Деревня спит открыто и глубоко.
Горланят молодые петухи.
Встает заря над склонами востока.
Деревья предрассветные тихи.
И дума нарастает бесконечно,
и каждый миг тревогою объят,
спешит судьба
путем куда-то Млечным,
и на нее созвездия глядят.
Сорвусь —
сгорю за дальними стогами
у чьей-нибудь любови на виду,
и конь заржет и полетит кругами,
ловя губами яркую звезду.
И что-то на земле должно случиться
взамен сгоревшей
на небе звезды…
И женщина пусть в птицу превратится,
минуя день и час своей беды.
Совьет гнездо поодаль от жилища,
и вырастит любимого птенца.
Какая ночь!
Друг дружку души кличут,
не распознав родимого лица.
Не торопись проститься с летом
у Белокаменных столбов,
бредя тропинкою, кюветом,
с корзиной полною грибов —
холодных, чистых, маслянистых,
растущих ночью в тишине
в лесах калужских травянистых,
так близких и понятных мне.
Пускай они полны печали,
сухой осенней тишины.
И успокоенные дали
насквозь прозрачны и слышны.
И журавлиный крик протяжный
повиснет в сетке паутин…
В такое время очень важно
понять,
что ты ведь не один,
что к дому выведет дорога,
где, словно почесть за труды,
мать встретит прямо у порога
и примет ранние грибы.
ЕСЛИ Б НЕ БЫЛО МОРЯ
Корабельной иду стороною —
Там, где даль голубая манит,
Там, где ветер в обнимку с волною
Налетают на древний гранит.
Здесь давно мне знаком каждый камень,
Здесь прибой, словно в песне, могуч.
В небе месяц уперся рогами
В золотую громадину туч.
Море!
Вспомним под гул твой и блеск твой
Нашу дружбу от первого дня.
Я тебя понимал с полуплеска,
Как и ты с полуслова меня.
Ты трепало меня и ласкало,
Без тебя б мир был скучен и тих,
Мне бы ветры на стонущих фалах
Не сыграли мелодий твоих.
Мне не знать бы цены свиданий
И солености девичьих слез,
Я матроса высокое званье
Не сумел бы осмыслить всерьез.
…Ты, что в мире не сыщешь красивей,
Не сули нам спокойных минут —
Бейся вечно о берег России,
Где орлы да матросы живут!
БУРАН
Буран гуляет не на шутку —
Так, что бросает звезды в дрожь,
А ты не просто первопутком,
А бездорожием бредешь.
Буран —
в лицо.
Не видно света.
Жестки рюкзачные ремни.
Неведомо, когда и где там
Еще покажутся огни.
Озлясь на светопреставленье,
Идешь, одну усвоив суть:
Что лишь в одном твое спасенье —
В том, чтоб еще, еще шагнуть…
* * *
Корят меня за мягкотелость,
Но черта с два я мягкотел.
Еще ничто не отвертелось,
Чего я сильно захотел.
Я чую: есть во мне железо,
В кровинке каждой есть металл.
А что не с каждым спорить лезу —
Так это ж Пушкин завещал.
Но головой своей ручаюсь:
Настанет время —
проявлюсь.
Расплавлюсь, выщерблюсь, сломаюсь,
Сгорю, но только не согнусь!
В СТЕПИ
У нас в степи светло и чисто,
Был пал. Теперь трава взошла —
Вот суслик сусличихе свистнул:
Пора, мол, в нору, есть дела!
Над ширью синей и покатой
Чист жавороночка звонок,
А перепелки, как гранаты,
Взрываются у самых ног.
Восходит солнце.
Оттого-то
Перепела навеселе.
Идет великая работа
И под землей и на земле.
Она любого обуяла,
Одна заботушка в чести —
Цвести во что бы то ни стало
И обязательно расти.
И ты идешь легко, открыто,
Идешь, о чуде не трубя,
Лишь вспоминаешь, что забыто,
И забываешь сам себя.
* * *
Люблю стихи без заголовков.
Они загадочны чуть-чуть…
От первой строчки до концовки
Идешь, улавливая суть.
Идешь, как в дом, где не бывал ты,
Куда ведет тебя поэт.
И нет ни грохота, ни гвалта,
Прозрачной заданности нет.
Хотя еще
