П у ш к и н. В Москве я еще могу жить, но в Петербурге вряд ли.
К е р н. Слишком много соблазнов - высший свет и карты.
Показывается Дельвиг из спальни в шлафроке. Пушкин бросается к другу, они обнимаются, целуют друг другу руки, а дамы, переглядываясь, отступают.
Б а р о н е с с а. Вот они всегда так.
К е р н. Это я тоже заметила. В их встречах и расставаниях есть всегда что-то трогательное, словно юность или детство возвращается к ним.
Б а р о н е с с а. Это любовь. Дельвиг меня так не любит, как Пушкина; впрочем, и я люблю Пушкина, но не так, чтоб обниматься и целоваться, а издали. (Вспыхивая.) Этому конца не будет!
К е р н. Дружба и любовь - одно и то же, только без чувственности, и тем они прекрасны.
Б а р о н е с с а. Любовь без чувственности - это, конечно, дружба, но говорить о любви без чувственности, я думаю, нелепо.
Пушкин хватается за саквояж, достает из него бумаги, что передает барону, и пакет с письмами для Керн.
К е р н. О, Пушкин, благодарю! (Глаза ее вспыхивают сладострастным светом.)
П у ш к и н (застывает на миг, бросается к ней целовать руки). Доставить вам радость, сударыня, это всегда ощутить счастье, волнение, любовь.
Б а р о н е с с а (мужу). Что Пушкин привез нам?
П у ш к и н (хватаясь снова за саквояж). А вот что. (Достает череп.)
Б а р о н е с с а (вздрагивая). Что это?!
Д е л ь в и г (поправляя очки). За-бавно!
П у ш к и н
Прими сей череп, Дельвиг: он
Принадлежит тебе по праву.
Тебе поведаю, барон,
Его готическую славу.
Почтенный череп сей не раз
Парами Вакха нагревался;
Литовский меч в недобрый час
По нем со звоном ударялся;
Сквозь эту кость не проходил
Луч животворный Аполлона;
Ну словом, череп сей хранил
Тяжеловесный мозг барона,
Барона Дельвига. Барон,
Конечно, был охотник славный,
Наездник, чаши друг исправный,
Гроза вассалов и их жен.
Мой друг, таков был век суровый,
И предок твой крепкоголовый
Смутился б рыцарской душой,
Когда б тебя перед собой
Увидел без одежды бранной,
С главою, миртами венчанной,
В очках и с лирой золотой.
Покойником в церковной книге
Уж был давно записан он,
И с предками своими в Риге
Вкушал непробудимый сон...
Но в наши беспокойны годы
Покойникам покоя нет.
Косматый баловень природы,
И математик и поэт...
Сказать короче, поэт Языков. Ему понадобился скелет, и он вошел в сговор с кистером, хранителем гробов, за кружкой пива.
Настала ночь. Плащом покрытый,
Стоит герой наш знаменитый
У галереи гробовой,
И с ним преступный кистер мой,
Держа в руке фонарь разбитый,
Готов на подвиг роковой.
И вот визжит замок заржавый,
Визжит предательская дверь -
И сходят витязи теперь
Во мрак подвала величавый;
Сияньем тощим фонаря
Глухие своды озаря,
Идут - и эхо гробовое,
Смущенное в своем покое,
Протяжно вторит звук шагов.
Пред ними длинный ряд гробов;
Везде щиты, гербы, короны;
В тщеславном тлении кругом
Почиют непробудным сном
Высокородные бароны...
Похищенье совершилось благополучно, но вскоре молва о бароновых костях разнеслась по городу, кистер лишился места, а студент принужден был бежать из Риги. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарок череп и держал в нем табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоим существованием.
Прими ж сей череп, Дельвиг: он
Принадлежит тебе по праву.
Обделай ты его, барон,
В благопристойную оправу.
Изделье гроба преврати
В увеселительную чашу,
Вином кипящим освяти,
Да запивай уху да кашу.
