Константин Ваншенкин - Женщина за стеной. Лирика

Он прошептал ей одно:
— Мы совпадаем по фазе… —
В этой технической фразе
Нежности было полно.

Он сообщал ей о том
В этой чудовищной форме,
Что понимание в норме
Будет у них и потом.

Что на далёкий большак
Выйдут, ступая упруго…
— Мы рождены друг для друга,
Раньше сказали бы так.

Не щадя людского слуха,
Материлась почём зря
Одинокая старуха,
Про невестку говоря.

Отняла невестка сына,
Нужно думать, навсегда.
И какая у ей сила! —
Ни управы, ни суда.

…Болью искренней своею
Выделялась меж людьми.
Возмущались громко ею
Только женщины с детьми.

Прошлое кануло в блеске…
В жизни оставшись одни,
Лишь на последнем отрезке
Объединились они.

Где тут до страсти и пыла
В бликах дневных и ночных!
Собственно, всё это было —
Только раздельно у них.

Но, словно в пору былую, —
В поздний густой снегопад
Движутся напропалую,
Вместе бредут наугад.

Ушли родные старики,
И мы остались стариками.
Знать, жить им стало не с руки.
И вот я с этими строками.

Нет больше тех, кто старше нас,
Их нет и нет на белом свете.
Ещё скажу вам в горький час:
Они давно уж были дети —
И огорчали много раз,
И радовали в годы эти.

Среди еловой тьмы
Пунктирный ствол берёзки.
И различаем мы
Набухшие желёзки.

Поёт весенний сок.
Волнуется берёзка.
Такое в нужный срок
Бывает у подростка.

С ней рядом ёлки те
Густеют в буераке.
Она в их черноте —
Как молния во мраке.

Что случилось? Грустный вид
Был тебе неведом…
Улыбнуться норовит:
— Суть совсем не в этом…

Что же это за дела,
Если наша прелесть
Мимо зеркала прошла
И не посмотрелась!

Ребёнок. Запертая дверь.
Родители ещё в постели.
Он рано встал и ждёт теперь,
Чтоб в кухне блинчики поспели.

Он завтракает. Молоко
Покрыто розовою пенкой.
Он с бабушкой. Ему легко
Внимать негромкой сказке первой

Про короля, и хитрых слуг,
И про Ягу… Но в большей мере —
Душою, обращённой в слух,
Он возле той, закрытой, двери.

Провинциальность областная
Подчас не каждому видна.
Пушком наивным обрастая,
Живёт размеренно она.

В неё заложенное свойство —
Неистребимостью сильна.
Столичное самодовольство —
Её вторая сторона.

Полночь. Тишина.
Мир кругом велик.
На стекле окна
Сильный лунный блик.

В темноте двора
Видится давно
Белого ведра
Цинковое дно.

Светом зажжены
Лунной полосы
Грабли у стены,
Лезвие косы.

И горят из мглы
Посреди двора
Полотно пилы,
Лопасть топора.

Зря память этого боится…
Пусть перекрашен твой фасад,
Я узнаю тебя, больница.
Я здесь лежал семь лет назад.

Жизнь, может быть, не так сурова,
И, тоже помня о былом,
Придёт пора очнуться снова
Цветущим клёном иль щеглом.

Взглянув на бывшее жилище,
Сказать без всяческих досад:
Я узнаю тебя, кладбище.
Я здесь лежал сто лет назад.

Перелистан осенний задачник.
Все ответы в тетрадь внесены.
И зима скоро сунет в загашник
То, что прятать пора до весны.

Вот ледок затянул, как коллодий,
Мимолётные ранки земли.
И внезапных глубинных колотий
Отголоски до сердца дошли.

Соснячок дрожит упруго.
Ветер злей и злей.
В синем небе ходит вьюга,
Как воздушный змей.

Раскрутившись полной мерой,
Тащит вперекрёст
Свой рассыпавшийся, белый,
Свой метельный хвост.

Как он медленно кружится!..
Вдруг — один разряд,
И пропал он, на крупицы
Снежные разъят.

Раскинул дождик сетку,
Взял ею в оборот
Садовую беседку,
И сад, и огород.

Захлопнуты ворота.
Намокший день сердит.
Учёная ворона
На пугале сидит.

А ветеран-участник
Лёг с книжкой на кровать,
Довольный, что участок
Не нужно поливать.

В последней электричке,
Как в том паровике,
Внезапна вспышка спички
И отсвет в кулаке.

Здесь что-то от погони,
Здесь как-то всё не так:
Пять человек в вагоне
И смутный полумрак.

Небось из общей бражки.
Их плотно держит взор.
А этот кто, в фуражке?
Неужто ревизор?

И вдруг — движенья круты
Как будто кем гоним…
А через полминуты —
Вслед женщина за ним.

Обнаружил: заболел.
Окатило щёки жаром.
Вот! — когда так много дел,
Пропадёт неделя даром.

Огорченья смутный шок,
Повторяющийся снова,
И под мышкою ожог
Градусника ледяного.

Но — внезапный оборот:
Не придётся пить таблетки.
Ибо ртуть не достаёт
До решающей отметки.

Далеко она внизу.
Что ж ты, чучело из чучел!
И опять бегом везу
То, что сам же и навьючил.

Среди длящегося дня,
Как не раз уже бывало…
Что же всё-таки меня
Душным жаром обдавало?

Проснулся средь ночи и глянул в окно.
Такого тумана сквозит полотно,
Что даже не видно ближайшего дома,
Лишь свет фонаря на земле как солома.

Вновь что-то нарушилось в этой игре:
Машины соседей стоят во дворе —
У каждой из них постоянное место…
Но — «скорая» возле второго подъезда.

Снова стирка — бабье дело
(Извини меня, местком!).
Вон ты как помолодела,
Приспособясь над мостком.

Брус хозяйственного мыла.
Речка, пена, пузыри…
Если что тебя томило,
Всё забылось до зари.

Разогревшись («Кофту скину!»)
И расслабившись чуть-чуть,
Как тебе приятно спину
Осторожно разогнуть.

Полоскать, закончив стирку,
Начинать опять с азов
И рубахи брать за шкирку
Из наполненных тазов.