(Из ранних стихов)
1.
Качаясь на волнах лазурного моря
Приходят бутылочные корабли,
И каждый с особым посланьем, которое...
"Разбей своё зеркало, бойся беды -
Чирикает первый, - и выбери остров,
Где тихо, где волны смывают следы".
Второй мне пропел: "Не сходись слишком просто
С портовым бродягою, и не забудь
Гнать флиртоискателей, гнать их, прохвостов!"
А третий, единственный из кораблей,
Кричит: "Утонуть - есть немало путей!"
2.
Мой остров... И толпы сияющих чаек
В глаза утонувшего моряка
Все целятся с неба, и снова взлетают...
Голодный прибой, будто исподтишка,
Ворует сады у земли метр за метром.
И брызги. И кровью сочится рука,
Пытаясь поднять утонувшего - где там!
Как ветер сметает с небес облака!
И вот одинокая чайка, от ветра
Отстав, и припомнив судьбу кораблей,
Кричит: "Утонуть есть немало путей!"
3.
Кузнечики - это мои домовые.
Пружинные ножки - скок через порог!
Зелёные острые ушки кривые
Смеются: дождь звёздный бьёт хижину в бок,
Вся комната - ящик, как крыса пищащий.
Окно? Но оно перед новой стеной.
И небо - фальшивка! И в ящике - ящик,
Сквозь серую крышку которого Бог
Увёл людей-ангелов. Травы волной
Всё пишут на лицах могильных камней:
"Пойми! Утонуть есть немало путей".
А там, в лесу, меня преследует ваш образ...
Расин*
Подкрадывается леопард.
Однажды он убьёт меня.
От жадности его горят
Леса. Он горд, как взлёт огня!
Его скользящий мягкий шаг
Всё время за моей спиной,
И в скалах коршуны кричат,
Что он охотится за мной.
Я - по камням, я - по шипам,
Слепящим полднем сожжена...
Какие страсти в нём кипят!
Как злая кровь его красна!
Пасть зверя - раною сквозной
Алеет - да прольётся кровь!
Он землю нюхает за мной,
Он - мщенье за грехи отцов!
Как зубы белые ликуют,
Как яростна узоров страсть
На этой шкуре!
Поцелуи
Всё иссушают. Это - власть
Судьбы. Он обречён на голод.
Где он пройдёт - пожар и мгла
Долизывают ветви голые
И обгорелые тела
Тех женщин, кто... Угроза рядом,
Всю рощу съест полночный зной,
Он привлечён любовным чадом,
Он дышит за моей спиной!
На задних лапах неустанно
Идёт, таясь в засадах снов,
Как гибок он! Как чёрной сталью
Сверкают пальцы рук и ног!
Упруги бёдра. Голод гложет.
Трещат деревья от огня,
Бегу - и вспыхивает кожа,
И пламя гонит прочь меня...
А жёлтый взор, впиваясь в душу,
Он сердца требует! Ну, на!
Швыряю - и ещё мне хуже:
Теперь вся кровь ему нужна!
Меня подстерегает голос
Там, где золой стал бывший лес,
И я бегу, но тайный голод,
Сверкая, валится с небес
В меня!
Вбегаю в башню страхов,
И тёмная моя вина -
За дверью. Там. Но ею пахнет,
И кровь, как гром, в ушах слышна,
И леопарда мягкий шаг
По лестнице, всё заглуша...
Вверх...
Чинить-лудить посуду,
Лудить, клепать, паять -
Кастрюли ваши будут
Как новые сиять!
Чинить кривые донца,
Пусть чайник на плите
Сверкает ярче солнца
В кастрюльной тесноте!
Чинить кривые рожи,
Развеселив навек -
Ведь это тоже может
Весёлый мастер Джек!
От жизни вы устали?
Одна улыбка: раз -
И снова заблистали
Зрачки туманных глаз!
Мгновенно распрямится
Скривлённая нога,
И разом превратится
В красавицу карга.
