С ним не поладить полюбовно Ложись костьми или уйди. От страха я дышу неровно, Стесненье чувствуя в груди. А написал сонет - и словно Уже все беды позади.
2001
Андрей Добрынин
Проказы новоявленного барства По-христиански вряд ли я приму Вновь кто-то стырил деньги на лекарства, А я подохнуть должен потому.
Кряхтит народ, ограбленный до нитки, Ему ли наши книжки покупать? Поэтому писателям прибытки Давно уж перестали поступать.
Какие там прибытки! Хорошо бы Хоть до конца недели протянуть, И не могу я пересилить злобы И новым барам руку протянуть.
Да и на кой им, если разобраться, Писательская тощая рука? Разумней помолчать и постараться, Чтоб сохранилась в целости башка.
Разумней пересиливать хворобы, Скрипя зубами в собственной норе, И только по ночам, дрожа от злобы, Молиться на страдальческом одре:
"О Господи, в моей убогой шкуре Одну лишь ночь заставь их провести Всех тех, кто выплыл в нынешнем сумбуре, Чужие жизни сжав в своей горсти.
Пусть так, как я, повертятся на ложе, Бессильной злобой печень распалив, А если ты их не унизишь, Боже, То, значит, только дьявол справедлив.
Ведь только он подводит под кутузку Или под пулю нынешних господ, И после смерти не дает им спуску И на мольбы о милости плюет".
2001
Андрей Добрынин
В двух шагах от меня есть кафе "У Володи", Где торчат до закрытья иные пьянчуги, Так торчат в голове ноты модных мелодий И наводят на мысль о тяжелом недуге.
Неотвязные, как малярийный плазмодий, В голове они вертятся, как в центрифуге И у тех, кто старательно следует моде, Пресекают к мышленью любые потуги.
Равнодушен я к моде, но вредные ноты Все равно, звуковые покинув приборы, Залетают мне в мозг и жужжат там все время. Прикатить бы, товарищ, сюда пулеметы, Композиторов этих поставить к забору И под корень скосить все их чертово семя.
2001
Андрей Добрынин
В горах, где своими крылами Лениво махают орлы, Хотел бы я встретиться с вами, Сказать:"Здоровеньки булы".
Вы мне улыбались, а тайно Лелеяли свой эгоизм, Стремились вы в горы Украйны, Чтоб там насаждать альпинизм.
Увлек вас главарь скалолазов, Матерых, бывалых хохлов, Поведав вам много рассказов Про край поднебесных орлов.
И там, где бесплодные скалы Воздвиглись ужасным хребтом, Вы с ним поедаете сало И спите в палатке потом.
Вам любо под звуки гитары В ночи у костра отдыхать. По-вашему, этот хохляра Всю жизнь вас намерен кохать.
Працюе чи вже не працюе У вас на плечах голова? Но я ниякого не чую Ответа на эти слова.
Так знайте: лишь кончится сало, Хохлы вас засунут в мешок И сбросят в глубины провала, Где горный клубится поток.
Покатят мешок к океану, Кипя и бушуя, валы, И речь своего атамана Воспримут с восторгом хохлы:
"Цю жинку втопылы мы, браты, С позиций большого ума, Бо сала ей треба богато, А корысти, в общем, нема".
2001
Андрей Добрынин
Пишу я глупые стихи Не потому, что я глупец, А потому, что толстяки Пробились к власти наконец.
Считали гением меня, А я скатился к пустякам, Ведь лишь подобная стряпня Всегда по вкусу толстякам.
Не зря веселые деньки Олеша Юрий нам предрек Когда оставят толстяки Народ без хлеба и порток.
Коль ты поправился на пуд, Не утверждай, что ты толстяк, Не то за шиворот возьмут И хряснут мордой о косяк.
"Попался,- скажут,- прохиндей?" "И поделом,- добавлю я,Не утомляй больших людей, Не набивайся им в друзья".
Решают сами толстяки, Кто толст, а кто еще не толст, А мы слагаем им стихи И помещаем их на холст.
И честный трудовой кусок Нам желчью наполняет рот, Но снова в марте водосток О переменах запоет
Что сказочник не обманул И к нам придут в заветный срок Просперо, и гимнаст Тибул, И чудо-девочка Суок.
2001
Андрей Добрынин
Видно, сколько шнурочку не виться, Оборвется шнурок озорной. С низкорослой угрюмой девицей Отдыхал я однажды в пивной.
Чтоб скорее добраться до койки, Предложил я девице пивка, Забывая, что в смысле попойки Баба часто сильней мужика.
Я позволил себе возгордиться, Высоко я восставил свой рог, Потому что любую девицу Перепить я до этого мог.
Ведь девица, когда перепьется, Не хозяйка бывает себе И любому самцу отдается С полуслова всегда и везде.
Я вливал в себя выпивку тупо, Забывая при этом о том, Что на каждую хитрую дупу Есть нефритовый стержень с винтом.
Наподобие Разина Стеньки Утопил я рассудок в вине, В результате же паспорт и деньги Широко улыбнулися мне.
