная. Такая цельная, гармоничная натура. Рабочая лошадка моя, таскает, готовит, стирает, моет, утешает, прощает, таскает, готовит, терпит… Тогда, раз уж все равно не спим, послушай сочинение…
Жена моя! Мой друг! Такие
слова испошлены вконец.
Как тот, кто их сказал впервые,
хочу сказать: союз сердец.
Союз двух душ. Моя опора.
Учитель мой в годину бед.
Жизнь закругляется. И скоро,
возможно, я. И ты вослед.
Жена моя, там встречи нет…
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА (засмеялась). Но зачем же так мрачно-то, под конец! Вадя! Так хорошо начал…
Утром Ольга стояла над Аниной кроватью, не зная, будить ли ее, чтобы попрощаться. Решила разбудить.
ОЛЬГА. Аня!
АНЯ. Что…
ОЛЬГА. Я уезжаю.
АНЯ. Куда?
ОЛЬГА. Куда, домой.
АНЯ. Ну да, ты домой уезжаешь. Который час?
ОЛЬГА. Полседьмого. Я бы не стала тебя будить, но скорей всего я больше сюда не приеду, хотела попрощаться.
АНЯ. Ну что же, счастливого пути… А Галю ты разбудила?
ОЛЬГА. Может быть, ты ей передашь? А то я не знаю, удобно ли.
АНЯ. Удобно, удобно, иначе она обидится.
Ольга стала будить Галю.
ОЛЬГА. Галя, прости, но я уезжаю. Я не стала бы тебя будить, но мы, наверно, больше не увидимся…
ГАЛЯ. Мы ведь уже попрощались вчера! Который час?
ОЛЬГА. Полседьмого.
ГАЛЯ. Боже мой!
ОЛЬГА. Я не хотела уезжать, чтобы осталось что-то недосказанное. Наверно, я надоела вам. Тогда простите.
ГАЛЯ. Простили, простили. До свиданья, пиши, я сплю.
Едва Ольга приоткрыла дверь в комнату Вадима Антоновича, он вздрогнул, застонал и проснулся.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Что случилось?
ОЛЬГА. Вадим Антонович, я уезжаю.
Он пошарил на столике часы, посмотрел.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Заснул в три часа. Где Елена Алексеевна?
ОЛЬГА. Она одевается.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Зачем?
ОЛЬГА. Хочет меня проводить.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Куда?
ОЛЬГА. Я ей говорила, что не надо.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. В аэропорт ходит автобус, зачем провожать?
ОЛЬГА. Не знаю, она хочет.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. С ума все посходили.
ОЛЬГА. Вадим Антонович, я хотела попросить прощения за беспокойство.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Все посходили с ума.
Ольга. Я не хочу, чтобы вы обо мне вспоминали плохо.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Да, да. Конечно, какой разговор. Спал три с половиной часа. Как все это изматывает. Лена!
ОЛЬГА. Не надо, Вадим Антонович, не ругайте ее.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Совершенно выбит из колеи. Отупел. Лена! Где она там?
Ольга шла по темной еще улице. Проговорила печальное, поэтическое:
Мальчик куда-то шагает по снежному полю…
Подумала, сказала иначе:
Мальчик в ушанке по снежному полю шагает…
Захотелось еще поэтичней:
Мальчик по снежному полю шагает печально…
Ее слушали сотрудники детского дома, кто не был занят с детьми.
ОЛЬГА. Очень привлекательная женщина, имею в виду внешность. Белокурая, с карими глазами.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА. Очень привлекательная. И как же она объясняет?
ОЛЬГА (не обратив внимания на иронию). Как она объясняет. Все и просто и сложно. Тогда она училась в балетном училище. И там она полюбила своего соученика. Совсем еще молоденькая, семнадцать лет. Но когда у нее родился ребенок, это была я, – отец оказался трусливым человеком. Что ей оставалось делать? Пришлось бросить училище и отдать меня в Дом младенца. Но учтите, что сама она, чтобы все время находиться рядом, устроилась туда же санитаркой.
ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА. Почему же сбежала?
ПОВАРИХА. Ты слушай, Наташа. Слушай!
Мало кто так жаждет легенд, как воспитательницы и няньки детских домов. Необыкновенные усыновления, неожиданно найденные родители, раскаяние матерей…
