Фарамарз ведет войска, чтобы отомстить за Рустама, и убивает кабульского шаха
Оплакав праха вечного святыню,
Встал — вывел Фарамарз войска в пустыню.
Сперва была открыта им казна,—
Всем воинам он заплатил сполна.
Пошел, просторы звуками карная
И громом барабанов оглашая.
Он на Кабул свои войска повел,
Как тучу, к небу пыль густую взмел.
И вот — когда услышал шах Кабула,
Что с войском вышел мститель из Забула,—
Навстречу поднял он войска в поход.
От пыли стал лиловым небосвод.
Вся степь железом шлемов заблестела,
Как волны моря. Солнце потускнело.
И вот столкнулись грозные войска,
И грому брани вняли облака.
И мраком синим пыль взвилась густая;
Лев заблудился в ней и лань степная.
От этой пыли стало издали
Не отличимо небо от земли.
Муж Фарамарз скакал пред ратным строем,
В войска врага влетел, влекомый боем.
Он до седла могучих рассекал.
Бой смолк. Кабульский шах в аркан попал.
Его мужи рассеялись, как волки.
Где храбрость их? Сыщи их, как иголки.
Но были, подлости своей верны,
Они в устройстве западней сильны.
Цвет Хинда в том бою они убили.
Цвет Синда в том бою они убили.
Земля текла кровавою рекой,
Забыли люди отдых и покой.
Детей забыли малых, жен любимых
И матерей, тоской по ним томимых…
А царь Кабула, — вся в крови спина,—
Был брошен в ящик, взвален на слона,
Был привезен в охотничье угодье,
Где ямы рыл он — адово отродье.
Велел тащить его Рустама сын
И родственников, не щадя седин.
Со спин их кожу заживо содрали
Так, что хребты и ребра видны стали.
Над западней, над ямой роковой,
Царя повесил книзу головой.
Зажег большой костер и бросил в пламя
Отца и братьев шаха с сыновьями.
Шагада труп, чинару, рощу, луг —
Все он велел испепелить вокруг.
Так Фарамарз отмстил, домой собрался:
Кабулистан в аркан ему попался.
Он дни предателя укоротил
И родича в Кабуле посадил.
Исторг с корнями, выжег племя шаха;
И весь Кабул дрожал пред ним от страха.
Туманным утром новый день блеснул,
Когда покинул Фарамарз Кабул.
Забульцы рвали на себе одежды.—
Все видели, все знали — нет надежды!..
Рыдая, люди лучшие земли
За утешеньем к Фарамарзу шли.
Рудаба теряет разум от тоски по Рустаму
Оплакивали мужа целый год;
Был синим, черным облачен народ.
Однажды Залю Рудаба сказала:
«Земля такого горя не видала.
Ни с чем мой гнет душевный не сравним.
О муж мой, плачь по сыновьям своим!»
«Жена, — ответил Заль, — доверься богу!
Терпи! Утихнет горе понемногу!»
И в гневе мать ответила ему:
«Клянусь, я больше пищи не приму!
Умру, от праха отойду земного,
Быть может, там Рустама встречу снова!»
Семь дней без пищи пробыла она,
К Рустаму всей душой устремлена.
От голода старуха исхудала,
Ослабла телом, видеть перестала.
За ней смотрели трое верных слуг,
Чтоб на себя не наложила рук.
Ее душа безумьем омрачилась, —
В безумье — горе в радость превратилось.
И раз она в поварню прибрела
И дохлую змею в воде нашла.
Змею она рукой схватить успела,
И поднесла ко рту, и съесть хотела.
Рабы, всю силу применив свою,
Из рук безумной вырвали змею.
С трудом ее из кухни потащили,
В покои привели и усадили
Там, где привыкла восседать она;
Снедь разная была принесена.
И стала есть; насытилась едою,
Склонилась на подушки головою
И погрузилась в благодатный сон,
И был во сне ей разум возвращен.
Когда проснулась, вновь еды спросила,
И много царских яств дано ей было.
Сказала Залю: «Муж мой и глава,
Премудрости полны твои слова.
А кто тоской себя терзает злобно,
Тому страданье пиршеству подобно.
Ушел он… Вслед за сыном дорогим
Уйдем, и верю — встретимся мы с ним».
Она богатства бедным раздарила
И, обращаясь к богу, говорила:
«Ты, что превыше сущего всего,
Прости грехи Рустама моего!
Открой врата в пресветлый рай Рустаму
И за добро добром воздай Рустаму!»
