Упал – и тут же крепким сном забылся.
И бог вина весёлый Дионис
Незваным в сон героя заявился.
– Прости, силач, и выслушай меня:
Брось Ариадну – предписанья строги —
Живи, меня нисколько не виня,
Судьбу твою определили боги,
Мне предназначив тяжесть брачных уз.
Я весь в печали, но молчу, конечно,
Что мне дороже брачного союз
Менад, вина да спутников беспечных!
Ариадна, покинутая на острове Наксосе (с античной росписи, открытой в Помпее).
– И я богам перечить не могу!..
Уплыл Тесей путём своим обратным,
Оставив на пустынном берегу
Любовь свою большую – Ариадну.
Она, смирившись со своей бедой,
Женою стала Дионису – богу,
Поглубже спрятав первую любовь
(«Таких, как я, пожалуй, очень много»).
___________
Летит корабль на чёрных парусах
По светлой, солнцем залитой лазури,
Вот виден берег Аттики!.. В глазах
У всех плывущих – истинная буря!
В эмоциях крутых совмещены
Слеза и радость, грусть и гимн надежде…
Земля родная!.. Мы – твои сыны
И дочери твои, пусть всё, как прежде!..
Утратой опечаленный Тесей
(Любовь опала вишней недозрелой)
Совсем забыл, что ждал отец Эгей
Его корабль под парусиной белой.
О, как он ждал!.. С какой надеждой ждал!..
Как изваянье, чуть ссутулив спину,
Глаза прищурив, зрил морскую даль,
Богов молил сберечь героя – сына!
Облюбовав отвесную скалу,
Стоял на ней с утра до поздней ночи,
Взгляд устремив навстречу кораблю
Желанному, что радость напророчит.
Вот показалась точка и растёт,
Где небо льнёт к трепещущей лазури,
«Тесей, мой сын!.. Здесь твой отец! Он ждёт!..»
Но вот Эгей седые брови хмурит:
Нет, не блестят под солнцем паруса,
Они черны, что крылья у вороны!..
Погиб Тесей!.. И горькая слеза
Сползает по щеке, и рвутся стоны,
Собой являя горя торжество.
– Сынок!.. И я!..
Глаза решеньем полны…
И тело охладевшее его
Потом на берег выбросили волны.
Прослыл великомудрым царь Тесей,
Был уважаем Аттикою всей,
Но как-то не умел он жить спокойно:
Куда его и кто бы не позвал,
Туда и шёл – всё больше воевал,
Чем правил новоявленным законом.
Царь нраву своему не изменил,
Других героев Греции ценил
И выручал, скрепляя дружбы узы:
Звал Мелеагр – он мчался в Калидон,
В походе аргонавтов был и он,
С Гераклом в Фемискире не был трусом!
Сражающаяся амазонка. С античной статуи.
На равных с сыном Зевса в бой ходил,
И тот ему наградой угодил:
Увёз домой одну из амазонок.
О!.. Пышной свадьба с пленницей была,
Где Антиопа розою цвела…
По глупости воинственных девчонок,
Которые в Афины на мечах,
Сокрыть не в силе ненависть в очах,
Месть принесли, отбить её желая,
Жена его погибель обрела:
Вонзилась в грудь случайная стрела,
«Люблю тебя…» – шепнула, умирая.
Не отлюбили… Очень – очень жаль!..
И наступила долгая печаль
В Афинах и в далёкой Фемискире.
Тесей, что обречён был тосковать,
Не торопился снова воевать,
Замкнув себя в покоев тесном мире.
В Фессалии воинствовало племя
Лапифов. [32] Вождь их, Пейрифой могучий,
Наслышан был о храбрости Тесея
И силою помериться желал.
Вот, наконец, воитель выбрал время —
Начистил латы, шлем свой самый лучший
На голову напялил… И затея
Сама собою в мыслях ожила:
«Героя вызвать надобно на битву —
Для этого всегда нужна причина,
Она на тучных пастбищах пасётся,
Причина, что с рогами и хвостом!»
И Пейрифой, воздав богам молитву
Туда, где Олимпийская вершина,
Отправился один с восходом солнца
На Марафон, не думая о том,
Что этим совершает злодеянье
(Не в первый раз подобные забавы!),
И там похитил, спрятав понадёжней,
Породистых Тесеевых быков.
Герой, узнав, пришёл в негодованье
И бросился в погоню за лукавым:
– Ты думал, что спасут тебя подошвы?!
– Хотел отведать царских тумаков!
Ты, говорят, способен в этом деле…
Они стояли друг напротив друга,
Одетые в блестящие доспехи,
Богам подобны гордой красотой,
Прекрасны ликом, мускулисты в теле:
Величественно двинулись по кругу,
И каждый в ожидании успеха
Спокоен был…
И не совсем простой
Была в своём исходе эта встреча,
Дивя безмерно тех, кто это видел:
Вот увлажнили умиленья слёзы
Глаза несостоявшихся врагов,
Которые без всякой там предтечи,
Ни грубостью друг друга не обидев,
Ни действом, тотчас позабыв угрозы,
Нашли единомыслие в другом.
