«Уезжал я средь мрака…»*
Уезжал я средь мрака…
Провожали меня
Только друг да собака.
Паровозы свистели…
Так же ль верен ты мне?
И мечты наши те ли?
Надвигались туманы…
Неужели во тьме
Только ложь и обманы?..
Только друг да собака
Пожалели меня
И исчезли средь мрака.
«Не вешних дней мы ждем с тобою…»*
Не вешних дней мы ждем с тобою,
А ждем осенних, ясных дней,
Когда опять свиданье с ней
Нас свяжет радостью тройною.
Очищен позднею грозою,
Свежей свод неба и синей,
Не вешних дней мы ждем с тобою,
А ждем осенних, ясных дней.
Полюбим осенью златою
Еще нежней, еще сильней.
Скорее, солнце, спламеней
И кроткой засветись порою!
Не вешних дней мы ждем с тобою.
«Когда душа твоя немела…»*
Je crains de lui parler la nuit.
Gretry, «Richard Coeur de Lion»[79]
Когда душа твоя немела,
Не ты ли пела:
«С ним ночью страшно говорить»?
Звучал твой голос так несмело, —
Ты разумела,
Чем может нас судьба дарить.
Кто сердца трепет торопливый,
Любви пугливой
И страх, и шепот, страсть и крик,
И сладость нежности счастливой,
Упрек стыдливый, —
Кто вас подслушал, кто постиг?
Слова, вы тучкою летучей,
Струей певучей
Скользнули в воздухе пустом,
Но что же, времени могучей
(Оставь, не мучай!),
Коснулось нас своим перстом?
Волшебник странный и прелестный,
Какой чудесной
Ты связью вяжешь нас, Гретри?
Какой дорогой неизвестной
(Земной, небесной?)
Ты нас ведешь, считая: «Три!»?
И в цепь одну связало пенье
Тройные звенья,
В одно пожатье три руки,
И вижу, как сквозь сон иль тень я —
Одно волненье
Волнует разных три реки.
Пусть я жилец другого края,
Ту песнь играя,
Слезу замечу на щеке.
И знаю я, что, вспоминая,
Душа иная
Меня услышит вдалеке.
«Казалось нам: одежда мая…»*
Казалось нам: одежда мая
Сквозные скрасила кусты,
И ветер, веток не ломая,
Слетит из синей высоты,
Проглянут пестрые цветы,
Засвищут иволги певучи, —
Зачем же радость простоты
Темнится тенью темной тучи?
Деревья нежно разнимая,
Кто вышел к нам из темноты?
Его улыбка — речь немая,
Движенья быстры и просты.
Куда от вольной красоты
Ведет он нас тропой колючей?
А дали, искрасна-желты,
Темнятся тенью темной тучи.
Шесть дней идем, заря седьмая
Осветит дальние кресты, —
И вождь, — «не слабая тесьма — я;
Сковались крепко он и ты,
И третья есть, вы все — чисты,
Желанья — нежны и не жгучи,
И лишь пройденные мосты
Темнятся тенью темной тучи».
О вождь, мы слабы, как листы,
Веди нас На любые кручи!
Ведь только дни, что прожиты,
Темнятся тенью темной тучи.
Июль-август 1909
VIII. Листки разрозненных повестей*
«Молчим мы оба, и владеем тайной…»*
Молчим мы оба, и владеем тайной,
И говорим: «Ведь это — не любовь».
Улыбка, взгляд, приподнятая бровь —
Все кажется приметой не случайной.
Мы говорим о посторонних лицах:
«А. любит Б., Б. любит H., H. — А.», —
Не замечая в трепаных страницах,
Что в руки «Азбука любви» дана.
Октябрь 1907
«Кому есть выбор, выбирает…»
Кому есть выбор, выбирает;
Кто в путь собрался — пусть идет;
Следи за картой, кто играет,
Лети скорей, кому — полет.
Ах, выбор вольный иль невольный
Всегда отрадней трех дорог!
