Александр Чавчавадзе - Грузинские романтики

Всякий, кто увидит, — заглядится,
Отойдет — и снова возвратится,
Потеряв — забудет о покое,
Отыскав — счастливым будет вдвое.

Для кого мечты его и речи,
Если ты, любимая, далече?
Ты войдешь — и день его блистает,
Отойдешь — и солнце угасает!

Заря небес вечерним багрецом
Вершины гор Кавказских озарила.
Так девушка прощается с отцом,
Лобзая старца нежно и уныло.
Но молчалив гигантский тот собор.
Передо мной от края и до края
В короне льдов стоят вершины гор,
Плечами дэвов небо подпирая.
И, прижимаясь к кручам, облака
Грозят потопом, и с горы отвесной,
Блистая, низвергается река,
Стремительно висящая над бездной,
И воет Терек, надрывая грудь,
И скалы вторят Тереку в тревоге…
Печально я гляжу на этот путь,
На тень судьбы, скользящей по дороге…
Всё лучшее, что было мне дано,
Всё светлое, что управляло мною,
Чем было сердце бедное полно, —
Опять, опять похищено судьбою!
Прощай, мой друг! Прощай на много дней!
До моего последнего мгновенья
Всегда с тобой печаль души моей,
Моя любовь, мое благословенье!
Стучат колеса. Милой больше нет.
На повороте пыль еще клубится.
И, обезумев, ей летит вослед
Душа моя, как раненая птица.
Прощай, мой друг! Унынием объят,
Смотрю я вдаль с невыразимой мукой.
Твоих очей уж мой не встретит взгляд,
Навеки затуманенный разлукой.
Не утолит печаль моей души
Твоя любовь, и только скорбь немая
Источит сердце бедное в глуши,
Последние надежды отнимая.
И как, безумец, я поверить мог,
Что счастье наше будет беспредельно?
Прощай, мой друг! О, как я одинок!
И скорбь моя — о, сколь она бесцельна!

И вот уж ночь. Сижу, объят тоской.
О, кто теперь мои услышит пени?
Недвижен воздух. Только часовой,
Перекликаясь, ходит в отдаленье.
И, подперев вершиною зенит,
Молчит гора, увенчанная снегом,
И о прошедшем счастье говорит
Звезда небес, сияя над Казбеком.
Потоки гор, свершив свой краткий путь,
Алмазной грудой бьют через пороги,
И воет Терек, надрывая грудь,
И скалы вторят Тереку в тревоге.

О разум мой, не надо вспоминать!
Минувшему прилично лишь забвенье.
Что толку умножать сердечное волненье
И жизнь бесплодную напрасно проклинать!

                  О жизнь моя,
          Бесплодный дар пустой,
Зачем, зачем дана ты мне судьбою?
          Из тьмы небытия
          Исторгнутый тобой,
Зачем я свыкся с мукою земною?

                  Зачем мой ум
          Сомненьем возмущен,
Зачем душа мятется сиротливо,
          Зачем мой день угрюм,
          Прошедшее — как сон,
Грядущее — обманчиво и лживо?

                  И цель свою
          Не в силах я найти,
И тщетно я о помощи взываю,
          И, как слепец, стою
          На жизненном пути,
И самого себя не понимаю.

                  И плачу я,
          Когда передо мной
Влекутся дни унылой чередою.
          О жизнь моя,
          Бесплодный дар пустой,
Зачем, зачем дана ты мне судьбою?

Вот уголок, где ты в былые годы
Сияла безмятежной красотой.
Опять весна, опять лепечут воды,
Опять цветы пестреют предо мной.

Но разве так они благоухали,
Когда ложились под ноги твои?
Но разве так, исполнены печали,
Тебе в кустах рыдали соловьи?

Но разве так веселый ветер мая
Тебе навстречу крылья раскрывал?
Но разве так он, локоном играя,
Твою фату на миг приподнимал?

Нет, мир тогда был чище и свободней,
Где ты была — там всё цвело вокруг,
И я тогда, как милости господней,
Твоей улыбки ждал, мой милый друг.

