2
Помотавшись по столице,
Смог Федот определиться:
Те же деньги, тот же год,
Тот же суетный народ,
Тот же Кремль и те же флаги,
Бутики, универмаги,
Рынки, бомжи, иномарки,
Те же улицы и парки.
Так же Дума заседает,
Но страною управляет
Русский царь, не президент.
Вот он истины момент!
Всё как будто бы родное
И как будто бы – чужое.
Интересно – дом родной
Тоже будет, как чужой?
Весь в смятенье и тревоге
Федя еле двигал ноги,
Подходя к подъезду дома
Через дворик свой знакомый.
Дом такой же, как всегда,
Дверь открылась без труда.
Поздоровался с консьержкой,
Лифт открылся без задержки.
Свой этаж и дверь стальная.
Ключ спокойно открывает.
Дверь домой с двумя замками.
Федя, погремев ключами,
Дверь железную открыл
И порог переступил.
Осмотрелся по углам.
Всё на месте тут и там.
Запах свой, такой родной!
Здесь прохладно в летний зной.
Ощутив упадок сил,
Принял душ, перекусил,
На кровати развалился,
Потянулся и забылся.
В это время, чуть не плача,
Под Москвой на царской даче,
Наш полковник пил коньяк.
Он не мог понять никак.
Отчего же так случилось,
Что машина не открылась.
Самолично ведь проверил —
Кнопка есть, закрыл все двери,
Никому не доверял,
Даже лично крюк цеплял.
Сам руководил погрузкой
На платформу и разгрузкой.
Всю дорогу честно бдил,
Глаз с машины не сводил.
Ни один боец спецназа
Не дотронулся ни разу.
Только выгрузка прошла,
Дочь царёва подошла.
Захотелось очень ей
Сесть за руль, ну, хоть убей!
Царь дочурку обожает
И полковник это знает.
Отказать ей невозможно,
Всё здесь для царевны можно.
Да, ещё в глаза взглянула,
Как по сердцу резанула.
Искры счастья и восторг!
Отказать он ей не мог.
Подойдя к машине царской
Элегантно, без опаски,
Чтоб царевну внутрь впустить
Попытался дверь открыть.
Дёрнул раз и дёрнул два,
Закружилась голова,
Руки задрожали,
Зубы застучали,
Ноги стали ватными,
Мысли – неприятными.
Хочешь верь или не верь —
Заблокировалась дверь.
Если выход не найти,
Можно по миру пойти.
Царь не будет рассуждать,
Сходу в рожу может дать.
Да ещё царевна воет —
Кто ей дверь теперь откроет!
Он, как дурень бестолковый,
Начал дёргать дверь по новой.
Рвать, пинать, ругаться матом,
Называть дегенератом
И Федота, и себя,
Ручку двери теребя.
От бессилия и злости
У него заныли кости,
Зачесались кулаки,
Заслюнявились клыки
И от дури безграничной
Приложился он привычно
Кулачищем сверху вниз…,
Тут же получив сюрприз.
Вдруг машина изменилась,
Словно ртутью вся покрылась.
С серебристым переливом.
Засверкала так красиво,
Что в полковничьих глазах потемнело,
А царевна, вся в слезах, обомлела.
Скоро слепота прошла,
Дочка царская ушла,
И полковник, ставши в позу,
Выражавшую угрозу,
Стал мозги себе сушить
Как проблему разрешить.
Что случилось, то случилось.
Тачка царская накрылась
Серебристым колпаком.
Что ж – спасибо и на том.
Это ведь не медным тазом.
Вот уж вредная зараза!
Что же делать?
Где узнать,
Как защиту эту снять?
Руки за спину убрав,
Зная свой дурацкий нрав,
Подошёл к блестящей штуке.
Хорошо, что спрятал руки,
Страсть как захотел потрогать,
Аж вонзил в ладошку ноготь.
Осмотрев со всех сторон,
Понял, что бессилен он.
Безусловно – это странно,
Ведь полковник постоянно
Все новинки изучает,
Потому что отвечает
За спокойствие царя.
Откровенно говоря
В мире нет защитной схемы,
Чтоб полковник был не в теме.
Но такую он впервые
Видит, да ещё в России!
Технология такая —
Прямо скажем, неземная.
Ну и мысли лезут в душу.
Царь не будет даже слушать,
Просто молча врежет в рыло
И отправит на Курилы.
Что ж – осталось лишь упиться
И на пару дней забыться.
