А надо мной, в лазури дальней,
Кричали дикие орлы.
Я изнывал от тяжкой жажды
И, полн мучительной тоски,
Бессильно падал не однажды
На раскаленные пески.
Но торопил мой шаг тяжелый
Медносверкающий конвой,
А день, горячий и веселый,
Дышал уж близкою грозой!
И вот огонь блеснул за тучей,
Загромыхал протяжно гром,
Песок завихрился сыпучий,
И полил светлый дождь ручьем.
Пахнуло влагой благодатной
На утомленное лицо;
Пронесся ветер ароматный,
Сверкнуло радуги кольцо.
Не знаю, тучи шли откуда,
Но, лишь промчалася гроза,
Свершилось радостное чудо,
И жизнью вспыхнули глаза.
Замолк последний рокот стона,
И цепи ржавые, в пыли,
Как жезл священный Аарона,
Гирляндой пышной расцвели!
1906
Склонилась жизнь моя к закату,
Я слаб, я чаще нездоров…
Иду по смолкнувшему скату
Завечеревших берегов.
Воспоминаний нет со мною,
Зачем их праздные листки?
Они полны печальной мглою
Обид, позора и тоски.
Прощаюсь с днем без сожаленья,
Встречаю вечер без слезы,
Молю я сил, молю терпенья
Навстречу будущей грозы.
Иду, погоду замечая,
Потупив грустное чело.
Далеко туча грозовая,
Закатом – небо обожгло.
Л там, где смерклось на востоке,
Вокруг оплаканных жилищ,
Я вижу пламенные строки
Пожарищ, битв и пепелищ!
1906
Как в чудном сне арабской сказки,
С тобою встретились мы вновь.
Вновь для разлуки, не для ласки -
Мое блаженство и любовь!
Взглянули мы друг другу в лица,
Благословляя потому
Ты – первый шаг свой из больницы,
Я первый шаг в свою тюрьму.
У нас судьба волны капризней,
Но не робеем мы пред ней.
Есть много так же грустных жизней,
Но вряд ли есть еще смешней!..
12 января 1907
На стене рисунок чей-то,
Точки, профили зверей.
Коридор звучит, как флейта,
Из отверстия дверей.
За окном – решетки, точно
Клеть курятника. Кругом -
Всё высоко, плотно, прочно,
Свод – что грот под потолком.
Только легкие тенета
У окна и по углам.
Разве мушек здесь без счета,
Что так любо паукам?
Да к тому ж теперь не лето,
Паутина здесь вокруг.
Наспех символ создал этот
Очарованный паук!
12 января 1907
Коль призван жить, твори и мысли,
И беды все переживи,
И все страдания исчисли
Во имя бога и любви.
Не умирай от испытаний,
От тяжких, будничных забот.
Есть много светлых заклинаний,
Могуч терпения полет!
Терпенье вечности подобно:
Оно и так же холодно,
Спокойно так же и незлобно,
И так же с небом заодно!
12 января 1907
За решеткой окно…
Серый каменный пол
Ты измерил давно,
Много раз обошел.
Вот железная дверь,
Вот с решеткой окно,
Мерь шагами и мерь,
Хоть измерил – давно.
Много раз ты прошел,
И не сбился досель.
Хоть отбросить бы стол,
Переставить постель!
Но – привинчено всё!
И в окне небосвод,
Как в ходу колесо,
Все плывет и плывет.
Взглянет день – синева,
На закате – пожар.
Ночь крадется едва,
Тень – с углов и от нар,
Тяжело и легко
Созерцаешь себя.
Где-то там, далеко,
Уж не ждут ли, любя?
Январь 1907
О, замолчи, воспоминанье,
К себе былое не зови!
Печально вспомнить дни страданья,
Еще печальней – дни любви!
Накинь, душа, покров забвенья
На всё, на всё! Я жить устал.
Мне даже скучно вдохновенье -
Мой лучший жизни идеал!
Темней, мой день! Гасись, лампада!
Закат мой бледный, догорай…
Не здесь блаженство и отрада,
Не на земле счастливый рай!..
6 апреля 1907
«Бело. Восходит зимний день…»
Бело. Восходит зимний день,
Румяно и морозно,
Встают на труд нужда и лень,
Разгул заснул безгрезно.
Движенье в окнах. Дым печей,
Смотрящие фасады,
И зимних утренних лучей
Веселые лампады.
Люблю я зимнего утра
И шум и трепетанье,
И трепет мертвого вчера,
И завтра ожиданья.
Декабрь 1907
«Я иду, вокруг – всё избы…»
Я иду, вокруг – всё избы,
Все луга, поля вокруг…
Через тощий палисадник
Балалайки слышен звук.
Ночь июньская прозрачна,
Полный месяц без лучей.
