Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

К коленам уронив цветы,

К полудню сорванные нами,

Меж двух колонн сидела ты

Бледна, с померкшими очами.

Я угадал: страдала ты

Без мысли и без наслажденья,

Как от какой-то духоты

Иль в ужасе от сновиденья.

И думал: скоро на балкон

Мы выйдем… звезды видеть будем…

И эту музыку забудем

(Инструментальный гром и звон)

Забудем, как тяжелый сон.

1858

Встала над морем с казарменной скукою

‎Крепость, угрюмее моря сурового…

В милом лице я искал пред разлукою,

‎Нет ли для сердца чего-нибудь нового.

Долго смотрел я, как лодка качалася,—

‎Ты уплыла, — я остался над палубой,

И ничего для меня не осталося

‎Кроме неволи с бесплодною жалобой.

Снова помчуся я в море шумящее,

‎Новые пристани ждут меня, странника;

Лишь для тебя, мое сердце скорбящее,

Корабль пошел навстречу темной ночи…

Я лег на палубу с открытой головой;

Грустя, в обитель звезд вперил я сонны очи,

Как будто в той стране таинственно-немой

Для моего чела венец плетут Плеады,

И зажигают вечные лампады,

И обещают мне бессмертия покой.

Но вот — холодный ветр дохнул над океаном;

Небесные огни подернулись туманом.

И лег я ниц с покрытой головой,

И в смутных грезах мне казалось: подо мной

Наяды с хохотом в лучинный мрак ныряют,

На дне его могилу разгребают -

И обещают мне забвения покой.

<1859>

По горам две хмурых тучи

Знойным вечером блуждали

И на грудь скалы горючей

К ночи медленно сползали.

Но сошлись — не уступили

Той скалы друг другу даром,

И пустыню огласили

Яркой молнии ударом.

Грянул гром — по дебрям влажным

Эхо резко засмеялось,

А скала таким протяжным

Стоном жалобно сказалась,

Так вздохнула, что не смели

Повторить удара тучи

И у ног скалы горючей

Улеглись и обомлели…

<1859>

(Посв. Н. В. Гербелю)

Выйду — за оградой

Подышать прохладой.

Горе ночи просит,

Горе сны уносит…

Только сердце бредит:

Будто милый едет,

Едет с позвонками

По степи широкой…

Где ты, друг мой милый,

Друг ты мой далекий?

Ночь свежее дышит

Вербою колышет,

Дрожью пробирает.

Соловей рыдает.

Высыхайте, слезы!

Улетайте, грезы!

Дальний звон пронесся

За рекой широкой…

Где ты, друг мой милый,

Друг ты мой далекий?

Зорька выплывает

Заревом играет.

Я через куртину

Проберусь в долину…

Я лицо умою

Водой ключевою…

Вон и домик виден

На горе высокой…

Где ты, друг мой милый,

Друг ты мой далекий?

<1859>

Кто говорит, что я с ума сошел?!

Напротив… — я гостям радешенек… Садитесь!..

Как это вам не грех! неужели я зол!

Не укушу — чего боитесь!

Давило голову — в груди лежал свинец…

Глаза мои горят — но я давно не плачу

Я все скрывал от вас… Внимайте! наконец

Я разрешил мою задачу!..

Да, господа! мир обновлен. — Века

К благословенному придвинули нас веку.

Вам скажет всякая приказная строка,

Что счастье нужно человеку.

Народы поднялись и обнажили меч,

Но образумились и обнялись как братья.

Гербы и знамена — все надо было сжечь,

Чтоб только снять печать проклятья.

Настало царствие небесное — светло

Просторно… — На земле нет ни одной столицы,

Тиранов также нет — и все как сон прошло:

Рабы, оковы и темницы

Науки царствуют — виденья отошли,

Одни безумцы ими одержимы…

Чу! слышите — поют со всех концов земли

Невидимые херувимы.

Ликуйте! вечную приветствуйте весну!

Свободы райской гимн из сердца так и рвется

И я тянусь, тянусь, как луч, в одну струну

Что, если сердце оборвется!..

