Весточка из прошлого - Полина Аширова

Неважно, что ком снежных хлопьев становится склопом лавин:

Когда разразится стихия, нисколько не будешь один

Сразит ли гротескная вьюга иль солнцем накормит весна,

Я буду, пока не закончусь, пока хоть отчасти полна

Я буду, пока не свернётся папирусным свитком ковёр,

Синеющий прямо над нами, как воды карельских озёр

Я буду, пока не раздастся в округе божественный глас,

Ввергающий в подлинный ужас скулящих и блеющих нас

Я буду, пока не устанет ритмичную дробь отбивать

В тюрьме многочисленных рёбер кроваво-венозная мать

Моих внутрительных всех химий и топлив к движенью вперёд:

Я буду, пока не закончусь, пока не растопится лёд

Когда не осилят вдруг ноги колёсами быть и рулём,

Я буду твоею опорой, я буду твоим костылём

Я буду живительной влагой, её не спеши допивать:

Я буду, пока не закончусь, пока не решишь сплоховать

Нестрашно, что бунт толстокожий так часто встаёт поперёк:

Я буду, пока есть надежда, пока мой фонарщик не слёг

Пусть дальше мне он зажигает важнейший планетный фонарь

Я буду, пока не закончит мятеж заключённый бунтарь

Все сердца говорят на одном языке

И моё — никакой не лингвист

Я ношу его вечно с собой в рюкзаке

Под весёлый навязчивый свист

И роняю, растяпа, его иногда

И оно с пониманием кровит,

Ведь известно, до пяток висит высота

И падение неплохо трезвит

Все сердца, говорят, необычны на вкус

Он — шампанское, сладко-игрист

Все сердца на исток красоты держат курс,

А моё — ещё тот эстетист!

И ему красоты б и не надо другой —

Путь всегда был тяжёл и тернист

Отыскался на нём тёплый свет дорогой

И отныне он мой гитарист

Все сердца на земле знают слово «тук-тук»,

Диалект этот ясен и чист,

Но общаются наши сплетением рук

…о, спасибо тебе,

гитарист

Четверть девятого. Вечер;

Свет объедает окрестности

Перед приходом чернот

Складный мой быт изувечен:

Страх заводной неизвестности

Мглится, не мысля широт

Мрачно! Свербит слепотою

Страх непростой неизвестности,

Тростью стуча по земле,

Что дребезжит под пятою…

В страхах ни капли прелестности

По пятибалльной шкале

Были б избиты баклуши —

Можно бы было понять тебя,

Страх неизвестных широт

Болестно! Что с тобой, душо [32]?

То — парадокс восприятия,

Встрявший в пучинах болот

Ровно двенадцать; каретой

Стала бы тыква телес моих,

Если б поверила в то

Страх до конца не воспетый,

Полный сомнений изрезанных,

Свил себе в тыкве гнездо

Уберите его кто-нибудь!

Стеснена вздутой паникой грудь

Он гарцует по нитям слюнявым,

Представляя себя величавым,

Создающим идиллии крах

Так и есть, ткач прозрачных ковров!

Тонконог ты и многометров

Ты взъерошил и вздыбил волосья,

А под ними дрожали голосья:

«Я боюсь, ах, боюсь тебя, ах!»

Образ мыслей в остаточном дне

Обомлевши-обмякши бледнел

Внешний вид твой запуганно-грозный

Поломал механизмы серьёзно:

Ты мой главный бессмысленный страх

Что-то лох-несское мутит в желудке, шевелится:

Выплюнуть дьявола думает мышечный храм

Страшно, что копится мерзость и в полости телится,

Мерзко, что всплыл старый страх и навязанный срам

Кажется, это случится — и всё извернётся вдруг:

Небо, подобно карманам, скопившим труху,

Южный Земли полукруг, ставший северным; Солнца круг,

Спрятав молву о лучах, что у всех на слуху…

Всё ещё что-то встаёт на дыбы и брыкается

Сколько закинуть таблеток в колодец, на дно?

Страх, наконец, со стыдом исповеданно кается

Стихло; уже ль облегчение? Да, право, оно

Не спеки меня, солнце,

Не спали, не состарь, не сожги,

Не введи в плен изморца

Дай луча, чтоб согрелись шаги

Не стари меня, солнце,

Годы жизни не складывай в клатч

Охраняй меня, горца,

Обитателя пальмовых чащ

Я страшусь тебя, солнце:

Ты до корочки жарило кров,

Целовало в оконце,

Убиваючи всякий покров

Не сожги меня, солнце

Не спали, не спеки, не состарь

Ведь не дать мне отпорца —

Я бесправно дрожащая тварь

Соль в салфетке, ясность неба,

Полусонное лицо

Огурец, кусочек хлеба

И вареное яйцо

Кофе в термосе томится —

Ждут, когда его попьют

Автотранспорт живо мчится,

За стеклом леса снуют

Как приятно слушать песни!

Лента трасс бежит к холму,

Но исход нам неизвестен

Не случиться ли чему?