Ю. Любимову
Я — «ЯК», истребитель, — мотор мой звенит,
Небо — моя обитель, —
А тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
В этом бою мною «юнкерс» сбит —
Я сделал с ним, что хотел, —
А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел!
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал, —
А тот, который во мне сидит,
Опять заставляет — в штопор!
Из бомбардировщика бомба несет
Смерть аэродрому, —
А кажется — стабилизатор поет:
«Мир вашему дому!»
Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», —
Уйду — я устал от ран!..
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу, решил — на таран!
Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..
Но мне не гореть на песке, —
Запреты и скорости все перекрыв,
Я выхожу из пике!
Я — главный, а сзади… Ну, чтоб я сгорел! —
Где же он, мой ведомый?
Вот он задымился, кивнул — и запел:
«Мир вашему дому!»
И тот, который в моем черепке,
Остался один — и влип, —
Меня в заблужденье он ввел — и в пике
Прямо из мертвой петли.
Он рвет на себя — и нагрузки вдвойне, —
Эх, тоже мне — летчик-ас!..
Но снова приходится слушаться мне, —
Но это — в последний раз!
Я больше не буду покорным — клянусь! —
Уж лучше лежать на земле…
Но что ж он не слышит, как бесится пульс:
Бензин — моя кровь — на нуле!
Терпенью машины бывает предел,
И время его истекло, —
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке,
Последние силы жгу…
Но что это, что?! Я — в глубоком пике, —
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я не много успел, —
Но пусть повезет другому!
Выходит, и я напоследок спел:
« Мир вашему дому!»
Аппарат и наметанный глаз —
И работа идет эффективно, —
Только я — столько знаю про вас,
Что подчас мне бывает противно.
Нат Пинкертон — вот с детства мой кумир,
Сравниться с ним теперь никто не может, —
Но он имел такой преступный мир,
Что плохо спится мне, и зависть гложет.
Не скрыться вам, ведь от меня секретов нет.
Мой метод прост: брать всех под подозренье.
Любой преступник оставляет след
И возвращается на место преступленья.
У детективов хмурый вид и мрачный нрав,
Характер наш достоин укоризны, —
Имеем дело с попираньем прав
И только с темной стороною нашей жизни.
Другие люди пьют всем горестям назло,
Гуляют всласть по Ноябрю и Маю, —
Я ж не сижу за праздничным столом,
Хожу кругом и в окна наблюдаю.
«Наш мир — театр» — так говорил Шекспир, —
Я вижу лишь характерные роли:
Тот — негодяй, тот — жулик, тот — вампир, —
И все, — как Пушкин говорил: «чего же боле?»
Но имя есть — я повторяю как пароль, —
Не верь, что детективы нелюдимы:
Она играет голубую роль,
Мне голубая роль — необходима.
Аппарат и наметанный глаз —
И работа идет эффективно, —
Только я — столько знаю про вас,
Что подчас мне бывает противно.
Вдох глубокий, руки шире,
Не спешите — три-четыре! —
Бодрость духа, грация и пластика!
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая,
Если жив пока еще, —
гимнастика!
Если вы в своей квартире, —
Лягте на пол — три-четыре! —
Выполняйте правильно движения!
Прочь влияние извне —
Привыкайте к новизне, —
Вдох глубокий до изне-
можения!
Очень вырос в целом мире
Гриппа вирус — три-четыре! —
Ширится, растет заболевание.
Если хилый — сразу в гроб!
Сохранить здоровье чтоб —
Применяйте, люди, об-
тирание!
Если вы уже устали —
Сели-встали, сели-встали, —
Не страшны нам Арктика с Антарктикой!
Главный академик Иоффе
Доказал: коньяк и кофе
Вам заменят спорта профи-
лактика.
Разговаривать не надо —
Приседайте до упада,
Да не будьте мрачными и хмурыми!
Если вам совсем неймется —
Обтирайтесь чем придется,
Водными займитесь проце-
дурами!
Не страшны дурные вести —
Мы в ответ бежим на месте, —
В выигрыше даже начинающий.
Красота — среди бегущих
Первых нет и отстающих, —
Бег на месте общеприми-
ряющий!
Вот некролог, словно отговорка,
Объяснил смертельный мой исход
Просто: он — помер, он — поморка, —
Это то же, что огонь и лед…
И тогда все поймут, кого потеряли,
И осудят ее — это точно, —
Скажут: «Как он любил! А она…» — и так далее.
Вот причина: «Муму» и пощечина.
