спяща рать,
будем вас всерьёз терзать
ай мы бабоньки,
ай мы девоньки!
А как уделаем всех,
пойдут детоньки…
Дети в школу пойдут
Завтра дети красивые в школу пойдут:
хошь не хошь, заставят учиться,
а плакать и материться
станут бабушки и отцы
не потому что они, как псы,
а просто сильно переживают.
Век скороспелый себя изживает.
Скоро и вы, дети, будете материться,
ибо, учиться
заставите своих деток и внуков.
Да за что же Земле така мука?
Какой мелкий пошёл народ
Какой мелкий пошёл народ:
растягаи в рот не берет,
от баранок отказывается.
Масло на хлеб не намазывается,
а суп разлился по хате.
Пора народ этот брати,
брати да с потрохами:
баб вместе с мужиками,
да ложить друг на друга.
Вот такая, блин, скука!
От конфеты фантик
Каждому Ивашке
мы сшили по рубашке,
каждому Андрейке
по матерной скамейке.
А девочке Анюточке
самый, самый лучшенький
на голову бантик —
от конфеты фантик,
которую съела соседка —
богатая девочка Светка.
Пущай меня сажают
Я за родину Русь
не торгуясь берусь:
берусь за флаг, размахиваю
и пусть не перетряхивает
никого из дураков,
ведь и сам я без мозгов.
Пойду налево — лес густой,
пойду направо, тут не стой —
побью, поломаю!
Пущай меня сажают!
Не сидеть нам на бобах
Так (сказала я ребятам
молодым и виноватым
в мировых во всех грехах),
не сидеть нам на бобах,
а палить из автоматов —
будем пуще виноваты
в мировых во всех грехах!
А они: «Иди ты нах!»
Коротко
Я за родину Русь
больше думать не боюсь!
Дум-думочек палата:
была бы чиста хата,
был бы борщ на плите
и хозяин на земле
да пущай позлее —
быстрей я околею!
* * *
— За кого ты?
— За всю великую Рассею,
за всю рассеянную Русь!
Нет, за неё я не радею —
беру кайло и в шахте бьюсь.
* * *
Было время, было время,
было время — жили зря!
Жили зря, жили зря,
потому что без царя!
А теперь живём с царём.
Вот, уже не зря помрём!
* * *
Да (сказала я мрачно),
в жизни нашей неоднозначной
покушать хорошо — это дело,
помыться, поспать.
Вот и жизнь пролетела.
* * *
Обещал Иван обещать —
народу правду всю вещать.
* * *
Не всё то золото, что блестит;
не все те парни, что не воруют.
* * *
А у нас работяй на работяе сидит,
работяю в спину дышит.
* * *
Не наше это дело —
кренделями разбрасываться.
* * *
Выходи, Иван, битися,
коли делать больше нечега.
* * *
Если есть бурлаки, будет Волга.
* * *
Не мозоль глаза природе —
спрячься где-нибудь в народе.
Поэты людям не пишут
Я знаю, поэты людям не пишут,
потому что поэты выше,
выше людей!
Но иногда без страстей
живут и поэты,
умирая за это.
Если ты меня никогда не увидишь
и ртом не надышишь
моё возрождение,
знай, что каждое воскресенье
я сама воскресаю,
к тебе прилетаю
и спрашиваю: «Как дышишь?»
Меня ты не слышишь,
занят чем-то серьёзным,
а я о звёздах
хотела поговорить.
Ну ладно, не буду тебя будить.
Душа поэта
Ничего не понимая,
ветер носится за мной!
Эх, была бы я живая,
то попёрлась б за тобой
и сказала: «Бесконечность —
это лишь твоя душа!»
Ты ответишь: «Как же вечность?»
Запиши мои слова
под диктовку, нашепчу я
буйных тысячу стихов!
Счастье — это делать что-то.
Я мертва, но ты готов
на планетище весёлой
воевать и танцевать.
Милый мой сегодня болен?
Ну лежи, нельзя вставать.
Поцелую, улечу я,
а мой муж допишет стих,
он живой, его волнует
на земле ваш каждый чих.
Встанет он и повоюет,
а в бою слова, слова!
Щёки приставы надуют.
Всё прощай! И я ушла:
полетела снова, снова
собирать небесну пыль…
Моё имя было Слово,
нынче же — бумажный Вихрь.
А на свете горе, беды,
развесёлые стихи,
и любимые мужчины
как-то глупо полегли.
Лучше б ты не читала
Не читала б я книжек,
не стала бы я поэтом:
не ходила б тогда за летом,
а ходила лишь за зимою
и во все двери стучалась:
кто-нибудь да откроет.
Откроет и в дом запустит,
накормит и больше не пустит
во все двери стучаться,
а позовёт венчаться.
Счастливое было б время,
если бы ты не читала,
а детей нарожала
и считала у мужа зарплату,
ставила на его пиджаке заплату,
да говорила подружкам:
— У меня есть пивная кружка
прямо из Чехии!
Вот так веха за вехою
и катилась б моя история,
если б я не читала Толстого,
Чехова и Ахматову.
А теперь вся душа в заплатах
и больное, разбитое сердце.
Выросли дети без детства,
без детства пошли в институт.
Они там, а я тут.
Мои дети книг не читают,
потому что кое-что знают:
нет поэтам на земле места,
поэт — ни жена, ни невеста,
поэт — вечное одиночество.
Так зачем себе портить отрочество?
Войны сей, войны все и поэты
Войны катились войнами,
а мы учили добру.
Войны. Поэты не воины,
поэтов поберегут.
Сила мужицкая, сила!
К поэтам она не шла.
Бабья краса. Это было?
Поэтесса, как тень из сна.
Войны, войны и войны!
Поэты же учат добру.
Я родилась поэтом.
Вот, сижу, себя берегу.
А вокруг бесконечное горе.
Я ж упорно пишу про добро.
На воле, в тюрьме и в поле
я твержу: «Мне не всё равно!»
Лист бумажный исписан.
Вдовы слёзы устали стирать.
Я стихи несу тем, кто выжил:
«Возьмите исчёрканную тетрадь.»
Листочки сложат живые,
мёртвых схоронят опять,
прочтут стихи над могилой,
стихи тех, кто устал их слагать
в тиши чужих чемоданов,
в гуле лихих поездов.
Память. Вечная память.
И море, море цветов
несут почему-то поэтам —
не героям всех этих войн.
Я устала писать в это лето.
Поговорим потом.
Видимо, фантастам так лучше
Думал ли ты об этом,
каким вдохновенным бредом
врывается в мозг тоска!
Одиночество. И глаза
не пропускают мимо
всё, что в них заходило.
Книжные переплёты,
ядерные бои, пехоту
прохожих спешащих,
котов на диванах лежащих,
сов Гарри Поттера,
орков, троллей и хоббитов.
Ах, гениального мальчика
поманит редактор пальчиком:
«Пиши свой роман,
я его подороже продам!»
Ты к этому привыкаешь,
к