Певцу Корсара подражай
И скандинавов рай воинский
В пирах домашних воскрешай,
Или как Гамлет-Баратынский
Над ним задумчиво мечтай:
О жизни мертвый проповедник,
Вином ли полный иль пустой,
Для мудреца, как собеседник,
Он стоит головы живой.
Прибегает прислуга, явятся племянники барона.
Б а р о н е с с а. Какой ужас! Пушкин, неужели все это правда?
П у ш к и н. Истинная правда, баронесса! Стихами врать не усмею.
Б а р о н е с с а. Антон!
Д е л ь в и г (берет в руки череп). Забавно!
Входит Яковлев (со стороны черной лестницы).
Я к о в л е в. Здравствуй, Пушкин! Друг бесценный!
П у ш к и н. А, паяц лицейский! Ты здесь свил, видать, гнездо.
Я к о в л е в (с гримасой комедианта). Я распорядился. Слуги ваши на этот вечер будут как шелковые.
Д е л ь в и г. Вино у нас есть?
Я к о в л е в. И превосходное!
Д е л ь в и г (держа череп в руках). Миша, наполни сей череп моего предка хорошим вином.
Я к о в л е в (переглянувшись с баронессой). Боже избави!
Д е л ь в и г. Дерптские студенты Языков и Вульф украли его из бароновых склепов в Риге и подарили Пушкину, а он - мне, поскольку сей череп принадлежит мне по праву.
Я к о в л е в (громко). Человек! Неси вина!
Д е л ь в и г. Не говорил ли я вам? Не распевал ли сей Романс?
Друзья, друзья! я Нестор между вами,
По опыту веселый человек;
Я пью давно; пил с вашими отцами
В златые дни, в Екатеринин век.
И в нас душа кипела в ваши леты,
Как вы, за честь мы проливали кровь,
Вино, войну нам славили поэты,
Нам сладко пел Мелецкий про любовь!
Не кончен пир - а гости разошлися,
Допировать один остался я.
И что ж? ко мне вы, други, собралися,
Весельчаков бывалых сыновья!
Гляжу на вас: их лица с их улыбкой,
И тот же спор про жизнь и про вино;
И мнится мне, я полагал ошибкой,
Что и любовь забыта мной давно.
Пушкин в восторге, все в полном восхищении; между тем Яковлев наполняет череп вином и пускает по кругу. Вскрики женщин и хохот мужчин; баронесса садится за фортепиано, и начинается некая фантасмагория с черепом. Яколев, изображая восковую фигуру Петра Великого, берет в руки череп, что создает поразительный эффект явления царя к жизни.
П у ш к и н. О, паяц! Говорят, ты очень похоже изображаешь и петербургское наводнение.
Яковлев изображает Александра I перед разушевавшейся стихией.
Квартира Дельвига. Столовая. За столом Осипова, Анна Вульф, Зизи, баронесса, Керн, Яковлев и другие; Дельвиг в шлафроке разливает суп. Входит Пушкин.
П у ш к и н
Твой дом, барон, обитель муз и граций,
Лицейского содружества приют
И сборища певцов разноголосых, -
И тут же все Тригорское? О, сон,
Который снится мне, как весть благая!
О с и п о в а
Мой милый Пушкин!
П у ш к и н
Голос незабвенный
Хозяйки своевольно-простодушной?
Д е л ь в и г
Проснись, поэт! Во сне ведь можно ляпнуть
И вовсе несусветное. Проснись!
П у ш к и н
Сударыня! Вы собственной персоной?
Да это вы: точеный бюст и нос, -
Красавица с отвисшею губою...
И в самом деле что-то ляпнул я?
Д е л ь в и г
Он не в себе; наверное, продулся,
Играя в карты ночи напролет.
П у ш к и н
Ведь черти не дадут живому выграть.
Д е л ь в и г
Скорее унесут его с собой.
Пушкин, рассмеявшись, раскланивается.
