Накануне операции
Человек умирает дважды:
Первый раз – в своих мыслях тягостных,
Равнодушно или отважно,
Но от собственного диагноза.
Я прошел этот долгий ужас
Одиночества и отчаянья,
Когда жизнь – это просто участь,
Что внезапно в тебе кончается.
А второй раз он умирает
В самом деле – легко иль горестно —
Оттого, что смертельно ранен,
От болезней или от возраста.
А которая смерть страшнее —
Я не знаю. И знать не хочется.
Я пока только жить умею.
Я всегда не любил одиночества.
«Чего ты больше ей принес…»
Чего ты больше ей принес —
Нежданных радостей иль слез?
Печали тихой перед сном,
Когда так пуст бывает дом?
Когда подушка горяча,
И горяча рука во тьме,
И нет любимого плеча,
Чтобы забыться в сладком сне?
Чего ты больше ей принес —
Переживаний или грез?
Весёлой нежности любви?
Иль одиночества с людьми?
Весенних грез
Иль стылых вьюг?
Иль бесконечности разлук?
Чего ты больше ей принес? —
Себя ты спросишь в сотый раз.
И вновь забудешь свой вопрос
Вблизи ее счастливых глаз,
В медовом запахе волос…
Чего ты больше ей принес?
Жизнь прожита…
Но всё еще в начале.
Я выйду в поле.
Как я полю рад!
Здесь тыщи солнц
Подсолнухи качали,
Посеянные сорок лет назад.
Как будто ничего не изменилось.
Село мое, сожженное в войну,
По-прежнему рассветами дымилось,
Не нарушая дымом тишину.
Сейчас пастух на луг коров погонит,
И ранний дрозд откликнется в лесу,
И тихие стреноженные кони
Повалятся в прохладную росу…
«Я вижу – в море входишь ты…»
Я вижу – в море входишь ты,
В его прохладный рокот.
И столько вечной красоты
В твоих движеньях робких.
И я хочу, чтоб в этот миг
Сквозь суету и волны
Тебя волнением настиг
Восторг мой затаенный.
Чтоб ты душою унеслась
В мое воображенье,
Где надо всем одна лишь власть
Духовного сближенья.
Когда состарят нас года,
Разлуки, расстоянья, —
Ты будешь вечно молода
В моих воспоминаньях.
Какая поздняя весна!
Опять за окнами бело.
А ты со мною холодна,
Как будто душу замело.
И я не знаю – чья вина.
И я не знаю – чья вина.
Всё перепуталось вокруг.
В календаре давно весна,
А за окном бело от вьюг.
А за окном бело от вьюг.
И ты прости меня, мой друг,
За эту хмарь, за этот дождь,
За эту белую метель,
За то, что наш с тобой апрель
На осень позднюю похож.
Мы непогоду переждем.
Еще иные дни придут,
Порядок в небе наведут.
Мы пробежимся под дождем,
И смоет он печаль с души.
Растопит солнце
В сердце лед.
Ты огорчаться не спеши, —
Весна в пути,
Она придет.
Какая поздняя весна!..
Как велика ее вина!
Зеленый водопад плакучих ив
Беззвучно ниспадает в гуще сада.
Не от него ли так легка прохлада?
Не потому ли вечер так красив?
И очень жаль,
Что рядом нет тебя,
Что эту красоту
Ты не увидишь.
Вон тополь встал —
Как будто древний витязь,
Поводья еле слышно теребя.
Вот выкована ель из серебра —
Таких красивых не встречал я сроду.
О, как бы ни любили мы природу,
Нам век не оплатить ее добра.
Благословляю тихий звон дубрав
И красоту, что вновь неповторима,
Мне в сердце проливается незримо
Покой деревьев и доверье трав.
Мы все в гостях у этой красоты.
Приходим в мир —
Ее любить и помнить.
Потом однажды —
Утром или в полночь —
Уйдем,
Оставив легкие следы.
Я к друзьям приехал в гости.
Горы, воздух —
Синий край.
И над быстрой речкой мостик —
Что твоя дорога в рай.
Здесь у речки утром ранним
Мы увидели орла.
Кем-то был он подло ранен,
В пятнах крови – полкрыла.
Не за то ль орел наказан,
Что так верен небесам?
Он смотрел зеленым глазом,
Полным ненависти к нам.
Мы с орлом вернулись к дому,
Оказав владыке честь…
Всё он понял по-другому,
Отказался пить и есть.
Мы снесли его к подножью,
В голубую круговерть.
В небо он взлететь не может,
Может рядом умереть.
