Андрей Дементьев - Утро начинается с любви

Полыхнет в глаза зарница.

Отпылает тишина.

И загадочная птица

Встрепенется у окна.

И душе тревожно станет,

Будто что произошло.

И предчувствий не обманет

Промелькнувшее крыло.

Прости, что жизнь прожита…

И в этот осенний вечер

Взошла твоя красота

Над запоздавшей встречей.

Прости, что не в двадцать лет,

Когда все должно случиться,

Я отыскал твой след

У самой своей границы.

Неистовый наш костер

Высветил наши души.

И пламя свое простер

Над будущим и минувшим.

Прости, что жизнь прожита

Не рядом… Но мне казалось,

Что, может, и жизнь не та…

А та, что еще осталась?

Муза моя,

Ты сестра милосердия.

Мир еще полон страданий и мук.

Пусть на тебя чья-то радость не сердится.

Нам веселиться пока недосуг.

Как не побыть возле горести вдовьей?

В доме ее на втором этаже

С женщиной той ты наплачешься вдоволь.

Смотришь —

И легче уже на душе.

Не проходи мимо горя чужого,

Рядом оно

Или где-то в глуши…

Людям так хочется доброго слова,

Доброго взгляда и доброй души!

Горем истерзана,

Залита кровью, —

Наша планета опасно больна.

Муза, ты сядь у ее изголовья.

Пусть твою песню услышит она.

Знаю, что песня ничто не изменит.

Мир добротой переделать нельзя.

Все же ты пой…

Это позже оценит,

Позже поймет твою песню земля.

Ничего не вернешь…

Даже малого слова.

Ни ошибок,

Ни радостей,

Ни обид.

Только кто-то окликнет меня из былого —

И душа замирает,

И сердце болит.

Мы когда-то о жизни своей загадали.

Да сгорели ромашки на прошлой войне.

Не мелели бы души,

Как речки, с годами…

Потому что душа постоянно в цене.

Ничего не вернешь…

Оттого все дороже

Переменчивый мир,

И морозы, и зной.

Мы судьбою не схожи,

Но памятью схожи.

А поэтому вы погрустите со мной.

Давным-давно за окнами весна.

Но снег опять свои затеял танцы.

Зима в наш город, видно, влюблена

И все никак не может с ним расстаться.

А я с тобой расстаться не могу.

Хотя мой снег

Твоей весне печален.

По вешним водам мы куда отчалим?

Какой цветок оставим на снегу?

Снега сойдут…

И возле наших окон,

Как будто кем покинутая вдруг,

Грустит береза…

Как ей одиноко

Без ласки снега и объятий вьюг.

Растаял снег…

В березе бродит сок.

И листья на ветру зашелестели.

Вернулся май.

И ей легко помог

Забыть про отшумевшие метели.

Я помню, до войны

У нас в деревне

Мы старших почитали…

А теперь

Усмешку может вызвать

Старец древний.

Старуху могут выставить за дверь.

Теперь все по-другому —

Кто моложе

Да посильнее —

Тот авторитет.

Сын на отца

Уже прикрикнуть может,

Послать подальше,

Несмотря что сед.

И чья-то мать,

Когда-то просто мама,

Не знала, что дождется

Черных дней

И кулачки,

Что к сердцу прижимала,

Вдруг силу будут

Пробовать на ней.

А мы росли

Совсем в иной морали:

Когда я в детстве

Что-то натворил, —

Чужие люди уши мне надрали —

И батька их за то благодарил.

Я иногда хочу быть одинок

Среди людей —

Как тайна между строк.

Не надо мне тогда застольных фраз,

Чужого понимания и вздоха.

Я одинок,

Как вечно одинока

Вселенная, глядящая на нас.

Я одинок,

Как одинок цветок,

Когда его срывают и уносят.

Я одинок,

Как одинока осень,

Когда последний падает листок.

Мне хорошо, когда я одинок.

Как будто в чем-то я себе помог.

Когда вас по глупости кто-то обидит,

Примите обиду легко и достойно,

Как шумного гостя

В домашнем застолье,

И вашей обиды никто не увидит.

Не стоит на мелочи тратить здоровье.

Смахните их шуткой,

Запейте их чаем.

Не эти обиды нам жизнь сокращают,

Не эти обиды смываются кровью.