Противники, оружие отбросив,
Друг другу молча протянули руки —
И воссияла добрая улыбка,
Разглаживая каждому чело.
В удачном непредвиденном курьёзе
Глядели с обожаньем друг на друга,
В союзе дружбы правили ошибки,
Мечами обменявшись на добро.
Умчался новый друг в свои края,
Махнув Тесею издали рукою…
Но вскоре снова встретились друзья
На свадебном пиру у Пейрифоя.
Любовь, выходит, возымела власть
Над гордым нравом и мятежным духом,
И негде было яблоку упасть —
Все съехались повеселиться с другом!
Битком набитый пиршественный зал
Не мог вместить собравшихся героев,
Но был ещё и грот, что всех спасал
Прохладой и (спасибо Пейрифою)
Такими же столами и едой,
И винами, и музыкой прелестной…
И потому никто не счёл бедой
В нём веселиться: стало всем не тесно!
Невеста Гипподамия была
Так хороша – не передать словами.
Не шла в своих одеждах, а плыла
Звездой небесной, будто рядом с вами
Явилось неземное существо,
И Пейрифой ловил мгновенья эти,
Он верил, что избранница его
Прекрасней всех невест на белом свете.
Курились благовония кругом
И раздавались свадебные гимны,
Что славили невесту с женихом.
И в этом добродушии взаимном
Лилось рекой душистое вино,
Что, веселя, лишало всех покоя:
В сосуды было залито оно
Ещё отцом и дедом Пейрифоя.
Вину такому должное воздав,
Всё громче были свадебные клики.
Был славен пир!.. Но, вдруг, Эврит – кентавр,
Силён из сильных и из диких дикий
(Зачем их, диких, пригласил жених?!),
Вскочил, и от вина, что пил без меры,
К невесте Гипподамии приник
В желании похитить!.. О, примеры
Тем заразительней, чем более дурны:
Кентавры, что с Эвритом заявились,
Все бросились на женщин у стены!..
Тесей воскликнул: – Что?.. Давно не бились?!
И тут же пир сменил жестокий бой,
Где всё, что есть, оружием служило!
Без лишних слов Тесей и Пейрифой
К тяжёлым кубкам руки приложили —
И все, схватив сосуды для вина,
Треножники с остатком благовонья,
Ножи и блюда (в том не их вина!)
И вот уже кентавров диких гонят
Прочь со дворца… Из грота – тоже вон!..
И со двора!.. Распахнуты ворота…
Забыли, что кентавр силён, как слон,
Когда ему достанется свобода.
Те полулюди – полукони злей
И волею сильнее становились!..
Но под щитами Нестор и Пелей [33]
Несли мечи героям – и явились
Надежда и уверенность: в руках
Не кубок – меч, оружие героя!
Пусть стороной обходят смерть и страх,
Скорее в бой, мечами силы троя!
Кентавры, бестолковые спьяна,
Деревья у дороги, будто травы,
С корнями рвут (их ненависть сильна,
Ей всё равно, виновны или правы),
Ломают скалы, всё пуская в ход,
Они ещё надеются на лавры!..
Но вот кровавый холм их тел растёт,
И, наконец-то, дрогнули кентавры!
Лишает дюжих сил смертельный страх,
И в бегство обратились ветрогоны,
Решив укрыться в девственных лесах
Пугающего высью Пелиона.
7. Похищение Елены. Тесей и Пейрифой решают похитить Персефону
Не долго жила Пейрифоя супруга,
Любимая мужем: угасла подруга
В расцвете своей красоты.
Остался один Пейрифой овдовевший,
Несчастье своё от богов претерпевший,
Печаль исказила черты
Прекрасного лика, где хмурятся брови
И щёки бледны, как лишённые крови…
Опущены губ уголки…
Нет искры в очах и слова его строги:
– Скажите, зачем вы караете, боги?..
За что?.. За какие грехи?..
Оплакав голубку, что пала безвинно,
Отправился к другу – герою в Афины.
Радушием встретил Тесей,
Сводил на охоту, собрав свою свиту…
– Не надо, мой друг, торопиться к Аиду,
Всю горечь по ветру рассей!
О дружба мужская без тени коварства!..
Слова отпускаются вместо лекарства,
А сила – пожатьем руки.
В себя приходил Пейрифой понемногу,
Спешить не желая обратно в дорогу,
И не были мысли горьки.
Стал прежним по виду и ликом, и статью.
В чертогах ухоженных жили, как братья,
Недели прошли чередой.
Тесей не заметить не мог перемены:
Идеей хищения юной Елены
Задался теперь Пейрифой.
Вся Греция знала о дочери Леды!
Тесей с Пейрифоем, желая победы,