У Рустама был сводный брат Шагад, женатый на дочери кабульского властелина. Они заманили его в Кабул, а на пути вырыли волчьи ямы, в которые он угодил со своей дружиной и погиб. Перед смертью Рустам успел пронзить стрелой брата-предателя, укрывавшегося за дуплистым деревом.
Узнав об этом, сын Рустама Фарамарз разорил Кабул, а правителя со всеми его сородичами подверг мучительной казни.
В Иране меж тем престарелый Гуштасп уступил трон сыну Исфандиара Бахману, который вторгся в Систан и заковал Заля в кандалы. На помощь узнику из области Буст выступил сын Рустама Фарамарз. Во время битвы песчаная буря ослепила воинство систанцев, и они потерпели поражение. Бахман велел повесить Фарамарза.
Так заканчивается цикл сказаний о систанских богатырях, и начинается введение к исторической части.
Бахману наследовала его дочь Хумай. Согласно зороастрийскому обычаю, она одновременно была женой своего отца и родила от него сына Дараба, которого не захотела допустить к престолу, велела положить в сундук и бросить в реку. Бедный ремесленник поймал сундук, взрастил царевича, который в дальнейшем совершил ряд ратных подвигов и был принят в качестве наследника во дворце.
Вступив на престол, Дараб разбил взбунтовавшихся арабов, затем вторгся во владения Рума, разгромил Файлакуса и взял в жены его дочь Нахид. Однако после возвращения в Иран Дараб отослал жену в Рум. В доме отца она родила сына Искандара, которого усыновил Файлакус. В Иране Дараб женился вторично, и у него родился сын Дара.
Вскоре между Румом и Ираном разгорелась война. Искандар одержал три блестящих победы, а Дара был убит своими приближенными. Искандар вступил на иранский престол, предварительно женившись на дочери Дары Раушанак. После этого он совершил ряд походов, заключил мир с правителем Каннауджа (Индия) Кейдом и правительницей Андалуса (Анатолии) Кейдафе. Совершив еще множество ратных подвигов, Искандар возвратился в Вавилон, где и умер.
Перевод В. Державина
Искандар приходит в страну брахманов
Вот из своих пределов, как орел,
Взмыл Искандер, опять войска повел.
И он в страну брахманов прибыл вскоре.
Его влекло к себе познанья море.
Брахманы, услыхав, что славный шах
Остановился с войском в их краях,
Все вышли из своих пещерных келий
И обсуждать событье это сели.
И написали шаху-мудрецу
Письмо: «Хвала на небесах творцу!
А на земле — в юдоли нашей бренной —
Хвала тебе от нас, благословенный!
Пусть мощь твоя и мудрость возрастет,
И пусть твоя держава процветет!
Йездан, исполненный благоволенья,
Тебе полмира отдал во владенье.
Мы служим богу. Так пошли нам весть,
Зачем пришел? Чего ты ищешь здесь?
Страна у нас бедна; что с нас возьмешь ты?
Земных сокровищ здесь не обретешь ты.
Мы волей и терпением сильны.
Мы счастьем знанья истинным полны.
Терпенье наше все превозмогает.
А знанье людям зла не причиняет.
Ты здесь, в долинах и степях пустых,
Людей увидишь нищих и нагих.
Коль ты у нас задумал утвердиться,
То с войском здесь тебе не прокормиться».
Вот к шаху прибыл их гонец с письмом
Пешком; одежды не было на нем.
Лишь бедра темные свои облек он
Повязкою из травяных волокон.
И было нечто у него в глазах,
Что содрогнулся сердцем славный шах.
На месте том простился он с войсками;
Поехал лишь с немногими мужами.
Все мудрецы святые той земли
С высоких гор встречать его сошли.
Плоды у ног царя на землю клали.
Ведь все они не сеяли, не жали.
И громко восхваленье вознесли
Владыке обитаемой земли.
Прислушался к речам их шах великий,
Вгляделся в удивительные лики.
Все были босы и обнажены,
Но света и величия полны.
Одежды их из листьев облекали.
Плоды лесов их пищу составляли.
Не ведая о битвах и пирах,
Они в долинах жили и в горах.
Хоть полны разной дичи степи были,
Охота и убийства им претили.
Питье их было — чистая вода,
Плоды и злаки дикие — еда.
Он спрашивал их: «Что вам служит пищей?
Как вы возводите свои жилища?
Зло и добро нам дарит небосвод,
Что ж вы берете от земных щедрот?
