Растворяясь
Сколько я простоял в душе не знаю
Теплые струи воды обилием затуманили небо
Подо мною вода уже образовала море
Маленькие рыбки мыслями
Покусывали кожу
Гуппи
Я влюбился в их губы
Но скоро море разлеглось океаном
и их унесло
Душ плотным ливнем
Пытался слить и меня
Я представил себя вытекающим
В отверстие суши
Чтобы где-то вернуться вновь в виде дождя
сколько раз тебе говорил
не испачкайся
опять ковыряешься в мусорке моих мыслей
они свалены в кучу
очень трудно найти что-то нужное
необходимое
истину
она разложилась
от старости от тоски от скуки
разлеглась
на экваторе полушарий
вяленой проституткой
помойка чувств пахнет не пойманной рыбой
в хламе грязные пакетики с правдой
заваленные другими
труднодоступны
но люди настойчивы
продолжают докапываться
до нее
как и ты отвернувшись
холодной гайкой напротив
практически не изменилась
та же прядь
по спине
та же резьба отточенных линий
лопатки
копают под кожей
любим совсем не тех
кого хочется носить на руках
а тех кого больше не сможем
Не называй меня больше ангелом…
«не называй меня больше ангелом
и ангелочком тоже»
реплика словно выстрел контрольный
прошла навылет
рука моя перестала ласкать ее волосы
– что-то случилось?
в серпантине мозгов пронеслось:
изменила
она положила ладонь мою к себе на колени
продолжая спокойно:
«не ангел, зачем мне крылья
достаточно рук надежных
чтобы меня носили»
он не нашел свое дело
не встретил свою женщину
он был инструктором
учил людей кататься на лыжах
тех что высаживались на несколько дней в горы
из мраморных плоскогорий
в изморось солнца
к подъемнику
женщины его обожали
свежие розовые и еще больше взрослые
мужчины завидовали
книжным инструктор предпочитал романы вживую
почитывал время от времени
но все поверхностно
интриги гениталий
флирт конечностей
«инструктор – это только общие навыки
правильной техники
и ничего личного», —
так он оправдывал
заснеженную свою независимость
пока не попал под лавину
его накрыло
он сильный и опытный
вдруг начал задыхаться
красотой полоснула
и сплющила
искренность одной юной барышни:
учите выживать, а сами как будто мертвы
свободны но без полета
пустые белки снегов
на загорелой улыбке
с отражением горных вершин
учите влюбляться
а сами в нее не верите
вам нравится быть любимым
инструктор, любовь не дистанция
чтобы ею заняться
вы снимаете женщину
забывая снять лыжи
Апельсин на подоконнике, солнце в постели
богатство доест остатки любви
но на мой век надеюсь что хватит
и того и другого
пока же я молод влюблен
поэтому
моя сущность валяется под одеялом
не хочет вставать
укрываясь одеялом как кожей
вставать означает куда-то идти что-то делать
творить я могу и лежа
лежа все получается лучше
я смотрю на лежащее на горизонте светило
рукой обнимаю прекрасную душу
она-то знает: в закате солнца не больше
чем в апельсине на подоконнике
чем в нашей постели
и ждала самого лучшего
однажды его спросили
кем бы он хотел стать?
ребенок ответил
играя ладонью с травой
никем
никогда
нигде
не хотел бы
не хотел быть похожим
на то что с вами случилось
останусь собой
зачем лезть к животным в их личную жизнь
кому бы из нас это понравилось
мой друг не послушал
в уютную вонючую камеру енота
протиснул свою и морду
оператор снимает
home видео
семьи полосатых
он хочет понять как они существуют
как любят друг друга и сколько
еноты интересуют многих
(их даже заводят дома
и они бегают как неприкаянные
на сколько хватит заводки)
хозяин норы в объектив смотрит понуро
без настроения
нюхает линзу
стекло без запаха
а от киношника несет перегаром
кусает его за нос
и фыркает:
люди не лезьте в душу
не пью
но люблю закусывать
жизнь затягивает
едва он глотнул свежего воздуха
закричал
увидел лицо акушера:
«так вот какие они люди?
о какой привязанности может быть речь
мама, ты же меня обманула?»
