Муромский. Отчего же так?
Князь. Оттого, что тут плута от честного не отличишь.
Муромский. Не отличите?
Князь (несколько улыбаясь). Нет-с, не отличу.
Муромский (резко). Так вы места вашего не занимайте.
Князь вздрагивает, Варравин пошатывается несколько в сторону.
Князь. А — вы так думаете?
Муромский. Так.
Князь (горячась). Ну, а я так думаю, что с вашими патентами и порядочные бывают пройды.
Муромский (также вздрогнув). Кто?!! -
Князь. Позвольте, позвольте; не горячитесь — вы, я вижу, в военной службе служили — этак: Суворовский солдат — знаю, — знаю — так мы вас в бараний рог согнем; мы вот из дела-то посмотрим, что вы за лицо и как вела себя ваша дочка в этом невинном происшествии: путно или беспутно.
Муромский (забывшись). Моя дочь!.. беспутно!.. (Подступая.) За что же вы нас оскорбляете, Ваше Превосходительство, — за что?!! Разве за то, что я люблю свое дитя, а вы своих по целым неделям не видите?
Князь. Как… как?!
Муромский. Или за то, что мне вот под Можайском (указывает на голову) проломили прикладом голову, когда я, простой армейский капитан, принимал француза на грудь, а вас тогда таскала на руках французская мамка!..
Князь (наступая на Муромского). Позвольте — вы с ума сошли?
Варравин (его удерживает). Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство — сделайте милость — у них головная рана — они в голову ранены…
Муромский. Нет, чиновник, я в сердце ранен! Дочь я свою защищаю, мою честную дочь, преданную публичному поруганию Суда, так вы меня слушайте! Я не виноват, что ваше сановнинское сердце любит Анну да Станислава, а детей не любит.
Князь. А знаете ли вы, что я вас в полицию отправлю?
Муромский. Знать ничего не хочу. Кровь моя говорит во мне, а кровь не спрашивает, что можно сказать и чего нельзя. Я ведь не Петербургская кукла; я вашей чиновничьей дрессировки не знаю. Правду я говорю, — она у меня горлом лезет, так вы меня слушайте! Нет у вас Правды! Суды ваши — Пилатова расправа. Судопроизводство, ваше — хуже Иудейского! Судейцы ваши ведут уже не торг — это были счастливые времена — а разбой! — Крюком правосудия поддевают они отца за его сердце и тянут… и тянут… да потряхивают: дай, дай… и кровь-то, кровь-то так из него и сочится. За что меня мучают, за что? — За что пять лет терплю я страдания, для которых нет человеческого слова…
Князь. А- коли так: эй! курьер!!..
Варравин (удерживая князя). Ради Бога… Ваше Сиятельство… вы видите (показывает на голову).
Курьер входит.
Муромский (ничего не замечая). Пусть слышит меня и курьер; пусть он пойдет в трактир, в овощную лавку, ну — в непотребный дом! и пусть там — ну хоть там расскажет, что нашёлся хоть один Дворянин на Руси, которого судейцы до тех пор мучили, пока не хлынула у него изо рта правда вместе с кровью и дых… (ему становится дурно — он качается) дыханием!!..
Князь (вне себя кричит). Гей, курьер… веди его вон… Тащи его… Тащи…
Муромский. Не беспокойтесь, Ваше Сиятельство, — я и сам иду. (Выходит, покачиваясь. — Парамонов его провожает.)
Те же, кроме Муромского. Князь остается несколько минут. в неподвижности и смотрит вслед Муромскому; Варравин, сзади его, с признаками полного изумления.
Князь (помолчав). Каков?!.. (Молчание. Сильным жестом указывает на дверь, в которую вышел Муромский.) Ведь это бунт! — Каковы гуси! вот мы говорим провинция, — нет вон как в провинции-то поговаривают. Да он сумасшедший, он помешан…
Варравин. Сами изволите видеть.
Князь. Его бы надо взять да в съезжий дом отправить. С чего ты это вздумал меня удерживать?.. Хороши эти приемные дни! Как, помилуйте, всякий с улицы! — Его Превосходительство справедливо говорит — драка будет… (вдруг схватывается и уходит).
Варравин (один).
