— Но я не собираюсь тебя ни с кем делить! Ты должна быть только моей!
— Да? А я не хочу быть чьей-то. Я — сама по себе. Кошка, которая гуляет сама по себе.
— Это неправда! Ты сама себе противоречишь! Если бы ты была свободна, ты бы не оглядывалась на всех, ты бы просто ушла ко мне. Вот и все.
— Может, ты и прав. Я не знаю. Знаю только, что уйти к тебе не могу. Во всяком случае, пока. Поэтому есть смысл нам с тобой разбежаться…
На последних словах Ритины губы, державшиеся до этого вполне достойно, все-таки задрожали. Но она, на мгновение закрыв глаза, приказала себе: не сметь! И, глядя на сжатые губы Стаса, насупленные брови (Господи, ну как же похож на Аркашку!), произнесла банальное:
— Прощай.
На выходе из ресторана Рита споткнулась и чуть не упала. И почти весело подумала: «Вот она, невербалика, как сказала бы Лена Зорина!»
Стас позвонил через два дня. А через три — они встретились. Стас забрал Риту из бассейна и привез к себе домой.
Его небольшая двухкомнатная квартира была в полном порядке: современно и со вкусом отделанная, обставленная (не то что у Риты с Сашей), оснащенная всяческими «шарпами».
Стас усадил Риту в кресло и, наклонившись над ней, крепко взяв за плечи, сказал:
— Мы говорим о любви, а я еще ни разу не поцеловал тебя. Разве не странно?
— Странно, — задумчиво ответила Рита сначала на слова, а потом так же задумчиво — на поцелуй.
— Останься у меня сегодня, — попросил Стас.
Рита помотала головой и отвернулась.
— Ну хорошо, не будем об этом, — сказал он. — Что ты хочешь выпить?
— Ничего я не хочу выпить. Ты меня с кем-то перепутал.
Стас засмеялся, сел на пол у Ритиных ног и положил ей голову на колени. Она гладила его густые волосы и думала: как же дальше жить? Что делать-то? Разве можно отказаться от этого настоящего мужчины (Лена Зорина, конечно, как всегда, права), за спиной которого можно наконец позволить себе стать слабой, не хвататься за все на свете, чтобы выжить, а просто жить — в достатке и без особых проблем? Разве можно отказаться от любви и радости, которые вот так, на блюдечке с голубой каемочкой, преподносит тебе судьба?
На вопросы эти Рите слышался только один ответ: да, можно отказаться. И нужно. Потому что есть Саша и Аркаша. И она не может сделать несчастным ни того, ни другого.
— Представляешь, каково было твоей маме, когда твой отец ушел к другой? Она ведь его любила? — спросила Рита, отняв руки от головы Стаса и положив их на подлокотники кресла.
Стас, не поднимая головы, ответил:
— Я почти ничего об этом не знаю. Мама не любила об этом говорить. Но у тебя ведь другая ситуация.
— Да нет, такая же. Предательство и по отношению к мужу, и по отношению к Аркашке.
— Рита, ну разве нельзя как-то все утрясти? Твой Саша поймет тебя.
— Поймет. Только легче ему от этого не будет. И Аркашка поймет, наверное, в конце концов. Но… Ты знаешь, я даже представить себе не могу, как им это все можно сказать.
— Рита, ну ты ведь очень сильная женщина. Я знаю. Ты сможешь.
— Не смогу. — Рита хотела поднять голову Стаса и встать.
Но он, почувствовав это ее движение, перехватил ее руки, поднес их к губам и начал медленно целовать каждый палец. Перецеловав все, он приподнял голову и спросил:
— Ну хорошо, сколько мне нужно будет ждать, чтобы ты официально стала моей женой?
— Не знаю. Наверное, лучше не ждать.
— А неофициально?
— Ты хочешь сказать, чтобы я стала твоей любовницей?
— Ну, если тебе нравится это слово, то так.
— И слово не нравится. И ответа нет, — покачала головой Рита.
Стас тяжело вздохнул, встал и, снова наклонившись к Ритиному лицу, спросил, грустно улыбнувшись:
— Во всяком случае, сегодня я ни на что рассчитывать не могу?
— Выходит, не можешь, — в тон ему ответила Рита и встала, считая разговор оконченным.
— А завтра? — спросил Стас.
— А завтра у меня занят весь день.
— Про послезавтра я спрашивать, пожалуй, не буду, — прошептал Стас Рите на ухо и прижал ее к себе. — Вдруг ты снова скажешь «нет».
А Рите хотелось уже все свои «нет» забрать назад. Так хотелось, что она, все больше прижимаясь к Стасу, уже собиралась ему сказать об этом. Но — не сказала, удержалась.
