ПРОВОЖУ ВЕСЕННЮЮ НОЧЬ В ЛЕВОМ КРЫЛЕ ДВОРЦА
Цветы перед входом скрывает вечерняя тень,
И с криками птицы летят под зеленый навес.
Спускаются звезды, и хлопают cтворкн дверей,
И светит луна, озаряя все девять небес.
Заснуть не могу. Слышу, сторож ключами звенит,
И ветер доносит подвесок нефритовых звук.
Мне поутру рано с докладом идти во дворец.
"Еще не светает?" — тревожу вопросами слуг.
Девять небес — По поверьям средневековых китайцев, небесный свод разделялся на девять слоев или девять сфер, заселенных различными фантастическими существами.
"…И ветер доносит подвесок нефритовых звук" — Ду Фу боится опоздать на аудиенцию императора, и от этого ему кажется, что утро уже наступило и он слышит позвякивание нефритовых подвесок на поясе у придворных, собравшихся у дверей тронного зала.
РАННЕЙ ОСЕНЬЮ СТРАДАЮ ОТ ЖАРЫ, А ВОРОХ ДЕЛ НЕПРЕРЫВНО РАСТЕТ
Седьмой, осенний месяц,
День шестой.
Страдаю я
Жара и пыль везде.
Сижу
Перед расставленной едой,
Но не могу
Притронуться к еде.
Наступит ночь
И ночи я не рад,
Коль скорпионы
Приползут ко мне.
Потом, попозже,
Мухи налетят,
И станет
Нестерпимее вдвойне.
Затиснутый
В чиновничий халат,
Хочу кричать
Неведомо куда:
"О, почему
Служебные дела
Скопились ныне
Так, как никогда?"
Смотрю на юг,
Где сосны над рекой
Вскарабкались,
На горных круч простор.
Вот если б мне
Ступить босой ногой
На толстый лед
Могучих этих гор!
ПОСВЯЩАЮ ВЭЙ БА, ЖИВУЩЕМУ НА ПОКОЕ
В жизни нашей
Редки были встречи,
Мы как Шан и Шэнь
В кругу созвездий.
Но сегодняшний
Прекрасен вечер
При свече сидим
С тобою вместе.
Молодость ушла
Бродить по свету,
Головы у нас
Седыми стали.
Спросишь о друзьях
Иных уж нету,
И душа
Сгорает от печали.
Нужно было
Два десятилетья,
Чтоб я вновь вошел
В твои покои.
У тебя, гляжу,
Жена и дети,
И детей
Не двое и не трое.
С уважением
Меня встречая,
О дороге
Спрашивают длинной.
Но, вопросы эти
Прерывая,
За вином
Ты посылаешь сына.
И велишь
Пырей нарезать свежий,
Рис варить,
С пшеном его мешая,
И за то,
Чтоб быть в разлуке реже,
Пьем,
За чаркой чарку осушая.
Десять чарок выпил
Не хмелею,
Но я тронут
Дружбой неизменной…
Завтра ж нас разделят,
К сожаленью,
Горных кряжей
Каменные стены.
Шан и Шэнь — китайские наименования созвездий Ориона и Люцифера, которые почти никогда не появляются на небе одновременно. Поэтому Ду Фу и сравнивает с ними себя и своего друга Вэй Ба.
В деревне Шихао
Я в сумерки остановился,
Чиновник орал там,
Крестьян забиравший в солдаты.
Хозяин — старик
Перелез за ограду и скрылся,
Седая хозяйка
На улицу вышла из хаты.
О чем раскричался
Чиновник в деревне унылой,
Ругая старуху,
Что горькими плачет слезами?
Чиновнику долго
Я слышал — она говорила:
"Три сына моих
У Ечэна сражались с врагами.
Один написал нам
В письме из далекого края,
Что двое погибли
В жестоких боях на границе.
Он жив еще, третий,
Но это недолго, я знаю,
С тремя сыновьями
Мне надо навеки проститься.
Нет больше мужчин здесь,
Все в доме пошло по-иному,
Мой внук еще мал
Материнскою кормится грудью.
А матери юной
Нельзя даже выйти из дому
Все платье в лохмотьях
И стыдно, чтоб видели люди.
Слаба моя старость,
Но я потружуся с охотой,
Прошу, господин,
Не считайтесь, пожалуйста, с нею:
И если меня вы
Возьмете в Хэян на работу,
То утренний завтрак
Я там приготовить успею".
