Антология - Русский романс

В лесу над рекой жила фея,
В реке она часто купалась;
И раз, позабыв осторожность,
В рыбацкие сети попалась.

Ее рыбаки испугались,
Но был с ними юноша Марко;
Схватил он красавицу фею
И стал целовать ее жарко.

А фея, как гибкая ветка,
В могучих руках извивалась,
Да в Марковы очи глядела
И тихо над чем-то смеялась.

Весь день она Марка ласкала;
А как только ночь наступила,
Пропала веселая фея…
У Марка душа загрустила…

И дни ходит Марко, и ночи
В лесу, над рекою Дунаем,
Все ищет, всё стонет: «Где фея?»
А волны смеются: «Не знаем!»

Но он закричал им: «Вы лжете!
Вы сами целуетесь с нею!»
И бросился юноша глупый
В Дунай, чтоб найти свою фею…

Купается фея в Дунае,
Как раньше, до Марка, купалась;
А Марка — уж нету…
                      Но все же
От Марка хоть песня осталась,

А вы на земле проживете,
Как черви слепые живут;
Ни сказок о вас не расскажут,
Ни песен про вас не споют!

Бывало, в дни веселые
Гулял я молодцом,
Не знал тоски-кручинушки
Как вольный удалец.
Любил я деву юную, —
Как цветик хороша,
Тиха и целомудренна,
Румяна, как заря.
Спознался ночкой темною,
Ах! ночка та была,
Июньская волшебная,
Счастлива для меня.
Бывало, вспашешь полосу,
Лошадку уберешь
И мне тропой знакомою
В заветный бор идешь,
Глядишь: моя красавица
Давно уж ждет меня;
Глаза полуоткрытые,
С улыбкой на устах.
Но вот начало осени;
Свиданиям конец,
И деву мою милую
Ласкает уж купец.
Изменница презренная
Лишь кровь во мне зажгла,
Забыла мою хижину,
В хоромы жить ушла.
Живет у черта старого
За клеткой золотой,
Как куколка наряжена,
С распущенной косой.
Просил купца надменного,
Ее чтоб отпустил;
В ногах валялся, кланялся, —
Злодей не уступил.
Вернулся в свою хижину —
Поверьте, одурел,
И всю-то ночь осеннюю
В раздумье просидел.
Созрела мысль злодейская,
Нашел во тьме топор,
Простился с отцом-матерью
И вышел через двор.
Стояла ночка темная,
Вдали журчал ручей,
И дело совершилося:
С тех пор я стал злодей.
Теперь в Сибирь далекую
Угонят молодца
За деву черноокую,
За старого купца.

Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Носятся чайки над морем,
Крики их полны тоской…

Мечутся белые чайки,
Что-то встревожило их, —
Чу!.. загремели раскаты
Взрывов далеких, глухих.

Там, среди шумного моря,
Вьется Андреевский стяг, —
Бьется с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».

Сбита высокая мачта,
Броня пробита на нем,
Борется стойко команда
С морем, с врагом и с огнем.

Пенится Желтое море,
Волны сердито шумят;
С вражьих морских великанов
Выстрелы чаще гремят.

Реже с «Варяга» несется
Ворогу грозный ответ…
«Чайки! снесите отчизне
Русских героев привет…

Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
В битве врагу мы не сдались —
Пали за русскую честь!..

Мы пред врагом не спустили
Славный Андреевский флаг,
Нет! мы взорвали „Корейца“,
Нами потоплен „Варяг“!»

Видели белые чайки —
Скрылся в волнах богатырь,
Смолкли раскаты орудий,
Стихла далекая ширь…

Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской,
Чайки на запад несутся,
Крики их полны тоской…

Да, час настал, тяжелый час
        Для родины моей…
Молитесь, женщины, за нас,
        За наших сыновей!..

Мои готовы все в поход, —
        Их десять у меня!..
Простился старший сын с женой
        Поплакал с ним и я…

Троих невесты будут ждать —
        Господь, помилуй их!..
Идёт с улыбкой умирать
        Пятёрка остальных.