Путь без тревоги, путь безбольный, —
Тот путь, куда ведет нас рок,
Зачем пленяться дерзкой сшибкой?
Ты — мирный путник, не боец.
Ошибку думаешь ошибкой
Поправить ты, смешной слепец?
Все, что прошло, как груз ненужный,
Оставь у входа навсегда.
Иди без дум росой жемчужной,
Пока горит твоя звезда.
Летают низко голубята,
Орел на солнце взор вперил.
Все, что случается, то свято;
Кого полюбишь, тот и мил.
Ноябрь 1907
«Светлые кудри да светлые открытые глаза…»*
Светлые кудри да светлые открытые глаза…
В воздухе сонном чуется гроза.
Нежные руки с усильем на весла налегли.
Темные тени от берега пошли.
Алым румянцем покрылося знакомое лицо.
Видно сквозь ливень шаткое крыльцо.
Рядом мы сели так близко за некрашеный за стол.
В окна виднелся за рекою дол.
Памятна будет та летняя веселая гроза,
Светлые кудри да светлые глаза!
[1904]
«Тихие воды прудов фабричных…»*
Тихие воды прудов фабричных,
Полные раны запруженных рек,
Плотно плотины прервали ваш бег,
Слышится шум машин ритмичных.
Запах известки сквозь запах серы —
Вместо покинутых рощ и трав.
Мирно вбирается яд отрав,
Ясны и просты колес размеры.
Хлынули воды, трепещут шлюзы,
Пеной и струями блещет скат!
Мимо — постройки, флигель, сад!
Вольно расторгнуты все союзы!
Снова прибрежности миром полны:
Шум — за горой, и умолк свисток…
Кроток по-прежнему прежний ток;
Ядом отравлены — мирны волны.
Июнь 1907
«С каждым мерным поворотом…»*
С каждым мерным поворотом
Приближаюсь к милой цели.
Эти тучки пролетели
И скользнули легким летом
На стене ли? на лице ли?
За окошком запотелым
Чащи леса реже, реже…
И, как встарь, надежды свежи:
Вот увидишь, тело с телом,
Что любовь и ласки — те же.
Сплю, и ты встаешь мечтаньем,
Наяву все ты же в сердце.
Истомлен я ожиданьем:
Скоро ль сладостным свиданьем
Запоет знакомо дверца
И прерву твой сон лобзаньем.
Октябрь 1908
«В потоке встречных лиц искать глазами…»*
В потоке встречных лиц искать глазами
Всегда одни знакомые черты,
Не мочь усталыми уже ногами
Покинуть раз намеченной черты,
То обогнав, то по пятам, то рядом
Стезей любви идти и трепетать,
И, обменявшись равнодушным взглядом,
Скорей уйти, как виноватый тать;
Не знать той улицы, того проспекта,
Где Вы живете (кто? богато ль? с кем?);
Для Вас я только встречный, только некто,
Чей взгляд Вам непонятен, пуст и нем.
Для сердца нет уж больше обороны:
Оно в плену, оно побеждено,
Историей любовников Вероны
Опять по-прежнему полно оно.
И каждый день на тот же путь вступая,
Забывши ночь, протекшую без сна,
Я встречи жду, стремясь и убегая,
Не слыша, что кругом звенит весна.
Вперед, назад, туда, сюда — все то же,
В потоке тех же лиц — одно лицо.
Как приступить, как мне начать, о Боже,
Как мне разбить колумбово яйцо?
Март 1907
«Сердце бедное, опять узнало жар ты!..»
Сердце бедное, опять узнало жар ты!
Успокою я тебя, раскину карты.
Оправдались плохо наши ожиданья:
Ни беседы, ни дороги, ни свиданья,
И повернут к нам спиной король червонный,
Не достать его никак стезей законной.
Вот болезнь для сердца, скука да печали,
И в конце лежит пиковка, и в начале.
Но не верь, мой друг, не верь болтливой карте:
Не умрет наша любовь в веселом марте!
Март 1907
