в мешок!.. Но сказать по чести:
Я соломки не подстелила
На проклятое это место.
Нет понятья «безысходность смерти»,
Бьёт лишь жизнь наотмашь – плачь, не плачь.
В благосклонность вы её не верьте –
Наготове плётка неудач,
Где-то под рукою кнут сомненья,
Жаждет пистолет прильнуть к виску,
И крадётся вслед за нами тенью
Обречённость, прихватив тоску.
Вдруг пути прервутся тупиками,
И ступеньки устремятся вниз,
Некрологи ухмыльнутся в раме:
– Все там будут! – правильный девиз.
Все там будем! – в чём тогда проблема?
Раньше, позже – нет причин гадать.
Может, это лишь побег из плена
Иль призыв во внеземную рать?
Ведь недаром с миром всяк отпущен,
И единый раз земля как пух…
Если в самом деле ждут нас кущи,
То наделал шуму б этот слух –
Только бы хоть кто-то возвратился,
Посмотрев хотя б одним глазком.
От вновь прибывших тот свет ломился б,
Шли б туда шеренгой и гуськом.
Но спасает, как всегда, незнанье –
Никому ведь неохота гнить.
Зависаем перед вечной гранью,
Втискивая тщетно «быть» в «не быть».
То мы часто просим,
Что сберечь не в силах…
Мне намедни осень
Сказку подарила.
Вроде шутка, малость,
А на сердце легче.
Мне всё вспоминалась
Ночь нежданной встречи.
Сладкий привкус риска,
Откровений гиблость,
А зимы уж близко
Песня доносилась.
Стал дурацкий случай
Ценностью бесспорной,
Был смутьян колючий
Нежным и покорным.
Возвращал он лето
Щедро, без опаски
И ушёл с рассветом
Прямиком да в сказку.
Я ж не совладаю
С мыслью неуместной,
Что ушла тогда я
Прямиком да в песню.
Я б могла рассказать, как вдали мне жилось,
И какие обеты на душу легли,
Коли ей, бесприютной, и с телом бы врозь -
Лишь бы прочь от жестокой постылой земли.
И поведать о каре за слово "люблю",
О немыслимой истине мёртвых зеркал,
Тени маятника, напоминавшей петлю,
Как отходную мне сатана прочитал.
Мне признаться бы в том, как безжалостен спрос
Там, где солнце черно и где сажа бела,
Где пила я взахлёб из источника слёз
И проклятье своё, словно крест, пронесла.
А манящая тяжестью спелая гроздь
Кровью брызгала вдруг… мне б покаяться в том,
Как в ненастную полночь непрошеный гость
Разбивал мне окно измождённым крылом.
Мне шептать бы о том, как сходила с ума
У крыльца мрак узрев гефсиманских 4 ветвей,
Осознав, что земля вся – Акелдама 5,
И Голгофа 6 – единственный выступ над ней.
Мне кричать бы о том, как пугающ простор,
Мне открытый. И ваш очистителен гнев -
Я и близких людей обрекла на позор,
Предала всех, кто слепо доверился мне.
Мне хрипеть бы о муках удушья в себе,
Когда вслед мне бросали не камни, но грязь,
Когда гнали – из милости, не по злобе! -
От поветрий смертельных рукой заслонясь.
Вы простите мне всё и в положенный срок
Не за тыном – в ряду общем – сладите дом.
Вы зачтёте мне то, что сдержала зарок,
Что не стала рассказывать вам ни о чём.
(песня)
Ты хотел бы вернуться на реку Тишину?
Л. Мартынов.
Ты представь на миг, как я здесь живу
Под защитой озера Тишина.
Я стелю туман, я плету траву –
Кто сказал тебе, что я здесь одна?
Припев:
Этот ветер трепетный за стеной –
Снова он со мной, до утра со мной.
Вы представьте лишь, сколько долгих лет
Я сшивала явь из обрывков сна.
Может, здесь и тьма, но я вижу свет –
Кто поведал вам, что я здесь одна?
Припев:
Этот свет невидимый, неземной –
Снова он со мной, до утра со мной.
Я вдали от всех, и закон суров:
Как у озера, у вины нет дна.
Но слышны в тиши перезвоны слов –
Кто поверит вам, что я здесь одна?
Припев:
Кто там – ангел, бес – за моей спиной?
Снова он со мной, до утра со мной.
Ангел или бес за моей спиной –
Снова он со мной, он всегда со мной.
Старый замок смертельно устал
От того, что в нём тихо и чисто,
От обмана своих же зеркал,
От толпы пропылённых туристов.
Он осунулся и обветшал -
Холм под ним уж не кажется троном,
И забыл он, кого укрывал -
Йорков 7, Габсбургов 8 или Бурбонов 9.
А туристы спешат чередой,
Рассуждают про тонкости стиля…
У ворон спросит замок седой -
– Вроде те же вчера проходили?
Наизусть помнит день он любой -
Надоевшее вечное действо.
В разговорах с оглохшей судьбой
Просит лишь привидений семейство.
– Вот устроили б переполох,
Без причины захлопали б двери,
И в подвалах пророс свежий мох,
В возвращенье хозяев поверив.
И настала б тогда благодать -
Дряхлый замок подумает сонно,
И вздремнёт, чтоб во сне увидать
Йорков, Габсбургов или Бурбонов.
Ты прохожий, ты странник, ты путник,
Позабывший про брошенный дом.
Не тревожно тебе и не трудно
В переходе извечном твоём.
Ты дорогу листаешь, как книгу,
В ней закладками стали столбы.
На котомку и посох вериги
Ты сменял у торговки-судьбы.
И ложится усталость на плечи,
Твой почётный, заслуженный груз.
Может быть, на обочине легче,
Но к тебе я отчаянно рвусь.
Ты возьми меня, странный прохожий,
Я диковинный яркий цветок,
Мне пора прочитать строки тоже
Те, что выучил ты на зубок.
Лепестков несмирённое пламя
Не для ваз, как и не для петлиц.
Ты меня на тоску и на память
Сохрани среди пыльных страниц.
Чтоб однажды, откинувши вёрсты,
Обретая в прошедшем привал,
Вдруг понять, как красиво и просто,
Не жалея, меня ты сорвал.
А где-то там, меня где нет,
Деревья спят в снегу,
И весь огромный белый свет
Баюкает тайгу.
И там, далёко-далеко,
Свет батюшка Витим
Корит меня угрюм-рекой,
Что не осталась с ним.
И там, за тридевять земель,
Где стуж картинный зал,
Лиловых брызг на акварель
