Константин Бальмонт - Зеленый вертоград. Слова поцелуйные

То на правом, то на левом клиросе поем

Клирос — крылос, по-простому назовем его,

Тут — обилье, это — крылья духа Твоего.

Два их, два их, влево, вправо, царственный полет,

В нас Твоя святая слава, голос Твой поет.

Ранним утром дух восходит в высь по степеням,

Вправо, влево, ходит, бродит, водит путь по дням.

То налево, полный гнева, рдяный от страстей,

То направо, нелукаво ищет чти Твоей.

Всходы лестниц, в той дороге, разные всегда,

То обрывны, то отлоги, всходит череда.

Все же всходит, путь находит череда молитв,

В двоегласьи, в двоечасьи битв, смертей, ловитв.

И от юности нас борют страсти, тьма — их счет,

Но во всех — Твоя есть воля, голос Твой поет.

Мы  уклоны, мы — амвоны, вес, что хочешь Ты,

В безднах бродим, но восходим — к безднам

                                       Высоты.

Свете тихий пречистые славы негасимых сиянии Отца,

Свете тихий, сияй нам, сияй нам, Свете тихий, сияй

                                         без конца.

Мы пришли до закатного Солнца, свет вечерний

                                        увидели мы,

Свете тихий, сияй нам, сияй нам, над великим

                                     разлитием тьмы,

Свет вечерний увидев, поем мы — Мать и Сына

                                        и Духа-Отца,

Свете тихий, ты жизнь даровал нам. Свете тихий, сияй

                                           без конца.

Ты во все времена есть достоин в преподобных

                                      хвалениях быть,

Свете тихий, сияй нам, сияй нам научи нас

                                    в сияньях любить.

Свете тихий, весь мир тебя славит, ты, сияя, нисходишь

                                              в псалмы,

Ты спокойная радуга мира, над великим разлитием

                                                  тьмы.

Свете тихий, закатное Солнце, свет вечерний дневного

                                                  Отца,

Свете тихий, сияй нам чрез ночи, Свете тихий, сияй

                                             без конца.

О, Мария, ты — Стихия,

Ты — волна с венцом из пены!

Ты — сиянья золотые,

Что в Эдеме красят стены!

Согревая, ты — живая,

Как простор Небес окружный!

Ты — молитва голубая,

Лик с оправою жемчужной!

Ночью темной, водоемной,

Изливающей планеты,

Ты есть пламень незаемный,

Нам взаймы дающий светы!

Ночью темной, водоемной,

Изливающей созвездья,

Ты — часовни мир укромный,

Путь прощенья в тьме возмездья!

О, Мария, в зимы злые

Радость Мая голубая!

Сердцу мира — сны златые,

Панагия, Всесвятая!

      Дева Мария,

      Море-Стихия,

Чистая совесть-душа.

      Будешь ли с нами?

      Будь с голубями,

Ты как рассвет хороша.

      С огненной хотью,

      С Марфою-плотью

Много нам было хлопот.

      Дева Мария,

      В областях Змия,

Светишь ты в пропасти вод.

      Марфу не кинем,

      Мы не остынем,

Рдяность мы любим всегда.

      Деве Марии

      То не впервые,

Знает, горит как Звезда.

      Светит с зарею,

      С жаркой сестрою

Век нераздельна она.

      Дня ожидает,

      Видит, и тает,

Будет — как будет нужна.

      Днем истомимся,

      Днем запылимся,

Вечер нас будет пугать.

      Тут-то нас встретит,

      Тут нас приветит

Нежная юная Мать.

      Будет лелеять,

      Будет нам веять

Сном над глубокой водой.

      Пристанью станет,

      Жемчугом глянет,

Яркой Вечерней Звездой.

      Матерь и Дева,

      В вихре напева

Мы погружаемся в Ночь.

      Дева Мария,

      Море-Стихия,

Тихого, Вечного Дочь.

— Мария, Мария,

Ты нравишься больше Ему.

Очи твои — голубые,

А мои — затаили тьму.

Волны волос у тебя золотые,

А пряди мои словно черные змеи сошли

До самой земли,

Как черные змеи,

Не подниму

Мария, Мария, белее ты водной лилеи,

Ты как серп новолунний светла,

У меня в волосах, в их раскидистом мраке,

Лишь сонные,

Словно углем всегда озаренные,

Красные маки,

И я смугла

Мария, Мария, идти ли мне ныне в пустыни,

Взгляни в мое сердце, увидишь, как я терплю.