Дома Рита сразу же предупредила все Сашины вопросы, сказав, что она помогала Лене Зориной кроить к лету сарафан — ну и заболтались они, как всегда. Саша вроде бы ничего не почувствовал, ходил вокруг Риты, заглядывал в глаза и, видимо, надеялся, что они пораньше лягут спать.
— Сашунь, не жди меня. Ложись, мне нужно кое-что поискать для завтрашней лекции, — как можно ласковее сказала Рита.
Саша уснул, а она еще долго сидела за столом, не в силах ни читать, ни писать, ни думать. Когда в два часа ночи все-таки улеглась, то поняла, что спасительный сон приходить не собирается. Рита встала и пошла стирать. Ну не лежать же без дела. И так сколько просидела без толку.
На следующий день Стас не позвонил.
«Ну и слава Богу», — старалась думать Рита. Но думалось другое: «Неужели это все? Неужели больше не позвонит? Значит, все его слова о любви — это так, это только для того, чтобы… Господи, сделай так, чтобы он позвонил. Ну пожалуйста, Господи».
Рита молила о звонке только в первый день, на второй — она уже звонила сама, раз пять набирала домашний номер — никто не отвечал. На третий день — звонила Стасу в офис, отвечала секретарша — Рита клала трубку.
Неделя молчания телефона показалась месяцем. Лена Зорина уверяла, что Стас скорее всего уехал в командировку.
— Он ведь уезжает периодически по делам? Да? — спрашивала она Риту.
— Да, — отвечала Рита. — Но он всегда звонил перед отъездом. Говорил, куда и на сколько. А потом еще звонил, то из Мурманска, то из Архангельска.
— Никуда не денется, — уверяла по телефону Лена Зорина. — Вот увидишь. Потерпи еще немножко.
— Зачем?
— Что «зачем»?
— Терпеть зачем? — спрашивала Рита.
— А что ты предлагаешь? — строго спрашивала Лена.
— Не знаю, — сознавалась Рита. — А ты?
— А я предлагаю спросить наконец у секретарши, где он. Ну хочешь, я позвоню?
— Хочу, — сдалась Рита к концу недели и помчалась к Лене.
Набрав номер, Лена сделала умный вид и низкий голос:
— Здравствуйте. Могу я услышать Станислава Васильевича?
То, что ответили на другом конце провода, Лене явно не понравилось. Она сделала гримасу «ну вот еще!», но тут же, взяв себя в руки, спокойно и четко проговорила:
— Елена Евгеньевна Зорина, из налоговой инспекции.
Потом, благосклонно выслушав секретаршу Стаса, сказала:
— Хорошо. Спасибо. До свидания.
— Ну?! — спросила Рита.
— Ой, ну все как я тебе сказала, — устало махнула рукой Лена. — Уехал в Мурманск, будет в понедельник.
В воскресенье вечером к зазвонившему телефону подошел Саша (Рита на кухне замерла, прислушиваясь) и вежливо кому-то ответил:
— Нет, вы ошиблись номером.
Это был Стас — Рита была уверена в этом. И начала ждать утра.
Зная, что Саша с Аркашей уходят из дома в восемь, а у Риты в понедельник нет первой пары, Стас позвонил в восемь десять.
— Это я, — сказал он.
— Слышу, — ответила Рита.
— Я соскучился.
— А я — нет, — ответила Рита и положила трубку.
Потом она села в кресло и сказала себе: «Молодец! Давно пора…»
Но уже через пять минут другая Рита — не та, что положила трубку и похвалила себя, а та, что с некоторых пор делала все не так, — набрала номер Стаса. Он схватил трубку уже на половине первого сигнала. И обе Риты одним голосом, запинаясь, произнесли:
— Это неправда. Ну что… не соскучилась. Вот.
Свидание было назначено на пять вечера, на остановке, недалеко от художественного музея, где уже давно открылась интересная выставка, на которую Рите все не удавалось попасть. Она попросила, чтобы Стас был без машины: после музея они погуляют по набережной, а то Рита этой весной, которая уже заканчивается, там еще ни разу не была, а очень хочется.
Ритина лекция в этот день была не лекцией, а песней. Песней, которая называлась: «Стилистические ошибки, их классификация, причины появления и пути предупреждения». Обычно сдержанно-спокойная Маргарита Александровна беспрестанно шутила, была раскованна и улыбчива. Особенно легко и весело рассказывалось про ошибки, связанные с нарушением семантического критерия.
Третьекурсницы были в этот раз какими-то особенно милыми, податливыми и восприимчивыми. На одного студента, большого и красивого Руслана Огрызкова, мирно спящего за последним столом, Рита решила не обращать внимания. «Пусть спит, — думала она, — умаялся где-то ночью. На работе ли, в постели — какая разница? Пусть спит».
Рита пела вслух лекцию про стилистические ошибки, а про себя — радостную и звонкую песню, куплетов у которой не было, а был только припев: «Я увижу его сегодня! Я увижу его! Я увижу его!»