Тянет запахами сена,
Сладким клевером полей.
Трели поздние зарянки
Где-то сыплются в кустах,
Веет что-то молодое
В пробудившихся мечтах.
Месяц – точно одуванчик
В степи неба голубой.
А из трав в сырой канавке
На него глядит другой!
1907
«Последних дум, последних лет…»
Последних дум, последних лет,
Последних песен переливы,
Капризны, вольны и игривы,
Еще несут душе привет.
Еще порой в блаженстве нежном
Мечта пророчит ясный день,
Хотя сомнением мятежным
Все гуще, гуще жизни тень.
Так в осень дни темней, короче,
Зато цветы пышней тогда,
И в темноте осенней ночи
Светлей вечерняя звезда!
1907
«Кругом прозрачный, кругом полночный…»
Кругом прозрачный, кругом полночный
Стеклянный свет.
Спадает с яблони молочный
Весенний цвет.
Как ясен запад, как все лилово
Там от зари.
Молчи, ни звука! Молчи, ни слова
Не говори!
И что за запах! Цветут сирени,
И цвет их нежен, как аромат.
Вкруг полукраски, вкруг полутени,
Ты целовала б, но я не рад.
Но я боюся твоих лобзаний,
В них жало смерти, и яд – огонь.
Уйди, не надо! И от страданий
Избавь, не надо! Уйди, не тронь!..
Июнь 1908
«Догорает мой светильник…»
Догорает мой светильник.
Всё стучит, стучит будильник,
Отбивая дробь минут;
Точно капли упадают
В бездну вечности – и тают,-
И опять, опять живут!
Ночь морозна. Небо звездно,
Из него мерцает грозно
Вечность мудрая сама.
Сад в снегу, беседка тоже,
И горит в алмазной дрожи
Темных елок бахрома…
1908
«Какая грусть могильная…»
Какая грусть могильная
В селении немом!
Грязна дорога пыльная,
Омытая дождем…
Прошли стада мычащие,
Проехал сонный воз…
Вдали огни блестящие
Роняет паровоз.
Порою глухо слышится
Далекий лай собак.
Вершины чуть колышутся,
Встречая тихий мрак.
Даль – серая, туманная,
В окошках кое-где
Огни зажглися ранние,
Туман встал на пруде.
И вот звезда далекая
Зажглась, как мудрый глаз.
Святыня светлоокая,
Тебе ль увидеть нас?
Нас, бедных, нас, осмеянных,
Жестоких и больных,
Разбросанных, развеянных
На всех путях земных!
1908
Папироса… Еще и еще папироса…
Я курю и в окошко смотрю.
Над водою все ласточки кружатся косо.
Покурил. Закурил. И курю.
Мысли – злы. Для мучений больного вопроса
Нет ответа, иль бледен ответ.
Папироса. Еще и еще папироса…
А забвения думам мучительным – нет.
Пепел стол весь усыпал… С тупого откоса
В пруд сбегают утята толпой.
Папироса. Еще и еще папироса…
Как все глупо, старо, боже мой!..
24 января 1909
«Уж более полжизни пройдено…»
Уж более полжизни пройдено…
Иду, согбен под ношею терпенья…
В глазах зияет черной смерти дно,
В лицо пахнуло веянием тленья.
Всё кончено, чем наша жизнь красна.
Любовь, мечты, надежды улетели.
И даже в дни, когда цветет весна,
В моей душе суровые метели.
Склонив чело, одна, полубольна,
Порой ко мне заглянет Муза в угол.
Святым огнем наполнится душа,
И улетит чудовищный рой пугал.
18 мая 1909
«В исканьи истины и бога…»
В исканьи истины и бога
Мы сбились в сумерках с пути.
Хотя дорог есть старых много,
Зато нам новых не найти!
Идем, себя не разумея,
Идем в потемках, наобум,
Но сердце бьется, пламенея,
И жадно ищет новых дум.
Мы без компаса, без огнива,
А до рассвета – далеко!
И очи косятся пугливо,
И груди дышат нелегко.
Когда ж рассвет блеснет навстречу,
Стряхнут собратья тяжкий сон
И жадно бросимся мы в сечу
За честь поруганных знамен?
13 января 1910
Я люблю в ночные новолунья
Бледный сон заплаканных цветов
Снится им веселая шалунья -
Королева трепетных их снов.
Снится им – румяный вечер мая,
И встает застенчиво она,
Королева эта голубая,
Чтобы взять их жизнь и семена.
И цветы ликуют и трепещут,
Сладко плачут фимиамом слез,-
И опять им снится, что заблещут
Грезы их, светлее детских грез.
18 марта 1910
(для редактора – это конец цикла «Песни в заключении»
Уже закрыты лавочки,
На небе серп луны.
Ночные реют бабочки,
