Александр Лапшов - Смутная любовь

Я поделать с собой ничего не могу;
Не избавиться мне от напасти…
Дорогая моя, я тебе не солгу;
Я в плену у прекраснейшей страсти.
Дорогая моя, счастлив я уже тем,
Что тебя повстречал в этом мире,
И пишу эти строки отнюдь не затем,
Что б от скуки потренькать на лире.
У любви голос свой, и своя немота.
И молва и участье людское
Не расслышат её, не убьёт темнота
Счастья луч, словно дело пустое.
Он пробьётся сквозь ночь, он укажет мне путь,
Что к тебе приведёт непременно;
Хоть на этой дороге придётся хлебнуть
Мне невзгод и печалей безмерно.

В душе зелёная тоска,
А за окном гуляет вьюга,
И ты не пишешь мне пока;
Молчишь жестокая подруга.
Ответь мне, милая, ответь;
Черкни хоть строчку, умоляю…
Ведь силы нет уже терпеть…
От одиночества сгораю.
Мне скоро стукнет двадцать пять,
И жизнь покатится под горку,
Но без тебя мне не понять
На чём закончить поговорку.
Ответь мне, милая, ответь;
Мне два пути даны из пекла:
Иль от любви к тебе сгореть,
Иль Фениксом восстать из пепла.

Я сегодня узнал, что уж замужем ты.
Я другую сумел уж давно полюбить…
Почему же тогда отзвук давней мечты
Всё тревожит меня, и тебя не забыть?

Я тебя провожал. Сквозь болотный туман
Ты ушла навсегда. Так казалось тогда.
Но теперь понял я, что всё это обман;
Я тебя позабыть не смогу никогда.

А сегодня узнал, что уж замужем ты,
И другая сумела меня уж давно полюбить…
Отчего же тогда отзвук давней мечты
Всё тревожит меня;
И тебя не забыть?.

Дуб и липа вновь весною
Обновляют свой наряд.
Разошлись вот мы с тобою
Снежной, пасмурной зимою,
Но я помню этот взгляд.

Вспоминаю голубые,
Детские почти, глаза;
Волосы твои льняные,
Твои речи заводные:
Всё мне нравилось тогда.

Может быть, я лгал, не знаю,
Что любовь ко мне пришла…
Но чем чаще вспоминаю,
Я тем больше понимаю,
То, что ты меня спасла.

Как клин клином вышибая
Из души и из ума,
Может быть, сама страдая,
Холодом своим сжигая
Всё, что было до тебя.

От любви неразделённой
Увели твои глаза
Разум, жутко изъязвлённый,
Горечью потерь пронзённый;
Стороной прошла гроза.

Почему-то грустно стало
Мне от этих горьких слов?
Может сердце ждать устало?
Может быть, не всё пропало,
И придёт ко мне любовь?..

Я, может быть, сказал не то, что нужно,
Любимая, прости за то меня.
Лежат слова любви в душе подспудно,
Но их сказать пока не в силах я.
Чтоб их сказать, любви нужна взаимность.
Чтоб их услышать, нужно рядом быть.
Чтоб их понять, нужна всей жизни мудрость.
А так, поверь, не стоит говорить.
Я, может быть встал в позу педагога;
За это тоже попрошу простить.
О, как длинна мне кажется дорога;
Как скучно, пошло без тебя мне жить.

Я многое забыл, но в памяти осталась
Моя полубезумная любовь.
И пусть она ушла, пусть в прошлое умчалась,
Её я вспомню этой ночью вновь…
Я водкой заливал души своей сомненья;
Травил сознанье дымом табака;
Узнал все радости земного наслажденья,
Все прелести людского бардака.
И разум заострял я рашпилем злословья,
Врагов всех матом кроя сверху вниз;
Но вот в кругу друзей, в час буйного застолья,
Сидел один, угрюм и молчалив.
Тогда не ведал я такого преступленья,
Которого не смог бы совершить;
Но вот пришла любовь, пришла ко мне спасеньем:
Поэтому и продолжаю жить.
Хоть многое забыл, но чаще вспоминаю
Свою полубезумную любовь.
Как жизнь мою спасла она? я сам не знаю…
Её я вспомню этой ночью вновь.