Я не помню, чем кончился ужин, Но понятно, что вышел облом: Я уборщицей был обнаружен На рассвете уже под столом.
И уборщица тыкала шваброй Мне со злобой в промежность и в грудь. По натуре мужчина я храбрый, Но в тот миг я почувствовал жуть.
Мне почудилось, будто вовеки Я не вылезу из-под стола. Для того ли живет в человеке Жажда счастья, любви и тепла?
Много мне причинил унижений, Превратившись в уборщицу, рок, И весь ряд куртуазных свршений Оборвался, как ветхий шнурок.
Андрей Добрынин
С той поры, если пью с мужиками, То всегда им толкую о том, Что коса может врезаться в камень И что стержень бывает с винтом.
Если легкой победы ты ищешь В безобразном чаду кабака Знай, что в бабу влезает винища Много более, чем в мужика.
Чтоб не стать ограбленья объектом, Неожиданно выпав в отстой, Очаровывай дам интеллектом И наружной своей красотой.
2001
Андрей Добрынин
Сегодня может ныть и плакать Лишь неудачник и бездельник. Вот погоди: подсохнет слякоть, И ты получишь много денег.
Ты думаешь, что ты обобран? Ты думаешь, что ты ограблен? И оттого глядишь недобро И точишь дедовскую саблю?
Постой, дружок, не надо злиться, Кричать, что президент - мошенник... Чуть распогодится в столице, И ты получишь кучу денег.
И на жилье былые льготы Греф у тебя не отчекрыжит, И до последней капли пота Буржуем ты не будешь выжат.
По всем шахтерским регионам Все также завершится мирно, И Греф тебе вручит с поклоном Права на собственную фирму.
Сообществом миллионеров Обласкан будешь ты и понят, Со сходняка акционеров Тебя впервые не прогонят.
И сытый Запад удивится, Увидев, как мы раздобрели, И решено, что состоится Все это первого апреля.
2001
Я - борец против всякой нелепицы, Андрей Добрынин Я - любитель высоких идей, Оттого ко мне женщины лепятся, Выделяя из прочих людей.
Если женщина вдумчиво учится, Если где-нибудь служит уже Все равно она скоро соскучится Плыть на ржавой житейской барже.
Берега бесприютны окрестные, По воде проплывает говно, И мужчины угрюмые местные Только злобу внушают давно.
От такого унылого плаванья, Разумеется, можно устать, Вот и ищет голубушка гавани, Где сумеет надолго пристать.
И однажды за новой излучиной Ей предстанет обширный затон. Бурной жизнью смертельно измученный, На причале хрипит граммофон.
И под музыку часть населения Лихо пляшет у бочки с вином, А поодаль идет представление Под названьем "Принцесса и гном".
И на самом верху дебаркадера Я с сигарою в кресле сижу. Двадцать два разукрашенных катера Вышлю я, чтобы встретить баржу.
Я к причалу спущуся заранее, И, увидев огонь моих глаз, Гостья сразу лишится сознания, Дико гикнет и пустится в пляс.
Две недели промчатся шутихою, Извиваясь, треща и шипя. Вновь она утомленной и тихою На барже обнаружит себя.
Вновь потянется плаванье сонное К неизбежным низовьям реки. Вновь возникнут самцы моветонные Плотогоны, купцы, рыбаки.
Приближается устье великое, И все дальше тот странный затон, Где на пристани пляшут и гикают И надсадно хрипит граммофон.
2001
Андрей Добрынин Прав очень много у людей, А вот обязанностей нету. Иной поет, как соловей, Стараясь зашибить монету.
Уверен он в своих правах Жить беззаботно и богато. Я помогу ему в делах И сразу стану ближе брата.
Но если он деньгу зашиб, В нем перемена наступает. Меня, как ядовитый гриб, Пинком он походя сшибает.
А также и других ребят, Чтоб не дорвались до дележки. На много верст вокруг стоят Без шляпок тоненькие ножки.
А как, стервец, в глаза смотрел, Являя верность и опаску!.. Когда ж маленько раздобрел, То с наглым смехом сбросил маску.
Он ходит как бы в неглиже, Являя всем свою измену, И никому ничем уже Он не обязан совершенно.
А что мы можем сделать с ним? Ведь у него повсюду связи. Без шляпок хмуро мы стоим Те, кто поднял его из грязи.
И эта истина стара, Но к жизни вряд ли применима Что ради самого добра Творить добро необходимо.
Вот так приносишь подлецу Добра несчетные охапки, Чтоб после в жизненном лесу Торчать растерянно без шляпки.
2001
Андрей Добрынин
Кто выпил двадцать грамм всего, Уже не полноправный житель Любой сержант уже его Готов отправить в вытрезвитель.
Сержант не любит алкоголь И тех, кто падок до спиртного, И каждый дать ему изволь Без пререканий отступного.
Его не могут запугать Убийцы, жулики и воры, И, значит, вправе налагать На нас он разные поборы.