Будет так — суда и караваны
Проревут про траурную весть,
И запьют от горя капитаны,
И суровей станет Север весь.
И тогда все поймут, кого потеряли,
И осудят ее — это точно, —
Скажут: «Как он любил! А она…» — и так далее.
Вот причина: «Муму» и пощечина.
И матросы, крепко зажав штурвалы
И судьбу жестоко матеря,
Перестанут уповать на тралы:
Разве тут до сельди — нет меня!
И тогда все поймут, кого потеряли,
И осудят ее — это точно, —
Скажут: «Как он любил! А она…» — и так далее.
Вот причина: «Муму» и пощечина.
Понятие «кресло» —
Интересно:
Ведь в креслах отдыхают, —
Так почему же словом «кресло»
Рабочье место
Называют?
Кресло стоит — ангел на нем,
бес ли?
Как усидеть мне на своем
кресле!
Приятно, если
Сидишь на кресле, —
Оно не возражает.
И выбрать кресло —
Тоже лестно, —
Но чаще — кресло выбирает.
Надо напрячь на ответственном
мне слух,
Чтоб поступать соответственно креслу.
Ты думаешь, что мне — не по годам,
Я очень редко раскрываю душу, —
Я расскажу тебе про Магадан —
Слушай!
Как я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Однажды я уехал в Магадан —
Я от себя бежал, как от чахотки.
Я сразу там напился вдрабадан
Водки!
Но я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
За мной летели слухи по следам,
Опережая самолет и вьюгу, —
Я все-таки уехал в Магадан
К другу!
И я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Я повода врагам своим не дал —
Не взрезал вену, не порвал аорту, —
Я взял да как уехал в Магадан,
К черту!
Я увидел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Я, правда, здесь оставил много дам, —
Писали мне: «Все ваши дамы биты!» —
Ну что ж — а я уехал в Магадан, —
Квиты!
И я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Когда подходит дело к холодам, —
Пусть это далеко, да и накладно, —
Могу уехать к другу в Магадан —
Ладно!
Ты не видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
"На стол колоду, господа, —
Крапленная колода!
Он подменил ее". — «Когда?»
"Барон, вы пили воду…
Валет наколот, так и есть!
Барон, ваш долг погашен!
Вы проходимец, ваша честь, —
И я к услугам вашим!
Что? Я не слышу ваш апарт…
О нет, так не годится!"
…А в это время Бонапарт
Переходил границу.
"Закончить не смогли вы кон —
Верните бриллианты!
А вы, барон, и вы, виконт,
Пожалте в секунданты!
Ответьте, если я не прав, —
Но наперед все лживо!
Итак, оружье ваше, граф?!
За вами выбор — живо!
Вы не получите инфаркт,
Вам не попасть в больницу!"
…А в это время Бонапарт
Переходил границу.
"Да полно, назначаю сам:
На шпагах, пистолетах,
Хотя сподручней было б вам —
На дамских амулетах.
Кинжал… — ах, если б вы смогли!.. —
Я дрался им в походах!
Но вы б, конечно, предпочли —
На шулерских колодах!
Вам скоро будет не до карт —
Вам предстоит сразиться!"
…А в это время Бонапарт
Переходил границу.
"Не поднимайте, ничего, —
Я встану сам, сумею!
И снова вызову его,
Пусть даже протрезвею.
Барон, молчать! Виконт, не хнычь!
Плевать, что тьма народу!
Пусть он расскажет, старый хрыч,
Чем он крапил колоду!
Когда откроет тайну карт —
Дуэль не состоится!"
…А в это время Бонапарт
Переходил границу.
"А коль откажется сказать —
Клянусь своей главою:
Графиню можете считать
Сегодня же вдовою.
И хоть я шуток не терплю,
Но я могу взбеситься, —
Тогда я графу прострелю,
Эскьюз ми, ягодицу!"
Стоял июль, а может — март…
Летели с юга птицы…
А в это время Бонапарт
Переходил границу.
…"Ах, граф, прошу меня простить —
Я вел себя бестактно, —
Я в долг хотел у вас просить,
Но не решился как-то.
Хотел просить наедине —
Мне на людях неловко —
И вот пришлось затеять мне
Дебош и потасовку.
О да, я выпил целый штоф —
И сразу вышел червой…
Дурак?! Вот как! Что ж, я готов!
Итак, ваш выстрел первый…"
Стоял весенний месяц март,
Летели с юга птицы…
А в это время Бонапарт
Переходил границу.