испугавшись он привязался к другому
к зрелищам, вкусу, наушникам
дурным привычкам
амбициям
сладкой вате постели
к женским формам
принципам
междометию «ок»
к салону машины
к положению в обществе
кеде
к пиву к футболу прибыли
к прогулкам со своей рыжей псиной
«жизнь затягивает и держит на привязи»
вспомнил он пуповину
собака дернула за поводок
солнце в постели
я полдень в курилке
простыни скручены в дым
половина одной
прикрывает и мое тело
номер
в гостинице памяти
несколько цифр
сунул монетку в разрез автомата
рубль железный червонец красный
хочу позвонить
ему
дыхание нагнетает темп
жара обжигает сердце
оно рвется с ветвей вен
помидором из равных долей
я хочу дозвониться
сквозь
похоть собачью искушение близость
разврат
алло слышите?
можно к телефону оргазм
он мне нужен лично
здравствуй
я звоню из автомата
когда тебя ждать?
слишком долго не было
говори громче
очень плохо слышно
в топке любви
поскрипывает диван
не надо тогда
оставайся на месте
я прилечу сам
первым рейсом
может быть не один
с ней
если она не врет
– здесь только ноги
воскликнул он
нырнув под одеяло
– ты спать собираешься?
увидел он за столом ее светлую голову
– нет пока
есть еще над чем подумать
– а руки где?
– моют посуду
– а грудь?
– кормит ребенка
– почему ноги в туфлях
– снять забыла
сам сними
или подожди пока руки домоют посуду
– черте что
раздвинул он ноги
вошел начал качать
и его осенило
– надо будет в следующий раз
свою голову усадить читать книги
чтобы мысли не были
такими же как сейчас примитивными
мне кажется что любовь
чем-то напоминает полезные ископаемые
как нефть
потребность растет
а ее все меньше
все реже мы занимаемся ею
все реже испытываем
чувствуем
переживаем
все сходит на уровень нескончаемых разговоров
любовь это то что в фильмах
он не сильно ломал голову
как себя вести
красота вела его мило сама
прямиком в постель
мимо кино кафе аудиторий
мимо вахтера подъезда
ее собаки
он не очень любил чужие квартиры
незнакомых вещей там слишком
всегда трудно раздеваться
перед другими
пусть даже неодушевленными
собака разглядывала недоверчиво:
«ни конфеты ни косточки,
чпокнет и уйдет
…кобель»
хорошо помогало шампанское
легкое как белье
сухое как факт того что
трах состоится в любую погоду
никто не смотрит в окно когда хочет
на погоду ссылаются вместо
когда не с кем
когда ищут предлог для отсрочки
или после
когда уже все состоялось
и надо искать одежду
…она смотрела в рыдающее дождем стекло
его зонт уменьшался бульваром
я увидел ее голосующую на дороге
в обнимку с пальто
остановился
– куда вам?
она села
– мне все равно
– вам все равно
– что
– посрались с любимым?
– как вы сказали?
– в смысле повздорили
без особой причины
– откуда вы знаете?
– после ссоры
все пытаются показать свое безразличие
заикаясь о красоте
я едва не стал заикой
она прошла по песку
по морю
губами по моему лицу
по извилинам
и там застряла навечно
с теми что давно уже жили
не мОзги
а общежитие
Жил-был человек
Квартира его была настолько маленькой
Что он жил в кровати
Кухня его была настолько крохотной
Что он завтракал в холодильнике
В душе ему было так скучно
Что он лез в чужие
Взгляд его был настолько недальновидный
Что он опирался на чужие точки зрения
Мозг его был настолько крошечный
Что он пользовался чужим мнением
Настроение его портилось так быстро
Что он хранил его в морозилке
Как бы он ни пытался научить говорить свое имя
Оно не говорило ни о чем
Как бы он ни представлял
Он не представлял из себя ничего
Он был настолько одинок
Что не воспринимал людей
Он был настолько не сдержан
Что все время держался за телефон
Чтобы не натворить
Мир его был настолько внутренним
Что остальное время он проводил в виртуальном
Жизнь его была настолько логична
Что он чувствовал себя встроенной деталью
Жила-была деталь
Которая не знала как ей стать человеком