Ум полковника обмяк,
И пошёл он пить коньяк.
До полуночи страдал,
Плакал, сопли вытирал
И судьбу свою, злодейку,
Крепким словом величал.
Вся охрана, ведь, на нём —
Кремль и этот самый дом.
По-простому говоря:
Вся недвижимость царя
Под охраной днем и ночью,
И полковник знает точно
Что, где, как и почему.
Докладают всё ему.
Царь доволен его службой.
Что ещё солдату нужно?
Получить бы генерала —
Вот бы жизнь тогда настала!
При лампасах, со звездой,
Шитой ниткой золотой!
Весь в почёте, в орденах,
В славы ласковых лучах!
Рядом юная жена
Так прекрасна и нежна!
Грациозна, величава,
Добавляет ему славу!
Только на своё несчастье
Лишь в одну, в царевну Настю,
Он влюбился всей душой,
Напрочь потеряв покой.
Эта страсть его сжигает,
Но полковник понимает:
У его любви большой —
Перспективы никакой.
И о ней он не расскажет
Ни одной душе живой…
А погоны генерала
Получить бы не мешало…
Даже вон телохранитель
Носит генеральский китель.
Он с царём всегда, везде,
Вот и ходит при звезде…
А прокол с машиной царской
Будет стоить царской ласки…
– И зачем я, дурачина,
Занялся этой машиной?!
Дал бы волю там спецназу —
Те бы всё решили сразу!
А дырявый драндулет
Сдался бы царю сто лет!
Да, прогнулся я не в масть…
Можно и в немилость впасть.
Так бедняга сокрушался,
Что до чёртиков набрался.
Приговорив бутылку с коньяком,
Уснул полковник беспокойным сном.
Как хорошо в начале дня проснуться,
Открыть глаза и сладко потянуться!
И до чего приятно сознавать,
Что на работу нет нужды бежать!
Ещё неделю можно расслабляться
И прелестями лета наслаждаться.
Для тонуса – пробежка и зарядка,
Контрастный душ – и сразу ты в порядке.
Но не даёт покоя сон чудной.
– Наверное, обкушались мы давеча ухой.
Такие чудеса бывают лишь во сне
И этот сон сегодня снился мне.
Яичница с кусочками сальца,
Стакан сухого красного винца,
Огурчик, крепкий чай и бутерброд
И можно отправляться в культпоход.
Центральные московские музеи
Вдруг захотелось посетить скорее.
Он, как любой столичный житель,
В музеях очень редкий посетитель.
Нет времени музеи посещать,
Достаточно ведь кнопочку нажать
И телевизор всё тебе расскажет
И всё без исключения покажет.
– Да, кстати, я на даче одичал
И телевизор там ни разу не включал.
Пожалуй, посмотрю ка я сейчас,
Что в мире происходит в этот час.
Включил и чуть не брякнулся со стула,
Всю радость утра будто ветром сдуло.
Корреспондент российского канала
С улыбкой ангельской на всю страну вещала,
Что русский царь Владмит уехал отдыхать,
Он на Ямайке будет загорать.
Во время отдыха он встретится с друзьями —
Султанами, вождями, королями.
Крупнейший бизнес будет приглашён,
Ряд важных сделок будет заключён.
Монарший клуб закрыт для президентов,
Но пригласили пару пацанов,
Врагам России страстных оппонентов.
Наш царь доволен, весел и здоров.
В башке у Феди взорвалась граната!
– Так это был не сон?
Я влип, ребята!
Ты где, мой бестелесный друг?
Спросил он, посмотрев вокруг.
– Да тут я, рядом и, признаюсь честно,
Мне самому ужасно интересно!
– Зачем ты так жестоко пошутил?
Я ведь не это у тебя просил!
– Хотел ты быть полезным для царя,
Я всё устроил, только, видно, зря.
Ты не просил, а я не обещал,
Что будет Русь в начале всех начал.
И если здесь тебе не интересно,
Скажи мне просто и предельно честно.
Я без особых трудностей и шока
Домой тебя верну в мгновенье ока.
– Конечно, зол я!
Что тут отрицать?
Но всё же не намерен отступать.
Посмотрим, как пойдут у нас дела.
Ну, будь здоров!
Мне в культпоход пора!
И, если хочешь, то пойдём со мной,
Я буду рад общению с тобой.
Тебе как гиду нет цены.
Ты ж современник всякой старины.
Никто был рад такому повороту
И сразу согласился поработать.
Четыре дня в угаре пьяном
Полковник был баран бараном.