Сестра, ты прозрачна, ты ближе к небесной святыне,

Но ведь я же Его люблю.

— О, Марфа, сестра моя, черный алмаз драгоценный,

Не плачь и не жалуйся, пышный факел ночной,

Ты пылающий пламень над зыбью морей переменной,

Ты костер в непроглядной ночи,

Ты бросаешь в тревогу ночную лучи,

В тот таинственный час, как над влагою пенной

Солнце уснуло с Луной.

Ты смотришь сейчас,

Как будто не веря,

Хоть верить желая.

Сияй всею силою, черный алмаз,

Не будь тебя в мире, была бы чрезмерна потеря

Сестра молодая,

Ты любишь, ты знаешь, люблю ли, и любит Он нас,

Но обе мы светим, о верь мне, не зная,

Кто больше желанен Ему.

Сестра дорогая, к чему

Нам знать это? Лишь бы, Пресветлый, любил Он,

И нами, и нами обрадован был Он,

И может быть, любит Он нас — наравне.

Сестра, ты дрожишь, ты прижалась ко мне,

Ты сияешь в мои голубые глаза.

Что коврами узорными,—

Как гроза,—

Ты своими иссиня-черными

Всю покрыла меня волосами.

Сестра, ты дрожишь, как лоза,

Прерывисто дышишь.

Ты слышишь?

Он с нами!

Ходила Дева по чистому полю,

Не в зеленых полях, в голубых.

Гуляла в полях, нагулялася вволю,

И запела певучий стих.

И запела, и были глубоки намеки,

Что сложились в те звездные строки

А навстречу идет к ней Христов пророк,

Привлечен осиянностью строк.

«Что ходишь ты, Дева, по чистому полю?

О чем ты поешь свои стих?»

«Я Сына ищу, и заветную долю.

Где Сын?»—«Здесь, в полях голубых.

Ты дальше иди, о, поющая Дева,

Три древа увидишь, три древа.

И древо одно  кипарисовое,

Другое же древо — анисовое,

А третье еще — барбарисовое.

Из трех этих древ есть построенный храм,

Три птицы поют песни райские там,

„Аллилуйя!“ поют, „Аллилуйя!“ поют.

Сын сидит в высоте Травы нежно цветут.

Голубые они,

Словно Море кругом.

Сын сидит на престоле своем золотом,

Золотые и синие всюду огни.

Ночи в черных одеждах к престолу идут.

И подходят румяные дни.

И цветы, наклоняясь, цветут.

Словно синее Море кругом.

Он нас ждет осиянный»—«Идем!»

Дева днесь высочайшею,—

Из колодца воды зачерпнув, из колодца миров

                               глубочайшего,—

Нам рождает,— Ею,

В бездне бездн — одного,

Нам нельзя без кого,

Возлюбившего нас и сладчайшего.

«Дева, Дева», поет вышина,

Не Жена,

«Дева, Дева», ответствуя, кличет вертеп,

И вскрывается лед, содрогается склеп,

«Дева, Дева», Весна над пустыней снегов,

Знаменья шествуют,

Ангелы песню поют меж скудных благих пастухов,

Волхвы со Звездой путешествуют,

Несут умащенья в ларцах,

Из них благовонный вздох,

Сияет Звезда в Небесах,

Ничего нам больше не надо,

Родися нам дитятко младо,

Родися превечный Бог.

— Богу милое дитя,

Что живет, звездой блестя,

Богу миленький дружок,

Он куда всегда бежит?

За моря, или в лесок?

— Нет, во яслях он лежит.

И хоть мир прошел он весь,

Он смеется с нами здесь.

Но куда ж сейчас ушел?

И куда же он забрел?

Он в вертепы заходил,

Там рождался звон кадил.

Глянет в нищенский он дом,

Дом горит златым огнем.

Он к разбойникам зайдет,

Ангел в сердце злом поет.

И хоть мир прошел он весь,

Вот он в сердце, вот он здесь.

Мы крестились Христом,

Мы крестились крестом,

Обвитым звездами, цветами.

Мы крестились Водой,

Навсегда молодой,