Вечер, осенняя вялая стужа.
Слаб, обезвожен, немного простужен.
Нас с тобой чувство свирепое гложет.
You are so fucking distracted! Я тоже.
Ты же придумана мной. Ты Каралия.
Как о твоей красоте все орали – я
Слышал, я знал – ты исчадие ада.
Знал, и к ногам всё равно твоим падал.
Ты моего сумасшествия чадо,
Мне твоего не коснуться плеча, да
И в общем-то, знаешь, лицо твоё даже
Я смутно себе представляю… но, скажем,
Не так это важно – не похоть тут конская.
Твой прототип – не Мария Волконская.
Я тебя знаю от аза до ижицы…
Мысли текут, изменяются, движутся…
20.06.2001.
Промокнув под серым уютным дождём,
Я встал у подъезда и съёжился мудро.
Я еле дошёл, я насквозь измождён
Атласным узором её перламутра.
Наутро…
Наутро в моей мастерской
Проснулись холсты вместе с запахом масел.
Сжигаемый едкой, невнятной тоской,
Я ёлку шарами украсил.
И вдруг, мой нарушил покой
Звонок телефона. Святой Аполлон!
Хватаю немедля: «Алло…»
Oh, fuck! «Вы ошиблись, аптека – на тройку!»
Налил себе кофе и снова лёг в койку.
Вхожу в ожидания раж.
Вот это вираж!
Коварство-варварство.
Коварварство!
Любовь и боль.
Люболь!
Есть ли разница
Во что перекраситься?
В ёлку или сосну…
Отхожу ко сну…
Я сплю в ожидании главного слова.
Наступит ещё один радостный год,
А я буду ждать, и надеяться снова.
Сквозь тысячи разных погод,
Сквозь месяцы, годы, века
Я буду напрасно, похоже,
Сидеть у камина и ждать всё того же –
Её анальгина-звонка.
4.12.2003.
Бессильна моя воля, мочи нет!
Но что могу поделать я с благим стараньем,
Когда глаза твои, размытые страданьем,
Бессонные приносят ночи мне.
О, нет же, я не сплю и ныне,
Глухим ночам вверяя свой секрет.
Компания мне – пачка сигарет,
Остывший чай и свет унынья.
26.07.2004.
Принимаю без страха, без устали
Горечь новой любви, в меня брошенной.
Я хочу лишь услышать из уст твоих
Лишь банальное «Здравствуй, хороший мой».
Хоть на долю секунды встретиться
С твоим взглядом. Бреду улицей.
В звёздном небе изгибом месяца
Мне улыбка твоя чудится.
А когда я усну, приснится мне –
Я, в блаженном любви мареве,
Поцелуями, как ресницами
Закрываю глаза карие.
15.04.2009.
Я хотел бы сойти,
подобно крысе,
С обречённого взахлёб
корабля.
И с коварной
грациозностью рыси
В небо коршуном взмыть…
Но, бля –
После двенадцати
ночи
Выход закрыт
и заколочен.
Короче…
Болтаю ногами,
Любуюсь берегами,
Изучаю оригами.
Скучно. Один.
Заколел до самых
седин.
О, глюк! Заходи –
посидим.
Я сейчас при виде
костра
Взвыл бы как
Фаринелли-кастрат
Минут на пять,
без перерыва,
С холодным, больным
надрывом.
Когда на айсберг
переменится курс, -
Я из своей
одиночки-каюты
На шлюпку, что ближе,
прорвусь.
И, отплыв от несчастий
приюта,
Буду, смеясь и хлопая
в ладоши,
Наблюдать за кошмаром
всеобщей паники.
И, глядя как тонет
большой и хороший,
Кидать в воронку
бумажные кораблики.
13.01.2004.
Ломаю копья, когти рву,
И горблю спину-анаконду.
Вдыхая жжёную траву,
Внимая хищным голосам,
Я нахожу в себе Джоконду
И улыбаюсь себе сам.
Не наблюдая покушенья,
Я попрошусь на небеса
И не войду во искушенье.
Огнём обрызганная, мгла
Накрыла небо, город, зданья.
А мне подняться помогла
Прыжком на небо без шеста.
Я на верхушке мирозданья,
В различных сферах торжества!
20.12.2003.
Я смотрю свои сны-предсказанья.
