Ардашир Бабакан
Перевод В. Державина
Когда убит был дарственный Дара,
Не стало роду шахскому добра.
Но сын был у Дары — могучий станом,
Разумный, смелый; звался он Сасаном.
Он понял: счастью прежнему конец,
Когда увидел, что убит отец.
Напрасна, понял он, о мести дума…
И спасся бегством он от войска Рума.
И в Хинде, всеми брошенный, один,
Он умер. От него остался сын.
Потомков до четвертого колена
Сасаном называли неизменно.
Жизнь, полная лишений и труда,
Была у них. Они пасли стада.
Забыв свой царский род, бродя средь мрака,
Сасан последний прибыл в степь Бабака.
И пастухам сказал: «Я — овцепас,
Мне места не найдется ль среди вас?»
Он не гнушался никакой работой.
Его на службу главный взял с охотой.
Присматривался долго, а потом
Его поставил первым пастухом.
Бабак прекрасный спал в своем покое
И диво увидал во сне такое:
Его пастух на боевом слоне
Сидит с мечом, в сияющей броне.
И все его Сасаном называли
И почести, как шаху, воздавали.
И возвеличился он и потом
Украсил землю славой и добром.
Встал царь Бабак; виденье сна забылось.
Вот что в другую ночь ему приснилось:
Зардуштов раб из мрака вдалеке
Шел, три огня неся в своей руке.
И это: Михр, Азаргушасп, Харрад —
Три светоча — от Рыбы до Плеяд.
Они пылали ярче и обильней
Углей алоэ в царственной светильне.
Бабак проснулся. Сон свой вспомнил он,
Невольною тревогою смущен.
И все, что толковать умели сны,
Что были в тайных знаниях сильны,
Пришли в чертог царя. А вслед им тоже
Пришли мужи совета и вельможи.
Бабак открыл им тайну снов своих,
Смысл темный разгадать просил он их.
Задумался совет мужей разумных.
И самый старший в сонме многодумных
Сказал: «О шах! Иные времена
Настали. Вникни в смысл глубокий сна.
Тот, кто пасет твои отары в поле,
Как солнце мира, сядет на престоле.
Но если не о нем твой вещий сон,
Ты знай, что сядет сын его на трон!»
Внял мудрецам Бабак добросердечный.
Он понял знак, что дал ему предвечный.
Велел гонцам Сасана он найти
И пастуха в чертоги привести.
Одет в овчину, весь в снегу, пред шахом
Бедняк пастух предстал, исполнен страхом.
Всех посторонних прочь услал Бабак;
Перед Сасаном с трона встал Бабак.
С собою рядом посадил Сасана.
Кто он, откуда, — расспросил Сасана.
Царь спрашивал, но оробел пастух,
Внезапно онемел отважный дух.
Потом сказал: «На все, что вопрошаешь,
Отвечу, если жизнь мне обещаешь.
Клянись, пожми мне руку! И тебе
Я расскажу всю правду о себе.
Клянись: во всем, что скрыто и открыто,
Ты мне — доброжелатель и защита».
Царь молвил: «Мне свидетель — небосвод,
Что жизнь и хлеб насущный нам дает.
Клянусь — тебя никто здесь не обидит!
Тебя в почете, в славе мир увидит».
Тогда сказал пастух: «О властелин,
Откроюсь! Я — Сасан, Сасана сын.
Я — прапраправнук властелина мира,
Великого Бахмана Ардашира.
Исфандиар отцом Бахмана был.
Он власть Гуштаспа в мире утвердил».
И слезы хлынули, как свет средь мрака,
От тех речей из ясных глаз Бабака.
Велел он слугам баню истопить,
Омыть Сасана, пышно облачить.
Он одарил его своим халатом
И дорогим конем в седле богатом.
Он дал Сасану под жилье дворец,
Нужде Сасана положил конец.
Невольниц и рабов он дал Сасану
И множество даров послал Сасану.
Он так безмерно одарил его,
Что навсегда обогатил его.
Сасана, словно сына, полюбил он,
На дочери своей его женил он.
Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVII века.
Рождение Ардашира Бабакана
Круг сороканедельный завершился,—
Как солнце, у царевны сын родился.
Здоров и весел, крепок и пригож,
Он дивно на Бахмана был похож.
В честь пращуров своих, владевших миром,
Отец назвал младенца Ардаширом.
Смотрел за ним, души не чая в нем,
И вырастил его богатырем.
По деду Ардаширом Бабаканом
Был назван юноша, могучий станом.
Его наукам стали обучать,
И, как алмаз, он знаньем стал блистать,
Величьем духа одарен врожденным,
Обогатился блеском обретенным.
И вскоре к Ардавану весть пришла,
Что ветвь Бабака в мире расцвела.
Что он в борьбе соперников не знает,
Что на пиру он, как Нахид, сияет.
Сел Ардаван на трон, писца призвал
И в Парс письмо Бабаку написал:
«О муж, в трудах правленья умудренный,
Советник наш, доверьем облаченный!
Я слышал — вырос внук в твоем дому,
Что нет в подлунной равного ему.
Пусть он своих достоинств не скрывает,
Ему у трона место подобает,
Средь круга избранных богатырей.
Так присылай его ко мне скорей.
Во всем с моими сыновьями равный,
При мне он будет — над князьями главный».