1859

Когда во мне душа кипела,

Когда она, презрев судьбу,

Рвалась из тесного предела

На свет, на волю, на борьбу, -

Зачем тогда не укротила

Ты дух мой гордый и слепой,

Чтоб даром не погибла сила

В борьбе бесплодной и пустой?

Когда тоскливый, беспокойный,

Без цели — вдаль от суеты

То мчался я по степи знойной,

То лез на снежные хребты, -

Зачем звездою путеводной

Ты не сияла предо мной?

Быть может, гордый и свободный,

Нашел бы я мой путь прямой.

Когда, от жизни уставая,

В нетрезвом полузабытьи,

Я повторял: о, жизнь пустая!

О, силы прежние мои! -

Как луч востока благодатный,

Зачем тогда не разбудил

Меня твой голос, сердцу внятный,

И падших сил не обновил?

Когда лампаду трудовую,

Как раб нужды, зажег я вновь

И проклинал страну родную

Без веры в славу и любовь, -

Зачем, когда лампада гасла,

Не ты пришла и в поздний час,

Как друг, спасительного масла

Не ты влила, чтоб свет не гас?

Когда, по слякоти шагая

В туман, я отличал едва

Себя от грязи — так больная

Была туманна голова, -

Зачем от этого ненастья

Ты разум мой не сберегла

И от постыдного участья

Своим участьем не спасла?

Но кто же ты? — к кому упреки!..

Тебя я с юных лет не знал:

Не ты давала мне уроки.

Когда мой слабый ум блуждал,

Не ты любить меня учила,

Когда безумно я любил,

Не ты меня благословила

Бороться до утраты сил.

Шли годы. С упованьем тайным

Расстался я. — К чему ж теперь,

Виденьем светлым и случайным,

Ты к старику стучишься в дверь

И, слезы поздние роняя,

Мне шепчешь: о! как ты грешил!

Как низко падал! — но — святая,

Где ты была, когда я жил?

1859

Я помню, как детьми, с румяными щеками,

По снегу хрупкому мы бегали с тобой -

Нас добрая зима косматыми руками

Ласкала и к огню сгоняла нас клюкой;

А поздним вечером твои сияли глазки

И на тебя глядел из печки огонек,

А няня старая нам сказывала сказки

О том, как жил да был на свете дурачок.

Но та зима от нас ушла с улыбкой мая,

И летний жар простыл — и вот, заслыша вой

Осенней бури, к нам идет зима иная,

Зима бездушная — и уж грозит клюкой.

А няня старая уж ножки протянула -

И спит себе в гробу, и даже не глядит,

Как ты, усталая, к моей груди прильнула,

Как будто слушаешь, что сердце говорит.

А сердце в эту ночь, как няня, к детской ласке

Неравнодушное, раздуло огонек

И на ушко тебе рассказывает сказки,

О том, как жил да был на свете дурачок.

<1859>

Мне не дал бог бича сатиры:

Моя душевная гроза

Едва слышна в аккордах лиры -

Едва видна моя слеза.

Ко мне виденья прилетают,

Мне звезды шлют немой привет-

Но мне немногие внимают -

И для немногих я поэт.

Я не взываю к дальним братьям

Мои стихи — для их оков

Подобны трепетным объятьям,

Простертым в воздух. Вещих слов

Моих не слушают народы.

В моей душе проклятий нет;

Но в ней журчит родник свободы

И для немногих я поэт.

Подслушав ропот Немезиды,

Как божеству я верю ей;

Не мне, а ей карать обиды,

Грехи народов и судей.

Меня глубоко возмущает

Все, чем гордится грязный свет…

Но к музам грязь не прилипает,

И — для немногих я поэт.

Когда судьба меня карала -

Увы! всем общая судьба -

Моя душа не уставала,

По силам ей была борьба.

Мой крик, мой плач, мои стенанья

Не проникали в мир сует.

Тая бесплодные страданья,

Я для немногих был поэт.

Я знаю: область есть иная,

Там разум вечного живет -

О жизни там, живым живая

Любовь торжественно поет.

Я, как поэт, ей жадно внемлю,

Как гражданин, сердцам в ответ

Слова любви свожу на землю -

Но — для немногих я поэт.

<1859>

Уж осень! кажется, давно ли

Цветущим ландышем дремучий пахнул лес,

И реки, как моря, сливалися по воле