Вы чем и как сражаетесь с врагами?»
И отвечал глава над мудрецами:
«О солнце славы, доблести звезда!
Мысль о войне издревле нам чужда.
У нас тепло, нам не нужны жилища,
Самой природой нам дается пища.
Зачем парчой нам тело украшать?
Ведь смертного нагим рождает мать.
Нагим уходит смертный в недра праха,
А мир — обитель горя, скорби, страха.
Алчбы мы чужды, вечность — наша цель.
Нам кровля — небо, а земля — постель.
К чему мироискателя старанья?
Его богатства и завоеванья?
Ведь сколько б ни собрал сокровищ он,—
В свой час он всё утратить обречен.
Блажен, кто к благу вечному стремится,
А вся земная слава истребится».
«Чего же больше, — Искандар спросил,—
Явлений явных или тайных сил?
Живых ли больше в бренном мире этом
Иль навсегда расставшихся со светом?»
И отвечал один из мудрецов:
«На миллион, быть может, мертвецов —
Два иль один живой едва ль найдется.
И счастлив, кто от вечных мук спасется!
Блажен, кто людям зла не принесет!
Ведь всяк уйдет отсюда в свой черед».
Спросил румиец: «В мировом просторе
Недвижной суши больше или моря?»
«Всю твердь земную, — отвечал брахман,—
Безбрежный омывает океан».
«Кто бодрствует во сне? — спросил владыка.—
Чей не простится вечно грех великий?
Кто в слепоте душевной, средь забот,
Не знает сам, зачем он здесь живет?»
Брахман в ответ: «О светоч мирозданья,
Пречистый шах, взыскующий познанья!
Грешнее всех, исполненный алчбы,
Завоеватель — баловень судьбы.
Коль ты духовным взором обратишься
Сам на себя — ты в этом убедишься.
Ведь вся земля захвачена тобой.
Сам небосвод как будто данник твой.
А ты не сыт, хоть миром обладаешь.
Мозг из земли исторгнуть ты желаешь.
Душой ты ада алчешь. Устрашись!
От войн кровопролитных отрешись!»
Еще спросил их Искандар великий:
«Кто ж на стезе неправды наш владыка?»
Сказали: «То алчба — душа греха,
Основа зла. Она к добру глуха».
Спросил он: «В чем же суть алчбы всеядной,
Ненасытимой, низкой, зверски жадной?»
Брахман ответил: «Алчность и нужда —
Два демона, не спящих никогда.
Один иссох и злого полн упорства.
Другой не спит ночами от обжорства.
Сразит обоих колесо времен.
Блажен, кто к правде духом устремлен!»
Внял Искандар, и цвет его ланит
Стал желтым, как поблекший шамбалид.
Его лицо морщинами покрылось,
Слеза из глаз невольно покатилась.
И он спросил их: «В чем нужда у вас?
Просите. Все исполню в сей же час.
Всей властью с вами поделюсь моею,
Трудов своих для вас не пожалею».
Ответили: «Со смертью в бой иди.
От смерти нас, коль можешь, огради».
Сказал он: «Дни бегут неудержимо,
И в мире только смерть непобедима.
Будь ты хоть из железа сотворен,
Тебя пожрет таинственный дракон.
Увянет юный цвет, иссякнет сила —
И не спастись от старости унылой».
Сказал брахман: «О властелин-мудрец!
Всем одарил тебя благой творец.
Ты, словно солнце, разумом сияешь.
Что не избегнуть смерти нам, ты знаешь.
Что ж ты возжаждал мир завоевать,
Войн ядовитым воздухом дышать?!
Умрешь — твоя десница все утратит
И враг плоды трудов твоих захватит.
Зачем ты страшной тяготой такой
Обременился? Где он — разум твой?
Безумие — в юдоли нашей бренной
Надеяться на этот мир мгновенный!»
Ответил шах: «Я — раб, и не дано
Мне преступить, что небом решено.
Я преступил бы, будь я в состоянье,
Неведомое мне предначертанье.
Все решено заране. Никому
Не обойти, что суждено ему.
Не мной, а грозной волей провиденья
Убиты были павшие в сраженье.
Кто осужден судьбою, тот падет.
Насильник от возмездья не уйдет.
Они не жертвы моего удара.
Постигла их божественная кара.
Йездан велик. Мы все — его рабы.
И никому не скрыться от судьбы!»
Потом брахманов щедро одарил он,
Но в их стране недолго прогостил он.
Обиды никому не причинил
И вдаль стопы на запад устремил.