Бабак, прочтя письмо, был потрясен,
И много слез сначала пролил он.
Потом призвал премудрого дабира
И внука молодого — Ардашира.
Сказал: «Владыка нас почтил письмом.
Прочти, мой внук, размысли обо всем.
Хоть трудно мне с тобою расставаться,
Но мы царю должны повиноваться.
Я напишу: «К тебе — царю царей —
Я посылаю свет своих очей.
В заветах чести мною внук воспитан,
На зов твой, не замедлив, поспешит он.
Так приласкай же внука моего,
Чтоб не подул и ветер на него!»
Пошел Бабак, спустился в свой подвал
Богатства сокровенные достал он;
Для внука ничего не пощадил,
Оружьем, сбруей ратной одарил,
Дал все ему в дорогу снаряженье;
Привел коней, рабов для услуженья,
Чтоб внук явился пред лицом царя,
Как солнце светозарное горя.
Собрал он щедрый дар для Ардавана —
Динары, амбру, муск благоуханный.
И юноша от дедовских дверей
Со свитой, с караваном отбыл в Рей.
Ардашир прибывает во дворец Ардавана
Пред ним ворота Рея отворили
И о прибытье шаху сообщили.
Царь пред собою гостя усадил.
«Как жив Бабак?» — участливо спросил.
Он дом ему отвел богатый с садом;
За трапезой сажал с собою рядом;
Послал ему богатые дары,
И кубки золотые, и ковры.
И опочил в покоях тех дареных
Бабака внук со свитой приближенных,
Когда престол рассвета заалел,
И мир, как лик румийца, побелел,
Проснулся Ардашир. И только встал он,
Подарки деда вновь пересчитал он.
И Ардавану он отправил их
С посланцем, под охраной слуг своих.
Царь умилился: «Так дарит не всякий,
Хоть молод, а разумен внук Бабака».
И он в чертоги Ардашира взял,
Скучать ему о доме не давал.
Царь на охоту ехал иль за пир
Садился — рядом с ним был Ардашир.
И стал для шаха он как сын любимый,
Ни в чем от шахзаде не отличимый.
Раз на охоте средь пустых равнин
За дичью гнался шахский старший сын.
У Ардавана четверо их было,
Сынов — его надежда, блеск и сила.
Близ Ардавана Ардашир скакал,—
Царь ни на шаг его не отпускал.
Онагр в степи далекой показался,
Дразня стрелков, как молния, он мчался.
Все следом — вскачь, да так, что прах полей
Смешался с потом бешеных коней.
Но сын Сасана — всех опередил он,
В онагра на скаку стрелу пустил он.
Онагру в круп широкий угодил,
Стрелой насквозь, как молнией, пронзил.
Шах Ардаван к онагру устремился;
Он, видя этот выстрел, изумился.
Спросил он: «Кто стрелой его поверг?
Чтоб свет стрелка вовеки не померк!»
Подъехал Ардашир, царю ответил:
«Стрела моя. Попал я — как наметил».
Сын Ардавана молвил: «Выстрел мой.
Стрела моя, а ты не спорь со мной».
Тут Ардашир воскликнул: «Ради бога —
Просторна степь, вдали онагров много,
И если можешь ты, как я, стрелять,
То докажи! А знатным стыдно лгать!»
Гнев охватил внезапно Ардавана,
Обрушился он вдруг на Бабакана.
«Моя вина! — владыка закричал,—
Зазнался ты, безмерно дерзким стал!
Кто ты такой, чтобы с мужами чести
Охотиться — с твоим владыкой вместе?
Не для того я внял нужде твоей,
Чтоб ты позорил царских сыновей!
Служить отныне на конюшне будешь.
Там, среди слуг, ты спесь свою забудешь.
А у тебя к коням хороший глаз,—
Так будешь главным конюхом у нас».
Прочь Ардашир уехал со слезами;
Он стал смотреть за шахскими конями.
Он думал: «Злобен сердцем Ардаван;
Нечестен — покарай его Йездан!»
Он деду написал письмо в обиде,
Исхода из беды своей не видя.
Все описал он, что произошло,
Как зло от низкой зависти пошло.
Прочел письмо Бабак и сокрушился,
Но никому он в горе не открылся.
Пошел и средь полночной тишины
Достал мешок динаров из казны
И, клятвенную взяв с гонца поруку,
Послал он тайно десять тысяч внуку.
Потом к себе дабира он призвал,
И так он Ардаширу написал:
«О юноша младой и неразумный!
Когда с царем ты ехал в свите шумной,
Ты с шахзаде поспорил… Почему?
Ведь ты — слуга; не ровня ты ему.
Премудрости ты высшей обучался,
Но, видно, глупым отроком остался.
Ты не хотел в чести близ трона быть.
Теперь царю старайся угодить.
Тебе в нужде я деньги посылаю.
Благоразумен будь! Благословляю!
Когда ты эти деньги проживешь,—
Пока я жив, — ты помощь вновь найдешь».
Верблюд с посланцем, старцем умудренным,
Предстал пред Ардаширом удрученным.
Прочел он, сердце ободрилось в нем,
И много мыслей зародилось в нем.
Он мудро с низким званьем примирился,
С конями на конюшне поселился.
В своем углу он разостлал ковры,
Затеял с утра до ночи пиры.
Презрел он время. Дни и ночи плыли,
А с ним — струна, вино, плясуньи были.