Два часа до рассвета. Глаза
Открываю, впадаю назад
В пустоту бытового сознанья.
Вижу ночь. И фонарь. И аптеку.
Захотелось курить. И по снегу
Дохожу до ночного ларька
Из январской заснеженной бездны:
«Лёгкий Chesterfield будьте любезны…»
Закурил. До рассвета пока
Остаётся не менее часа.
Новогодний танцующий бес
Этой ночью обходится без
Сумасшедшего зимнего пляса.
С тишиной я прощаюсь до встречи.
Когда кончится утро, день, вечер –
Ближе к ночи я, выжатый напрочь,
Вновь спокойно и плавно войду
В еженощно раскрытые двери.
Новым снам-предсказаньям поверив,
И сознание выключив на ночь,
Растворюсь я в раю и в аду.
2.01.2004.
Едва переступив любви порог,
Не знал уже страданий полуночных.
От мыслей лишь избавившись порочных,
Я вновь и вновь срывался на порок.
Я нежно и безудержно любя,
Слепую демонстрируя прилежность,
Слепую и безудержную нежность
Выдавливал губами из тебя.
А ты, лишь слабый чувствуя призыв…
А ты, воспламеняясь лишь азартом,
Зажгла внутри себя ещё до старта
Лишь флиртом отфильтрованный позыв.
Когда же мой последний час пробил, -
Лежал я, безмятежно умирая.
И я, в тебе лишь слёзы вызывая,
Рассказывал, как я тебя любил.
23.08.2004.
Твой пройден путь. Про всё забудь –
Зачем лить слёзы понапрасну?
Пусть ляжет груз тебе на грудь,
И давит, – это не опасно.
Не вечна жизнь из кирпича,
В ней мудрый смысла не находит.
Не стоит мучиться, крича –
В кирпичной жизни всё проходит.
Тебя убили, но сейчас
Ты с «Откровеньем» Богослова
Знаком, и знаешь – близок час,
Когда лишится смысла слово.
«The time is near!» Это кайф!
Любой из нас к тому приходит,
Что жизнь – дерьмо. Oh, fucking life!
Проходит жизнь… И всё проходит.
Давайте совесть удалим!
Пусть искушает нас лукавый.
Привет, апостол-подхалим!
Вы Иоанн?.. Или Лука вы?
Плевать, что всё размыто – тень
И очертанья силуэта.
Я верю, будет новый день.
Проходит всё – пройдёт и это.
26.08.2001.
Любя
Одну
Тебя,
Ко дну
С тобой
Одной.
Такой-
Сякой -
Без фраз.
Без глаз.
Не бес,
Не сон.
С небес -
На трон.
Без слов.
Без снов.
Блестел
Накал.
Хотел,
Ласкал.
Тоска.
Ослаб.
Устал -
Скорей,
Скорей!
Одну
Тебя
Ко дну
Любя.
С тобой
Такой
Одной.
27.02.2014.
Утро.
Глотаю сухой аспирин.
Вновь замечая, что болен не кстати,
Я выливаюсь из старой кровати
Из под пропитанных снами перин.
Стол. И забытое слово над ним.
Глянешь – и вновь через ветхую дверцу
Вечная мука впивается в сердце.
И выпивается залпом одним.
День.
И еще не прошла голова.
Та же в ней пятая громом симфония.
В памяти – та же Mylene, “California”.
Те же желание ляпнуть слова.
Голову лечит вчерашний портвейн.
Душу калечит сырая каморка.
Уши питает психоз Тома Йорка.
В плеере плачет вчерашний Кобейн.
Вечер.
В компании мыслей лихих
Я заливаю избитую память
Жизни, в которой уже не исправить
Сказанных слов и поступков дурных.
Гилмор и Нофлер – сегодня со мной.
Здесь же – «Кино», «ДДТ» и «Алиса».
Полночь. И снова свирепою крысой
В горло вгрызается яростный вой.
Ночь.
Моя жизнь – измордованный цирк.
В клоунском гриме – моя обреченность.
Зрительским смехом забита никчемность
С разных концов безобразных интриг.
Детства согреют ночные ветра,
Зимние звезды, отец, – ностальгия.
Ночью достанет во сне невралгия.
День аспирином начнется с утра.
21.02.2007.
Подумать только – я унижен!