Я не верю, что ты вдруг ушла…
Я не верю, не верю, не верю!
В сердце боль, каменеет душа;
Эту боль я ничем не измерю.
Никогда, никогда, никогда
Не забыть мне тебя, дорогая;
Пусть пройдут, пронесутся года,
Буду помнить, надеждой сгорая.
И прощения буду просить,
И просить у Судьбы тебе счастья.
Но меня ты не сможешь любить;
Не развеять мне память ненастья.
Я не Лермонтов, и не герой;
Не охотник за женским я телом;
Просто томной ночною порой
Грежу страстно эротики делом.
И прощаю тебе твой обман,
Ведь меня ты отнюдь не любила.
Увожу свои думы в туман
И молю, чтоб ты всё позабыла.

Много книг о героях написано;
Про их подвиги, жизнь и дела.
Только кто же расскажет про сифилис
И клоаки смердящего дна?
Я сложу о вас песню, мазурики;
Про притоны, малины и шлюх:
Станет тошно всей чистенькой публике
От словечек, терзающих слух.
Перед обществом вашим защитником
Я предстану, как в зале суда;
И расплавятся догмы их дикие
От словес золотого огня.
А пока говорю всеуслышанно,
Чтоб не ведать дороги назад:
Много книг о героях написано;
Я о урках хочу написать.

В светлый день Христова Воскресенья
Поздравляю я тебя, сестра,
Чтобы сгинули души мученья
Во священном пламени костра.
Тот костёр любовию зовётся;
(А любить, я знаю, можешь ты),
И огонь стихов отсюда льётся,
И в полёт срываются мечты.
Да храни же свет его вовеки
В этой жизни, полной злобной тьмы;
От него опустит дьявол веки,
Зло умрёт, и возликуем мы.
В этом видь своё предназначенье;
Женщины, Поэта и Борца;
Потому, оставив все сомненья,
Донеси крест тяжкий до конца.
И на финише земных терзаний,
Предстоя пред Богом на суде,
Лишь любовью искренних желаний
Сможешь предъявить ты счёт судьбе.

Я ещё от тебя не дождапся;
Ни любви, ни вражды, ни обмана,
Лишь у стресса в плену оказался,
Вновь заныла душевная рана.
Если б верил в судьбу я и в Бога,
Попросил бы у них непременно;
Чтоб была у нас общей дорога,
Чтобы жизнь не прошла бесполезно.
Но, увы, не молился я Богу,
Чёрту душу пока что не продал,
Видно в жизни всего понемногу
Испытать мне удел уготован.
Стало быть, всё изведать придётся;
Радость встречи и горечь разлуки.
Может счастье и мне улыбнётся,
И узнают любовь наши руки?
А пока продолжаю скитаться
Под покровом белёсым тумана,
И ещё от тебя не дождался;
Ни любви, ни вражды, ни обмана

Христос, объясни мне: зачем Ты воскрес?
Кому это было всё нужно?
Когда на Голгофу вознёс Ты Свой Крест
С судьбою людских катаклизмов?
Что сделал Ты. Боженька, в мире Своём.
Воспев аскетизм и уродства,
Где, грудь осенивши двуперстным крестом,
Палач совершал изуверства?
Уйди же Исусе; приди Савваоф,
Арабом и Буддой воспетый;
В разбеге галактик, в разбеге веков
Свершающий путь беззаветный,
Приди Савваоф, и народам Земли
Скажи Ты правдиво и прямо,
Чтоб больше не знали друг к другу вражды
Под сенью Великого Храма.
Я видел Тебя у Сионской звезды,
И в Хаосе греческих мифов.
Я помню тебя у славянской Судьбы,
У майя, в их Змее Великом,
Пройдут ли века, иль эпохи пройдут
Над нашим клокочущем миром,
И люди поймут, я уверен, поймут,
Что был Ты им Богом Единым.
Спроси же тогда, коль угодно, того,
«Да — к как мол зовётся твоё Божество?»
«Единственный» — просто ответит.