Евгений Витковский. Приглашение к путешествию
Кончился XX век. Русские поэты, как одержимые, занимались все сто лет поэтическим переводом, у читателей это иногда вызывало недоумение. Замечательная женщина, Лидия Корнеевна Чуковская, сетуя на то, что Ахматова опять кого-то переводит, твердой рукой записала: «Ненависть моя к переводам окрепла. Вот это действительно прогул, преступная растрата национального достояния». Речь шла о том, что поэтам надо не чужие стихи переводить, а свои писать. Переводы — это не стихи. Это презренный жанр. За него деньги платят.
Вот уже лет пятнадцать, как ничего не платят за поэтический перевод. А поэты продолжают переводить. Для себя и для друзей, ибо с друзьями теперь легко общаться: подошел к компьютеру — и беседуй. Нужно немногое: собрать антологию русского поэтического перевода за весь XX век и начало XXI, дать образцы творчества каждого поэта-переводчика, сообщить биографию и кое-что для понимания текста. Дальше создать для этой антологии сайт — «Век перевода», http://www.vekperevoda.com/, — открыть при сайте форум, позвать интересующихся — и возобновить с ними те занятия, которые довелось вести мне со своим семинаром поэтического перевода в Москве, в Центральном доме литератора в 80-е — 90-е годы. Теперь мы разбросаны по всему миру, но каждый вечер встречаемся у своих экранов. Нам открыты самые труднодоступные библиотеки, материалы для поэтических конкурсов можно найти такие, что прежде и не мечталось.
С осени 2003 года на форуме сайта прошло тридцать конкурсов, охвативших поэзию множества стран и языков — от американской до украинской, от новейшей польской до средневековой еврейской и т. д. Практически все конкурсы удались на славу, — результаты некоторых читатель найдет в книге, которую держит сейчас в руках. Серьезно и системно переводятся у нас древнегреческие гекзаметры Григория Назианзина, сложнейшие каббалистические стихи Шломо Ибн-Гвироля, изучается практически не початая традиция шотландской поэзии — упоительно смешные «стандартные габби» Роберта Фергюссона и Роберта Луиса Стивенсона, но отдается дань и творчеству «худшего поэта в мире», Уильяма Топаза Макгонаголла: всё это почти не переводилось на русский язык.
Журнал «Иностранная литература» (2004, № 10) провел круглый стол "О современной зарубежной поэзии". Председательствовал на нем, кстати, участник нашей антологии, поэт-переводчик Антон Нестеров. Вопрос о том, не умер ли поэтический перевод, занимал в разговоре не последнее место. Поэт, лауреат многочисленных премий Евгений Бунимович сказал: «…есть большая проблема, мне кажется: существуют ли сегодня молодые профессиональные переводчики поэзии — я их с трудом находил для нужд фестиваля». Могу подтвердить: ясно, что с трудом. К нам не обращались, а семинар «Век перевода» живет сам по себе. Это работа для души.
Под одной обложкой в антологии собраны работы тридцати девяти поэтов-переводчиков. Здесь переводы с двадцати языков — и ни одного, сделанного с подстрочника. Каждый живет где хочет, переводит что хочет и говорит собеседнику всё, что хочет. А подтасовка работы судей невозможна: переводы открыто висят на форуме и обсуждаются, покуда не будет принято решение — пора их судить. Затем коллегия из пяти сменяемых судей приступает к работе. Дальше — результаты, победы, проигрыши. Семинар растет и развивается во вполне зрелую школу поэтического перевода, первую русскую школу в XXI веке из тех, которые могут заявить о своей консолидации, положить на стол читателю эту антологию — отчет за первые год или полтора совместных усилий.
Здесь много поэтов, которые раньше не могли быть у нас известны (таких, как канадец Роберт Сервис, которому «Баллада о гробнице Ленина» перекрыла возможность печататься в СССР) — и таких, которые даже чересчур известны: Байрон, Верлен, Борхес, Дарио. Есть и стихи на смежные темы: трагический «Мост через Тей» немца Теодора Фонтане — и комическое в доходящей до гениальности графомании «Крушение поезда на мосту через Тей» У. Т. Макгонаголла.
«Век перевода» приглашает читателей как на сайт, так и на форум. А эта книга — наша благодарность человеческому гению, подарившему нам Интернет и вернувшему теплоту общения всем, кто в ней нуждался. Тем более, что и сделана эта книга целиком через экран: кто в прежние времена смог бы подготовить за несколько месяцев эти четыреста страниц чистой поэзии к печати?.. Не отвечайте, мы-то знаем — кто. Но мы сами по себе. Ни спонсора, ни гранта. Ни стыда, ни совести: прямо вот так взяли и издали то, что считали нужным.