Завороженный ангельским виденьем,
Я на тебя смотрел едва дыша,
Мне голос твой казался дивным пеньем,
И вся в слезах была моя душа.

И всё ушло… В тоске воспоминанья
Сижу один, угрюмый и больной,
И молодой любви очарованья,
Как смутный сон, проходят предо мной.

Года идут, и чередой незримой
Уходят вдаль утехи бытия,
Но жар любви, но образ твой любимый,
Мой милый друг, ужель забуду я?

И коль тебя переменили годы,
О, не кляни меня за этот стон!
Ищи в забвенье счастья и свободы,
Ведь старый друг — почти в могиле он!

Ах, в какое же я пекло попался!
Сам не знаю, как живым я остался!
Словно пес, я на улице валяюсь,
Как собака, у двери караулю,
Стерегу я балкон и два оконца:
Не покажется ли в них мое солнце?

Ах, от страсти я разума лишился,
Как слепой, я гляжу, не понимаю:
То ли солнце восходит над землею,
То ли снег повалил над головою!
Ах, неужто на свете есть счастливцы,
Что храпят по ночам на кровати,
Что пируют в бане до рассвета?

Завернувшись в бурку овечью,
Я валяюсь и громко причитаю,
Но никто моих жалоб не слышит,
Но никто моих слез не замечает.
А случится на улице прохожий,
Спросит: «Что ты развалился, несчастный?»
Закричу я: «Тебе какое дело?
Неужели в голове нет смекалки?
Свет очей моих, владычица сердца
В этом доме, как солнце, сияет.
Так куда же мне отсюда податься?
Уж пора бы самому догадаться!»

Свет очей моих, сжалься надо мною,
Исцели мое бедное сердце,
Заблистай, словно солнце, на балконе, —
Я от радости землю поцелую!
Ах, скажи мне сердечное слово,
Удостой меня единого взгляда!
Как посмотришь — стану я вельможей,
Не вельможей — государем я стану,
Задеру я голову до неба,
Целый свет я вызову на битву!

Ворот настежь, шапка на макушке,
Побегу я на Куру в Ортачалы, —
В Ортачалах приятели пируют.
Там веселье кипит до рассвета.
Пусть они, мои молодцы, посмотрят,
Что за счастье себе отыскал я,
Как налью себе я полную чашу,
Как я выпью за твое здоровье!

Только я глаза закрою — передо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

О царица, до могилы я — невольник бедный твой,
Хоть убей меня, светило, я — невольник бедный твой.
Ты идешь — я за тобою: я — невольник бедный твой,
Ты глядишь — я за спиною: я — невольник бедный твой!
Что смеяться надо мною? Я — невольник бедный твой,
И шепчу я сам с собою: «Чем тебе я нехорош?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Словно тополь шелестящий стан твой нежный для меня,
Светит радугой блестящей стан твой нежный для меня.
Блещут молнией небесной эти очи для меня,
Дышат розою прелестной эти губы для меня.
Если б мог тебя спросить я: «Ты когда ко мне придешь?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Семь дорог на нашем поле — все они к тебе бегут!
Смутны думы поневоле — все они к тебе бегут!
Растерял свои слова я — все они к тебе бегут!
Позабыл свои дела я — все они к тебе бегут!
Хоть бы раз меня спросила: «Что с тобою? Как живешь?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Хоть и плачу неустанно, ведь не спросят: «Кто такой?»
Ах, беда нам, Лопиана, ведь не спросят: «Кто такой?»
Может, еле уж дышу я, — ведь не спросят: «Кто такой?»
Может, еле уж брожу я, — ведь не спросят: «Кто такой?»
Только ты, моя царица, боль души моей поймешь!

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Поезжай-ка в Ортачалы, посмотри, каков я есть!
Как ударим мы в цимбалы, посмотри, каков я есть!
Тамада в дыму табачном, посмотри, каков я есть!
Молодец в бою кулачном, посмотри, каков я есть!
Как посмотришь — так полюбишь, как полюбишь — подойдешь.

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!