* * *
Как мне хочется плена нежного!
День хорош! Солнце вышло в зенит.
И в душе моей пуще прежнего
Подорожник лиловый звенит.
Листья солнечные в накрапинах,
Шишки выпустил ярый хмель,
И над всеми былыми утратами
Добрый-добрый гудящий шмель.
Это ты, любовь, диво давнее
И певучее, как соловьи,
Залатала мои страдания
Огневою смолою любви.
Э-ге-гей! За лесами сосновыми
Скачет эхо, мой конь-бумеранг.
А березки стоят не сломаны,
Никаких повреждений и ран.
В этом царстве нетронутом, девичьем,
Где сурово шутила зима,
Я иду вдохновенным царевичем,
Шаг ступлю — и растут терема.
Э-ге-гей! Скачет эхо по засеке,
Через лес, через горный Тибет.
Ты проверь-ка, любимая, часики,
Ровно в девять прибуду к тебе!
Два пионера
Шли по дороге.
Был я для них
Человек посторонний.
Я разговора
Их не нарушил,
Шел позади,
Ел малину и слушал.
Спор пионеров в дороге
Был важный,
Он образовывал
Будущих граждан.
— Ты поступил вчера, Вася,
Нечестно,
Мать и сестру обманул,
Мне известно.
Вася вспылил:
— Я с тобой не согласен.
Слишком ты честен,
Слишком ты ясен!
Я ли один
На земле непорочен,
Что ты меня
Все моралью морочишь?!
Спорщики
Вот и ко мне обратились:
— Честные люди —
Что, прекратились?
— Что вы, ребята,
Как это можно,
Честность исчезнет —
И жить невозможно!
Честность — не частность,
Она — сопричастность
Обществу в целом
И каждому дому,
Я и не мыслю себе по-другому!
Шли мы теперь
По дороге все вместе,
Воины правды,
Рыцари чести!
Старый окоп
Обвалился, сровнялся,
Я неожиданно
С ним поравнялся.
Остановился,
Корзину поставил:
— Вот где война
Поиграла костями!
Я произнес
И тотчас ужаснулся,
Как от какого
Кошмара проснулся.
В пот меня бросило
Сразу холодный,
Словно я спал
Со змеей подколодной.
Долго я думал
У края окопа.
И обратился:
— Слушай, Европа!
Дым над Берлином,
Над Волгоградом —
Это не где-то,
А, в сущности, рядом.
Горе и Волге,
Горе и Рейну,
Если выходит
Война на арену!
Солнце светило
Тихо и ясно
И говорило:
— Я с этим согласно!
Пионы зацвели,
В разгаре лето.
Тяжелые шмели
Отлично знают это.
В кустах гудит струна
Высокого экстаза.
Цветы шмелям не блажь —
Заправочная база!
К большой печали пчел,
И мне чуть-чуть обидно,
Сад в этот год не цвел,
И яблок в нем не видно.
И яблони грустят
Под кронами густыми:
«Нам люди не простят,
Что мы стоим пустыми.
Дай срок, и зацветем,
На это есть решенье!
И снова обретем
Свое плодоношенье!»
А ведьминой траве
Неведомо бесплодье,
С пыльцой на голове
Бушует в огороде.
— Силен, силен пырей! —
Моя соседка хвалит, —
Самих богатырей
Такой бандит повалит!
Спит летнее тепло
В зеленой шубе сада.
И очень далеко
Еще до листопада.
Тропиночка привела
В золотые клевера,
В огненную дрему,
К облакам и грому.
Торопись, мой друг пчела,
Недалеко до села,
До родного дома,
Не пугайся грома!
Полетела напрямок,
В свой душистый теремок,
В келью восковую,
В чудо-кладовую!
Туча свесила сосцы,
Косы бросили косцы,
Побежали мигом
В направленье к ригам.
Капля стукнула в плечо,
Я прошу: — Еще! Еще! —
И до нитки вымок,
Вот и весь мой снимок!
У березы старой
Высохла вершина.
Так распорядилась,
Так судьба решила.
И стоит береза,
Жалуясь и горбясь.
Где ее величье?
Где былая гордость?
Каркает ворона
Возле леспромхоза,
Но ее не слышит
Старая береза.
Вся ее надежда,
Вся ее забота —
Юная береза
Около забора!
— Здорово, репей!
Как жизнь твоя около тына?
— Расту и цвету,
Недавно завел себе сына!
— Хороший сынок! —
Стою, говорю, улыбаюсь,
Гляжу на него
И низко к нему нагибаюсь.
Листочки свежи,
Растение крепнет, мужает,
Вольготная жизнь
Его с малых лет окружает.
А взрослый лопух
Зеленые листья раскинул
И греет весь день
Свою богатырскую спину.
Что это сорняк,
Друг мусорных свалок — я знаю.
И в этих корнях
Великая сила земная.
А рядом родник,
Хрустальная чудо-криница.
Бок о бок с добром
Бессмертное зло коренится!
Ты по характеру негромок,
Стыдлив порой не по летам.
И над твоим автодромом
Спокойно ласточки летят.
Твоя строка трудом добыта,
В ней встречи с жизнью и с людьми.
В ней доброе начало быта
И тихий, ровный свет любви.
Ты горьковский. Ты с Волги, Юра,
С Бугров, с приречного песка.
Ты наш! Твоя литература
Мне и понятна и близка.
Мы были вместе в Пскове, в Риге,
Бродили средь лесов, полей,
И понял я, что наши книги —
Присяга Родине своей.
Служенье нашему народу,
Желание с ним вместе быть.
Мы за народ в огонь и воду,
И даже в космос, так и быть!
Мокрая, сизая ива у берега,
Дождь на Дону.
Тикают ходики нудно-размеренно
В старом дому.
Тучи, как старые серые волки,
Тучи, как вол.
Вне злодеяния дула двустволки
Целятся в пол.
Бакенщик, старый бобыль и бродяга
Сушит дрова.
В сивых табачных усах работяга
— Ты бы поведал, казак, о бывалом,
Запер слова.
Видел небось?
— Эка нужда мне встречаться со старым,
Спит моя злость.
Спят мои недруги — кто возле яра,
Кто у ракит,
Только вот я, наклонившийся явор,
Смертью забыт!
Бредень вдоль берега медленно тянут
Два рыбака.
Я и не думаю выведать тайну
У старика.
Встал он на землю босою ногою,
Руку в карман.
Шолохов встретил бы — дело другое,
Был бы роман!