Варравин. Ну… адвокат! отчитал рацею!.. каково прибрал. Пилатова расправа… Иудейское судопроизводство… а Иудейское — …ну и заплати… Мы за словами не погонимся; (подумав) только… вот что: не вышло бы тут какой разладицы; не очень ли он Его-то Сиятельство раздражил?.. Теперь, пожалуй, этот пойдет колобродить; подай, скажет, дело; да что это за дело, что проситель некоторым образом из собственной шкуры вон вылез? Пойдет он его вертеть; взойдет ему на ум самая противуестественная блажь — а ты, говорит, исполни!..
Варравин и Князь.
Князь (остановясь в дверях). Эй! Максим Кузьмич!.. эй… Варравин. Что такое, Ваше Сиятельство?
Князь делает утвердительный знак.
Неужели?..
Князь. Да!.. (Входит.)
Варравин. А я все боялся, что он вас обеспокоил.
Князь. Да нет, братец, нисколько: оно к лучшему вышло.
Варравин. К лучшему! — Как благополучно.
Князь. Ей-ей. Ведь какая штука: вчера в клубе вот какую стопу соды хватил — ну ничего.
Варравин. Этот факт надо будет. Ваше Сиятельство, доктору сообщить.
Князь. Непременно. Он в другой раз так и пропишет: на вечер принять соды, а поутру просителя (хохочет).
Варравин (тоже смеется). Очень, очень благополучно.
Князь. Однако скажите вы мне, что это за дело? Подперли его там в суде-то, что ли? Ведь там порядочная орда.
Варравин. Конечно, вымогательства с их стороны бывают; но Вашему Сиятельству известно, что решения их без рассмотрения вашего никакой существенности не имеют. Так что же — пускай их пишут, ведь они вреда не причиняют.
Князь. То-то, чтоб они у меня вреда не причиняли! Никак!.. Так что ж, он помешан, что ли? Он под Можайском в голову ранен? -
Варравин. В голову; — и рана-то давняя. Оно и заметно: несвязность в речах и черножелчие.
Князь. Именно; это тонко вы заметили: несвязность в речах и черножелчие. Да покажите мне это дело; оно у вас готово?
Варравин. Готово, Ваше Сиятельство.
Князь. Так изложите его вкратце.
Варравин. Изволите видеть: человек он вот какой, состояние большое; одна дочь; ну, можете себе представить, как он ее держал при этаком характере.
Князь. Воображаю.
Варравин. Ну, а к девочке-то и подделался один франт, некто Кречинский, молодчина, косая сажень в плечах…
Князь. А, да-я его в клубе видал; он игрок.
Варравин. А следовательно, и легко себе представить можете, какие тут результаты.
Князь. Воображаю: отец полоумный, а дочь беспутная.
Варравин. После этих результатов Кречинский подобрался и к бриллиантам, заложил их; ростовщика надул самым необычайным образом.
Князь. Так. Это я в клубе слышал.
Варравин. Дошло до полиции, и по рапорту Квартального возникло следственное дело; а Квартальный этот, изволите видеть, сам присутствовал при ужаснейшей сцене; Кречинский чуть его не убил, ибо силач необыкновенный и характера самого буйного.
Князь. Так что ж капитан-то на приступ лезет?
Варравин. Ну, уж характер такой; а к тому же и чванство. Мою, говорит, дочь не тронь.
Князь. Вот как.
Варравин. Я, мол, сам большой барин…
Князь. Капитан-то?
Варравин. А тут еще какое обстоятельство вышло: девочка эта, как заметно, страстно врезалась в Кречинского; ну сами судите, Ваше Сиятельство, при таких сношениях ведь девчонка этакая всю свою душонку отдаст…
Князь. Воображаю!
Варравин. В самую минуту этой катастрофы она, видите, в совершенном отчаянии как бросится к Квартальному, с рыданием даже: — "это, говорит, моя ошибка!.."
Князь. Ааааа! Это Квартальный так и показал?
Варравин. Так и показал. Сами изволите понимать, что значит у такой начитавшейся всяких французских романов девочки слово ошибка!
Князь. Как же, братец, знаю — une faute. Так это дело очевидное, тут и читать нечего.
Варравин. А отец-то, изволите видеть, услышавши это, как ухватит ее — да и сам-то вне себя — от этого, говорит, сраму бежать, да и утащил ее за собою.
Князь. Куда ж, братец, этот самодур из своего-то дома ее утащил?
Варравин. Не из своего дома, Ваше Сиятельство, а все это происходило и совершилось на квартире у Кречинского.
Князь. У молодца-то! От часу не легче. Стало, отец застал ее, что называется en flagrant dеlit, — на месте преступления — хе, хе, хе…
