Ну кто запустит наш трамвай?
Никто? Серёга, наливай!
Пришла законная свобода,
Не будет более кина,
И главное, ничья жена
Не встретит радостно у входа.
Но ты не думай. И пока
Звенит бутылкою рука
О край гранёного стакана -
В мозгах пленительный туман,
И люб нам всякий атаман,
Который посулит века нам -
Века без воли и борьбы,
Тепло от газовой трубы,
И что-то главное, конечно.
Но протрезвеем – и, слабы,
Ползём, заложники судьбы,
Опять туда во тьме кромешной,
Где не догонит нас трамвай,
Не запустили. Отрывай,
Серёга, от судьбы краюху!
Давай последнее споём
И что заначено – нальём.
Но лишь для поддержанья духа.
17.12.2007
А тут дожди, пронзительная грусть,
С которой срифмовать бы надо "пусть",
Но почему-то ближе "ртуть" и "висмут".
Я понимаю, что промок мой мозг,
Его бы натереть… Но вышел воск,
И мысли, как винды, всё время виснут.
01.07.2008
Оптическая мышь и яблоки -
Люблю такие сочетанья.
Ну как холодный термояд с руки
Слизнув, сказать: "Спасибо, Таня".
Но Таня – из другой галактики,
Светлей и яростней, чем наша.
И к мраку применяя ластики,
Я говорю: "Спасибо, Маша".
03.10.2008
Рассыпаться ль стихами по журналам -
Особенно в преддверии зимы?
Не так уж мало в нас (хоть нас и мало),
Но сделаны из всякой дури мы,
Из белых снов, из чёрно-синих знаков,
Из пыльных, горьких, обгоревших слов.
Мы – разные. Но всё же одинаков
Наш общий смысл: мы – вечности улов.
Нас вытащат что удочкой, что сетью,
Распотрошат (в журналы – чешую).
Но и на сковородке буду петь я
Поэму снега. Может быть, твою.
07.11.2008
Я с детства ненавижу темноту,
Но, разумеется, совсем не ту,
Которую всегда боятся дети.
В моей, увы, скелеты не живут,
Вампиры горло никому не рвут -
Неинтересны мне страшилки эти.
К несчастью, есть иная темнота,
Собою пропитавшая места
Любые – пляжи, площади, вокзалы.
Войти в неё легко – перешагни
В себе черту – и сдуются огни,
И так останется пространства мало,
А времени и вовсе не найти,
Зато глухие, пыльные пути
Под ноги лягут ласковой петлёю,
Затянут – и уйти из темноты
Я не смогу уже. Но сможешь ты,
Когда взлетишь без тела над землёю.
17.11.2008
В коричневом небе бушует снег
Уже двадцать первый век,
И всё, как обычно, идёт вразнос,
Но только не надо слёз.
Нам, стоикам, стоит купить кровать
(На стоимость наплевать).
А как же иначе – чтоб видеть сны,
И простыни нам нужны,
И наволочки, и прочий вздор,
Ведь мы же не дети гор.
Зато умеем сбежать из времён,
Где жалок тот, кто умён,
Зато умеем плодить миры,
Где всяк из нас – царь горы.
Но после проснёмся – свистит метель
И холодна постель,
На улице кризис, в мозгу дыра,
На завтрак у нас – вчера.
23.11.2008
Вот так оно, приятель, и бывает:
Сидишь себе и думаешь: душа
Есть поле битвы (и при том живая),
А тут тебе емейлом: "Ни шиша!"
Короче, говорят, есть только сера
И серость. Ибо так устроен мир.
А то, что раньше называлось "вера",
Давно уже заюзано до дыр,
И нет за плоским небом высших смыслов,
Не прячется за облаком седой.
А ежели от правды жизни кисло,
То выпей щёлочь – будет соль с водой.
И ты встаёшь на узкий подоконник,
Глядишь на эту улицу свою
Где никакой такой иконный конник
Не поразит нахальную змею,
Где только вечер, запахи столовой,
Лиловое дрожанье фонарей…
Но тут взметнётся тонкой свечкой Слово…
И слезешь с подоконника скорей.
16.12.2008
Полночь – асимптота, как горизонт.
Недостигаема Германом.
Он раскрывает свой старенький зонт,
Думает: "Сказано верно нам,
Что суета всё кругом", и суёт
Зонтиком в облако прямо.
И уходя к остановке, поёт
Что-то из "Пиковой дамы".