Читайте. Эта книга переживет нас.
Сергей Александровский{1}
РОБЕРТ ФЕРГЮССОН (1750–1774)
Счастливец, кто избавлен от забот,
Чей шелковый иль кожаный кошель
Не пуст, — и можно пить холодный эль,
И не грустить при виде свежих устриц.
Филлипс
Где б ни качал соленый вал
Рыбачью шхуну либо ял,
Где б ни влачил добычу трал
Иль перемет, —
Никто шотландских не знавал
Богаче вод.
Тунца, и сельди, и трески
В них изобильны косяки;
Угри отменно велики,
А уж макрели!
И устриц лакомых садки —
На всякой мели.
Ликуй, береговой народ,
Поскольку осень — у ворот,
И Посейдон в столицу шлет
Шотландцам дань,
И устриц полон всякий рот,
Куда ни глянь.
Теперь никто из объедал
Не внемлет лекарю: бахвал,
Ты, видно, публику считал
Безмозглой дурой?
Разбейся вдребезги фиал
С твоей микстурой!
Сюда, понурый хворый люд,
Тут свежих устриц подают!
Они врачуют в пять минут —
Любой порой! —
Зубную боль, мигрень, и зуд,
И геморрой!
Пропойца, эй! Тряхни копилкой!
Ты, обессиленный бутылкой,
Цепляй-ка свежих устриц вилкой
На радость глотке —
И не страдай от страсти пылкой
К вину и водке!
Когда гремит над головой
И хлещет влагой дождевой,
Когда вздымается прибой
И ветер свеж,
Займи в трактире столик свой —
И устриц ешь!
Когда купцу в урочный час
Придет пора замкнуть лабаз,
Вечерний звон торопит нас,
Манит в кабак,
Дабы во устричном погряз
Обжорстве всяк.
Бывало, меркнет Феб в окне,
А я блаженствую вполне,
Взыскуя истины в вине
Пред очагом…
Родным гнездом казался мне
Питейный дом.
Коль у глупца полно монет,
Глупец являет приверед
И жрет изысканный паштет
С довольной миной;
А ты ешь устриц на обед
И суп куриный.
И в Новой Гавани кутеж,
И в Устричном Поселке тож:
Сидит попарно молодежь
В любом трактире —
И устриц отворяет нож
Крупнейших в мире!
О, здешний люд весьма неглуп
(Хоть неучтив подчас и груб
И сдачу пробует на зуб!) —
Он хлещет виски
И устричный хлебает суп
Из полной миски!
И если пива льются реки,
Глотайте устриц, человеки,
Дабы не тяжелели веки!
И — шиллинг на кон,
Что вас не перепьют вовеки
Ни поп, ни дьякон!
Коль ты пополнить был бы рад
Людей великих долгий ряд,
За ум и труд не жди наград —
Секрет в ином:
Добротнейшим живот и зад
Одень сукном!
О, ежели купил отрез
Изрядный и в обновку влез,
То вымахаешь до небес —
Пускай ты гном:
Добротным даден рост — и вес! —
Тебе сукном.
В кафтане из дешевой ткани
Ты — ровня распоследней рвани,
Предмет насмешек или брани, —
А чья вина?
Не зря гогочут горожане:
"Купи сукна!»
Развязный брадобрей в субботу
Кончает поскорей работу:
Трудился до седьмого поту
Цирюльник, — но
Рядиться время обормоту
Пришло в сукно!
Гляди: грядет он, прям и горд,
Как родовитый, славный лорд,
Чужих вовек не бривший морд, —
Отколь сей форс?
В сукно оделся юркий черт —
Добротный ворс!
В одежке бедной не моги
К девицам направлять шаги —
Напрасно стопчешь сапоги!
Пуста мошна?
Влезай хоть по уши в долги —
Купи сукна!
Коль скоро твой истерт камзол —
Девичий голос груб и зол,
И дева цедит: «Хам! Осел!»
Шипит она:
«Ишь, воздыхатель, — нищ и гол!
Купи сукна!»
В сукно одевшись, тот же час
Предстанет принцем свинопас
И богословом — лоботряс.
Мораль ясна:
Будь кем захочешь, коль припас
Кусок сукна!
Родиться Ньютоном, Шекспиром
И дозволять в кафтане дырам
Зиять — беда: ничьим кумиром
Не стать — хана!
Да, всем тебя освищут миром…
Купи сукна.