Глубокою ночью
Затихли стенания эти,
Потом я сквозь сон
Заглушенное слышал рыданье.
Когда же в дорогу
Отправился я на рассвете
Один лишь старик
Пожелал мне добра на прощанье.
Ечэн — город в провинции Хэнань. В 759 году армия мятежников разбила у Ечэна правительственные войска.
Все еще мира
Нет на белом свете,
Я стар и слаб,
Но нет и мне покою.
Погибли внуки,
И погибли дети,
Зачем же я
Помилован судьбою?
Иду из дома,
Бросив посох грубый,
Пусть спутников
Ничто не беспокоит
Мне повезло,
Что сохранились зубы,
И только
Кости старческие ноют.
Начальника,
Как это подобает,
Приветствую,
Чтоб было все в порядке.
Жена-старуха
На ветру рыдает,
Ей холодно,
А платье без подкладки.
Не навсегда ли
Наше расставанье?
Но за нее
Душа моя в тревоге.
И, уходя,
Я слышу причитанья
О том, чтоб я
Берег себя в дороге.
Крепки в Чанъани
Крепостные стены,
Защищены
Речные переправы.
Теперь не то,
Что было под Ечэном,
Где погибали воины
Без славы.
Бывают в жизни
Встречи и разлуки,
Но самому для них
Как выбрать время?
Я вспоминаю юность
На досуге
И тягостно
Вздыхаю перед всеми.
По всей стране
В тревоге гарнизоны,
В огнях сигнальных
Горные вершины.
А трупы свалены
В траве зеленой,
И кровь солдат
Окрасила долины.
Теперь не сыщешь
Радости в Китае,
Так неужели ж
Уклонюсь от долга?
Убогую лачугу
Покидая,
В тоске и горе
Ухожу надолго.
Луна — как и солнце:
Она остановки не знает.
Вчерашняя ночь
Разделила нам осень и лето.
Цикада в траве
Непрерывно звенеть продолжает,
А ласточка к югу
Уже улетела с рассвета.
Всю жизнь я стремился
Уйти в одиночество, в горы,
И вот уже стар
А свое не исполнил желанье.
Давно бы я бросил
Служебные дрязги и ссоры,
Лишь бедность мешает мне
Жить в добровольном изгнанье.
ЛУННОЙ НОЧЬЮ ВСПОМИНАЮ СВОИХ БРАТЬЕВ
Умолк
Вечерних барабанов бой
Уже я слышу
Голос дикой птицы,
Уже роса,
Как в стороне родной,
Под светлою луною
Серебрится.
Как до семьи
Дорога далека!
И жизнь, и смерть
Проходят между нами.
Бесцельно письма посылать,
Пока
Оружие не брошено
Врагами.
Из цикла "ПОСЫЛАЮ ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ ДУ ЦЗО ПОСЛЕ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ В ГОРЫ"
Темнеет в горах. Собираются тучи вокруг.
Боюсь, что мой брат не отыщет дорогу домой.
Сейчас он идет берегами замерзшей реки,
И птицы над ним в темноте замирают лесной.
Спешит он скорей возвратитьея в свой маленький дом:
Давно его ждет под деревьями сада жена.
Она-то уж знает, что это их дядюшка Ду,
Лентяй и бездельник, его задержал допоздна.
НОЧУЮ В ДОМЕ ПОЧТЕННОГО ЦЗАНЯ
Как же вы оказались в заброшенных этих краях,
Где осенние ветры тоску нагоняют и страх?
Под дождем увядают кусты хризантем во дворе,
Опадают под инеем лотосы в старых прудах.
Только вы остаетесь по-прежнему духом крепки,
Понимая, что все в этом мире лишь пепел и прах.
Вот мы встретились снова, беседуем ночь напролет,
И сияет для нас золотая луна на холмах.
Почтенный Цзань — настоятель одного из буддийских монастырей Чанъани, который некогда помог Ду Фу бежать из города, захваченного мятежниками Ань Лушаня.
"…Понимая, что все в этом мире — лишь пепел и прах" — Ду Фу не был верующим буддистом, и эту строку следует расценивать как своеобразный комплимент наставнику Цзаню, от лица которого поэт и пишет о том, что все в этом мире изменчиво и иллюзорно.