Вот если к вам друг позабудет дорогу,

Когда ваша карта окажется битой,

И сердце займется тяжелой обидой,

И голос,

И взгляд ваш не скроют тревогу, —

Тогда пусть воздастся за все

Полной мерой!

Не стройте иллюзий,

Не прячьте обиды.

За всё в этой жизни

Должны мы быть квиты —

За счастье с добром

И за подлость с изменой.

Серебряный век… Имена и потери.

Отчаянье Блока. Восторги невежд.

И в страшную бездну открытые двери.

И грустная память погибших надежд.

Серебряный век. Золотые потери.

Великие книги и подлые дни.

И первые выстрелы по недоверью.

В разлуку спешащие горькие дни.

Трагический век… Гениальные годы.

Тревожные будни и смутный покой.

И смотрит на нас и печально, и гордо

Серебряный век гумилевской строкой.

От обид не пишется,

От забот не спится.

Где-то лист колышется —

Пролетела птица.

Из раскрытых окон

Полночь льется в комнату.

С неба белый кокон

Тянет нити к омуту.

Искупаюсь в омуте,

Где кувшинки плавают.

Может, что-то вспомнится,

Что, как встарь, обрадует.

А рассвет займется —

Может, все изменится.

В душу свет прольется.

Ночь моя развеется.

Жалею зверей в зоопарке.

И в цирке мне жалко зверей.

Как люди на зрелища падки!

Когда же мы станем добрей?

И лев уже ходит под кличкой.

Барьер на манеже берет.

И царскую гордость публично

Меняет на бутерброд.

А некто, войдя к нам в доверье,

Устроил аттракцион:

И в пасть онемевшему зверю

Сует свою лысину он.

Лев нежно обходится с нею.

И, занятый скучной игрой,

Он кажется много умнее,

Чем этот манежный герой.

Жалею зверей в зоопарке.

У неба украденных птиц.

Вон той молодой леопардке

Все хочется клетку открыть.

Не терпится выйти на волю,

Вернуться в былую судьбу.

Но приступы гнева и боли

Весьма забавляют толпу.

Ей дети бросают конфетки.

Наверно, жалеют ее.

За что красота эта в клетке?!

И в чем провинилось зверье?

Я взглядом встречаюсь с гориллой.

В глазах у гориллы упрек:

«Я предков тебе подарила,

А ты нас в неволю упек».

И вдруг осенил меня предок

Печальной догадкой своей:

«Ведь им безопасней из клеток

Соседствовать с миром людей».

Опять за темными очками

Я не увидел ваших глаз.

И недосказанность меж нами

Незримо разлучает нас.

А может, вы нарочно прячете

Свои глаза…

Не дай-то бог,

Чтоб кто-то их увидеть мог,

Когда грустите вы иль плачете.

Но вы словам моим не вняли,

Ушли за темные очки,

Боясь,

Когда душа в печали,

Чужого взгляда иль руки.

Видно, устав от отца своего,

Сдал его сын в дом престарелых.

Сердце не дрогнуло у него

И совесть не заревела.

У сына – вилла в два этажа,

Но места отцу не хватило…

Зашлась тоскою его душа,

Иссякли в обиде силы.

Вскоре ушел отец в мир иной,

Ушел – без вины – виноватый.

Остались от жизни его земной

Плита да скорбная дата.

Не вспомнил сын, что, когда был мал,

Отец был любим и дорог.

Он нянчил его, на санках катал,

Водил на прогулку в горы…

А ныне сын сторожит свой дом,

Где места отцу не дали…

Пылятся печально в шкафу пустом

Его ордена и медали.

Мы что-то утратили

В жизни своей…

Хотя так же матери

Ждут сыновей.

По-прежнему дети

Нас учат добру.

По-прежнему светел

Мой лес поутру.

И те же красоты

У белой зимы…

И все-таки что-то

Утратили мы.

Утратили что-то

В других и в себе.

По сердцу работа,

А мысль о рубле.

По сердцу невеста,

Но будущий зять

С ней теплое место

Надеется взять.

Мы были добрее,

Наивней подчас…

А может быть, время

Меняется в нас?

Но так же доверчивы

Те, что пришли.

Делить-то нам нечего.

Кроме души.

Я этой истиной избитой

Кого сумею поразить?

Слова, рожденные обидой,

Не торопись произносить.

Не торопись обидеть друга

Несправедливостью своей.

Загнать его внезапно в угол.

Хоть он нисколько не слабей.