Дежурный офицер доклады принимал,
А он безостановочно бухал.
Небритый, неумытый, никакой
Держал стакан нетвёрдою рукой.
Общался с зеркалом, во двор не выходил,
Особо не закусывал, лишь пил.
Старался коньяком залить кручину,
Чтоб позабыть злосчастную машину.
Никто не смел полковника тревожить,
38
Боялись, что он просто даст по роже.
Очередной заканчивался день,
А он не думал ни о чём, как пень.
Вдруг грохот в дверь, как по башке доской.
– Кого нелёгкая там принесла с собой?
Пожалуй, надо бы нахала проучить,
Чтобы не смел так боле в дверь лупить!
Открыв замок, он двери распахнул
И по привычке кулаком махнул.
Но, получив ногой под дых,
В проёме рухнул и затих.
Мутило, пот струился по вискам
И не было доверия глазам.
Глаза открытым текстом говорили,
Что на пол его тело уронили
Не башмаки мужские со шнуровкой,
А женские изящные кроссовки.
– Пять баллов, девочка, учил тебя не зря я.
Сказал полковник, медленно вставая.
– Зачем пришла в мою берлогу?
Мне париться осталось здесь немного.
Через неделю царь вернётся
И я умчусь навстречу солнцу.
Туда, где сопки курят дымом.
Жить буду в месте нелюдимом.
– Дурак ты, Коля, хоть и при погонах!
Кому ты нужен в дальних гарнизонах?!
Ведь в армии другого нет спеца,
Чтоб так надёжно охранял отца.
Я в тот же вечер папе позвонила
И всё ему подробно изложила.
Конечно же, он зол, чего скрывать.
Но, нужно как-то дело исправлять!
Ты, Коля, умный, ведь, мужик
И отступать, я знаю, не привык!
Займись-ка делом, престань хандрить!
Пора задачку трудную решить!
Признаюсь откровенно – грустно наблюдать
Как ты с собой не можешь совладать!
Сказала, развернулась и ушла.
А у полковника из носа кровь пошла.
Такой напряжный выдался момент —
И горький стыд, и сладкий комплимент.
В ушах ещё звенело – «Коля»,
И сердце из груди рвалось на волю!
Царевна никогда за много лет
С ним так не говорила тет-а-тет.
И, как пацан, что первый раз влюбился,
Он красным цветом до ушей залился.
В своё жилище возвратившись,
Водой холодною умывшись,
Раздвинул шторы, окна отворил,
Убрался в комнате и чаю заварил.
Под душем постоял, пытаясь мысль родить,
Потом в кровать упал, чтоб утром трезвым быть.
С утра пораньше выбрит, трезв, подтянут
Посты проверил – как там службу тянут.
Дежурные с объектов доложили,
Разнос на всякий случай получили.
Работала вся служба на «отлично»,
Всё было чётко, грамотно, логично.
Но, всё же, инструктаж не помешает,
Полковник это точно знает.
Устав от краткосрочного запоя,
Он службу на полдня лишил покоя.
Дотошный инструктаж, по знаниям – зачёт,
На практике проверил боевой расчёт.
Нештатных ситуаций технарям подкинул
И подложил сапёрам боевую мину.
Устав физически, но отдохнув душой,
Он сделал перерывчик небольшой.
Съев вкусно приготовленный обед,
Стал рассуждать на тему личных бед.
Проблему рассмотрев со всех сторон,
Полковник понял: невиновен он.
Как ни крути, его вины в том нет,
Что стал на якорь царский драндулет.
Конечно, крайним царь его назначит,
А если так, то это значит,
Что должен быть крайнее кто-то,
И этим кем-то может быть Федот!
Необходимо Фёдора найти
И стрелки на него перевести!
А то, что не получит генерала,
На то плевать, их в армии не мало!
Ведь он один такой полковник на всю рать,
Кто может генералам приказать!
Наутро, сочиняя план охоты,
Достал он фотографию Федота.
Фотограф штатный, из бойцов спецназа,
Его сфотографировал три раза.
Не густо с данными – примерный возраст, фото,
Со слов зовут его Федотом.
По ходу дела в армии служил,
Возможно, даже офицером был.
Что есть, то есть, поставлена задача
И розыск человека начат.
Пять дней не отдыхали опера,
Перебирали личные дела,
Лопатили архивы и приказы,
Доставили не тех четыре раза,
В военкоматах всех достали
И наконец-таки Федота раскопали.