Исчезнет тусклость кожи,
Согбенная спина:
Отрихтоваться может
Любая кривизна!
И в сердце, без сомненья,
Каков бы ни был шрам,
Одним прикосновеньем
Я всё исправлю вам...
А если вдруг меж вами
Молодок отыщу
С жемчужными руками
И радостных ещё -
Счастливей, и светлее
Я сразу стану весь,
Пускай меня согреют,
Пока ещё я здесь!
Распускался сон как бутон: листки по краям -
Взмахи ангельских крыльев. Она вернулась
В приморское детство маленьких улиц
Израненная бродяжничеством. И там -
Потрясённая возвращеньем, босая стояла
У соседского дома, где галька блестит и -
Пахло асфальтом. У сада воздух колыхало.
И в жаркое утро были ставни закрыты.
Ничто тут и не изменилось даже:
Сад к морю сползает с синью слиться,
Всюду бледный огонь струится,
Сияет приветственно навстречу бродяжке.
Чайки бесшумны, забравшись к самому небу,
Над приливом три малыша счастливые
На камне, зелёном от тины, сияющие, молчаливые,
Играют. Их рассветному времени окончанья нету.
Зелёный камень - корабль мальчишек.
Палуба в ракушках. Плывут они, пока прилив,
До половины их стройный корабль затопив,
Не запенится у них вокруг лодыжек.
Корабль затонул - а детей на обед
Колокол позвал похоронным звоном.
И заброшенная обратно, в далёкий рассвет,
В потёртых джинсах в близкую воду
В радостном нетерпенье вошла она.
Но друг за другом из грязи,
тень за тенью,
Собиратели ракушек встают со дна
В ответ на такое оскорбленье.
И не видать конца их рядов
Там, где спутаны водоросли и волн обломки.
Мрачные, как химеры, от долгих годов,
Проведённых на корточках у морской кромки,
В ожидании этой затерявшейся, неуместной
Девочки с её первым движеньем любви...
Идут и идут. И острия их вил,
И кремнёвые глаза нацелены на убийство.
На арене от крови четырёх быков заржавела пыль.
Послеполуденные часы нависли над грубостью толпы -
Каждый раз ритуал смерти исполнен так неумело:
Падают плащи, удары шпаги плохо рассчи-
таны, и кажется, главным желанием было непременно
Выполнить ритуал. Жирный, смуглый, весь в жёлтом
Пикадор с кистями, помпонами и косичкой
Едет к пятому быку, медленно воткнуть пику в бычью
Шею. Не искусство! Нечто неуклюжее и привычное.
А инстинктивный порыв к искусству разожжён был
Разом, когда над затихшей толпой рога грозно
Подняли обмякшее человечье подобие. Всё правильно:
Только эта кровь, пролитая согласно правилам,
Очистила и грубую землю, и грязный воздух.
Падение темноты, холодный взгляд -
Ничто не сломит волю этих вонючих
Трагиков, которые, как фиги вразнос, поштучно,
Или как цыплят, продают беду, как еду... Они
Против каждого дня, против перста указующего
Затевают судебный процесс: весь миропорядок
Несправедлив и капризен! К Суду и к Суду ещё его!
Под узкими мавританскими окнами,
Под белыми стенами с керамикой арабесок - гримаса г0ря,
Потёртая временем - сама на себя гротеск -
Процветает на монетках жалости. И вдоль моря,
Мимо хлебов, яиц, мокрых рыб, копчёных окороков
Нищий бредёт, на деревяшке хромая,
Жестянкой трясёт под
носом у солидных хозяек,
Посягая на души не столь грубые, как у него,
Ещё не задубевшие от страданий за краем
Совести... Ночь расправляется с синевой
Залива, с белыми домами, с рощами
Миндаля. И восходит над нищими
Звезда их. Самая злая. Её надолго переживая, они ещё
С фальшивым, уродливым вдохновеньем за ней следят,
Отталкивая жалостливый взгляд