Мой младший сын… Тринадцать
        Исполнилось ему.
Решил я твёрдо: «Нет и нет —
        Мальчишку не возьму!..»

Но он, нахмурясь, отвечал:
        «Отец, пойду и я!..
Пускай я слаб, пускай я мал —
        Верна рука моя…

Отец, не будешь ты краснеть
        За мальчика в бою —
С тобой сумею умереть
        За родину свою!..»

Да, час настал, тяжелый час
        Для родины моей…
Молитесь, женщины, за нас,
        За наших сыновей!

Наверх, о товарищи, все по местам!
        Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
        Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются и цепи гремят,
        Наверх якоря поднимая,
Готовятся к бою орудий ряды,
        На солнце зловеще сверкая.

Из пристани верной мы в битву идем,
        Навстречу грозящей нам смерти,
За родину в море открытом умрем,
        Где ждут желтолицые черти!

Свистит, и гремит, и грохочет кругом
        Гром пушек, шипенье снаряда,
И стал наш бесстрашный, наш верный «Варяг»
        Подобьем кромешного ада!

В предсмертных мученьях трепещут тела,
        Вкруг грохот, и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня, —
        Настала минута прощанья.

Прощайте, товарищи! С богом, ура!
        Кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера,
        Что нынче уснем под волнами!

Не скажут ни камень, ни крест, где легли
        Во славу мы русского флага,
Лишь волны морские прославят вовек
        Геройскую гибель «Варяга»!

У дальней восточной границы,
В морях азиатской земли,
Там дремлют стальные гробницы,
Там русские есть корабли.

В пучине немой и холодной,
В угрюмой, седой глубине,
Эскадрою стали подводной,
Без якоря встали на дне.

Упали высокие трубы,
Угасли навеки огни,
И ядра, как острые зубы,
Изгрызли защиту брони.

У каждого мертвого судна
В рассыпанном, вольном строю
Там спят моряки непробудно,
Окончили вахту свою.

Их тысячи, сильных и юных,
Отборная русская рать…
На грудах обломков чугунных
Они улеглись отдыхать.

Седые лежат адмиралы,
И дремлют матросы вокруг,
У них прорастают кораллы
Сквозь пальцы раскинутых рук.

Их гложут голодные крабы,
И ловит уродливый спрут,
И черные рыбы, как жабы,
По голому телу ползут.

Но в бурю ночного прилива,
На первом ущербе луны,
Встают мертвецы молчаливо
Сквозь белые брызги волны.

Их лица неясны, как тени.
Им плечи одела роса.
И листья подводных растений
Плющом заплели волоса.

Летят мертвецов вереницы
На запад, на сушу, домой.
Несутся быстрее, чем птицы,
Но путь им заказан прямой.

Хребтов вековые отроги,
Изгибы морских берегов
И рельсы железной дороги
Уж стали добычей врагов.

И только остался окружный,
Далекий, нерадостный путь.
На тропик летят они южный,
Спешат материк обогнуть.

Мелькают мысы за мысами,
Вдогонку несется луна.
Они не опомнятся сами,
Пред ними — родная страна.

Но что же их стиснулись руки
И гневом блеснули глаза?
На родине смертные муки,
Бушует слепая гроза.

Унылое, серое поле,
Неровная, низкая рожь…
Народ изнывает в неволе,
Позорная царствует ложь.

Торговые, людные села,
Больших городов суета…
Повсюду ярмо произвола,
Не знает границ нищета.

От Камы до желтого Прута,
Как буйного моря волна,
Растет беспощадная смута,
Кипит роковая война.

И плачут голодные дети,
И катится ярости крик,
И свищут казацкие плети,
Сверкает отточенный штык…

Снаряды взрываются с гулом,
И льется кровавый поток.
Объяты багровым разгулом
И запад и дальний восток.

И падает также рядами
Подкошенной юности цвет
В широкие общие ямы,
В могилы, где имени нет.