17.05.2009
Нельзя ждать милостей! – сказал
Мечтатель из Кремля,
И заплескал руками зал,
И вздрогнула земля,
И звёзды встали в вышине,
Как журавлиный клин,
И дамы плакали в кашне,
А древний исполин,
Чьё имя к ночи ни к чему,
Уставился в окно,
В крутящееся лишь ему
Квадратное кино,
Где с тяжким всхлипом лопнул мир
В космической дали,
И из его чернильных дыр
Не выйдут корабли,
Что формою – веретено.
Короче, всем нам – в сад,
Где наши милости давно
На яблонях висят.
28.08.2009
Мой друг бронхит, мой друг осенний,
Ты всё же помнишь обо мне,
Ты, как Тарковский (не Арсений!),
Умеешь выявить в весне
Дерьмо собачье, доски, лужи,
А в лете – пыль и комаров,
А в осени – дыханье стужи.
…И лишь зимою я здоров.
02.10.2009
Война, беспамятство, увечье,
Три операции подряд…
"Не Божья боль, а человечья",
Как санитарки говорят.
Эх, было бы такое средство,
Отбросить на хер костыли
И не твердить, впадая в детство:
"У кошки… тоже не боли".
30.11.2009
…И предвосхищая мой вопрос,
Отчего нельзя всего и разом,
Отвечает: "Потому что разум
До таких игрушек не дорос".
02.12.2009
На голос твой слетятся только птицы,
Которым всё равно, куда спуститься -
На дно иль на раскрытую ладонь.
Те, кто иголками сшивают небо,
Не брезгуют, конечно, крошкой хлеба,
Но ты-то предлагаешь им огонь!
Опасная и глупая затея!
Учти печальный опыт Прометея,
А люди благодарней малых птиц -
И то, гляди, как напугались боги
И сделали из Ойкумены ноги,
Чтоб пред людьми потом не падать ниц.
Но этим-то, пернатым, на фиг пламя?
Они другими заняты делами:
Высиживают яйца, вьют гнездо.
Зачем им опаляющие смыслы?
Их бытие не горько и не кисло,
Они живут мгновеньем от и до.
Но ты поёшь, опять меня не слыша,
И вновь твоя уехавшая крыша
Не стоит горстки скомканных рублей.
И ты совсем не хочешь объясниться,
Зачем к тебе слетаются синицы,
Надеясь превратиться в журавлей.
01.02.2010
Мы не ангелы. Это понятно.
На одеждах – чернильные пятна,
И гораздо чернильней – в душе.
Мы крадёмся по краю Вселенной,
Каждый сам и конвойный, и пленный,
И у Бога на карандаше.
Нам с пеленок твердили: считает
Он грехи. И последняя тает
Карамелька-надежда. У нас
Только мелочность, похоть и злоба.
Говорят – от рожденья до гроба
Нам такое прописано. Глаз
Не прищуривай. Ты ведь такой же.
На своей расцарапанной коже
Точно те же найдёшь письмена.
Никуда нам с тобою не деться
От карающей длани. Надейся
На бутылку сухого вина -
Больше ж нет ни хрена! Но, однако,
Ты глядишь в облака, ищешь знака
В сорок тысяч семнадцатый раз.
И смотри, как смешно и нелепо
К нам спускается лестница с неба:
Чьи-то ангелы вспомнили нас.
10.02.2010
1.
Под белым светом лишь плотнее тьма,
Но мы того совсем не замечаем
И восклицаем за вечерним чаем:
"Ну наконец-то! Вот она, зима!"
Да, в самом деле. Многие тома
Заполнены восторгами о снеге,
О санках и коньках. Мы без ума
От альфы до ничтожнейшей омеги.
Нам кажется, что ждёт нас тёплый дом,
В котором не страшны ни нож в груди,
Ни огненное озеро, ни стужа,
И мы туда уверенно идём.
Но погляди – зияет впереди
Чернильная асфальтовая лужа.
2.
Чернильная асфальтовая лужа
От севера до юга растеклась.
Ты, верно, спросишь: "И какая связь?
Проблема где? И логика к тому же:"
Сказал бы я о благородном муже,
Который чапал к цели напрямик,
Попал в трясину (был пиявкам ужин!),
Но в миг последний истину постиг.
Нет, не скажу. И так вокруг зима,
И вьюжный ветер лишнего надул,
И собственный твой ум ничуть не хуже.
Но лужу не постичь путём ума.
Вон, видишь каплю? Это утонул
Тот, кто подумал, что она снаружи.
3.
Тот, кто подумал, что она снаружи,
Не то чтоб абсолютно был неправ -