Но, взглянув на нас без гнева,
Он поднялся тяжело
И пошел пешком на небо,
Волоча свое крыло.
Шел орел осиротело,
Клювом мясо рвал с крыла,
Будто выклевать хотел он
Боль, что тоже в небо шла.
Только там он может выжить
Иль погибнуть в синеве…
Он успел на память вышить
Строчку красную в траве.
Я прощаюсь с тобой…
Ухожу.
Я целую твои онемевшие руки.
И сквозь боль
Улыбнусь твоему малышу —
Лишь один он
Спасти тебя может в разлуке…
Я прощаюсь с тобой…
Ухожу.
Шаг до двери —
О, как он мучительно труден!
Всё, что было у нас,
Я в себе уношу.
В жизни той
Ничего уже больше не будет.
Мы опять остаемся с тобою одни.
Ухожу из судьбы твоей
В горькую память.
Ты в былое вернись,
В те венчальные дни,
Когда словом своим
Я не мог тебя ранить.
Оглянусь еще раз…
Ты стоишь у окна,
Словно памятник
Нашей любви и печали.
И кончается жизнь
Для тебя и меня,
Потому что любовь у нас
В самом начале.
«Везли по улицам Москвы…»
Везли по улицам Москвы
Прах Неизвестного Солдата.
Глазами скорби и любви
Смотрели вслед мы виновато.
И в те минуты вся страна
Прильнула горестно к экранам.
И ворвалась в сердца война —
И к молодым, и к ветеранам.
Ко дням потерь и дням разлук
Нас память снова уносила.
И рядом с дедом плакал внук,
Еще всего понять не в силах.
Я стою над могилой Сергея Есенина…
Ветер листья на скорбные плиты намел.
Сколько в городе этом навеки поселено
Неразгаданных судеб,
Забытых имен.
Может, кто-то из них в те далекие годы
Знал при жизни поэта.
Встречал, говорил,
От хулы заслонял,
И берег в непогоды,
И боялся за хрупкость невидимых крыл.
Он прошел по земле,
По распахнутым душам…
И, когда закружилось над ним воронье,
По Москве, по кабацкой —
По той и грядущей —
Он на добрых руках
Плыл в бессмертье свое.
Но осталась Россия —
Навеки любимой
В каждой строчке его,
Полной грусти и гроз.
И с надгробья он смотрит
Умышленно мимо —
Мимо скорби и жалости,
Вздохов и слез…
Которые сутки все море штормит,
Неужто на шторм не истрачен лимит?
Но катятся волны с утра до утра,
А все говорят, что природа мудра.
Вон сколько впустую истрачено сил,
Как будто бы кто-то об этом просил.
Капризный, неистовый, злой водоем, —
Мне жалко всю живность, живущую в нем.
Наверно, у крабов от шума мигрень.
Я морю кричу: «Неужели не лень
Тебе эти тонны бросать день-деньской?!
Неужто тебе не приятен покой?»
И море вступило со мной в разговор.
«Я мщу за молчание мертвых озер.
За горькую тишь изведенных лесов.
За память притихших речных голосов.
Хочу, чтоб вам души омыла волна,
Чтоб помнили люди – Природа сильна…»
«Афганистан болит в моей душе…»
Афганистан болит в моей душе.
Мне слышатся бессонными ночами
Стихи Лоика в гневе и печали…
И выстрелы на дальнем рубеже.
Я вспоминаю утренний Кабул.
Всё необычно в маленькой столице:
И сумрак гор, и робкий голос птицы,
И улиц пробуждающийся гул.
Я вспоминаю утренний Кабул.
Его прохладу и его контрасты.
И вновь шепчу я сквозь разлуку:
– Здравствуй!
Прости, что на покой твой посягнул.
Но нет покоя на земле твоей,
А есть борьба,
Есть мужество и верность.
Надежду в сердце невозможно свергнуть,
Как невозможно позабыть друзей.
Я помню тот попутный самолет,
Которым мы летели над горами.
И среди нас один был ночью ранен,
Да всё шутил —
До свадьбы заживет.
Как много дней промчалось с той поры!
Как много слов и встреч не позабылось!
Судьба моя, ты окажи мне милость —
Дай мне побыть у той святой горы.
Где завершится наш последний бой,
И кто-то вдруг ничком на землю ляжет.
И чья-то мать в слезах о детях скажет..
И те слова услышим мы с тобой.
Афганистан болит в моей душе.
И все – кого я встретил и не встретил —
Пусть долго будут жить на этом свете,
Как тишина на дальнем рубеже.
«Зависть белой не бывает…»
