Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Я в пивной. За окном колыхается улица,
Распевает трамвай, как гигантский смычок.
За соседним столом захмелел и сутулится
Краснолицый, в потертом пальто старичок.

Я курю и смотрю беззаботными взорами
В озарено-прекрасную пропасть окна:
Там пролетки так радостно дышат рессорами,
Там лазурь над бульваром, как детство, ясна!

И как струйка дымка, голубая, беспечная,
Уношусь я душой за потоком людским,
И столица, гранитная, тяжкая, вечная –
Расплывается, как голубеющий дым.

Ты долго сдерживала страсть
И в одиночестве горела,
Но я помог тебе упасть
И взял измученное тело.

И помню, как в шестой этаж
Ко мне ты робко позвонила,
Я помню первый вечер наш,
Когда ты лампу потушила.

Я помню шепот твой: «Забудь!
Ах! не целуй! Пусти! Не надо!»
Но ходуном ходила грудь
И ласкам тело было радо.

Я помню, как ты без огня
Свое застегивала платье
И как сердилась на меня
За поцелуй и за объятье.

Я помню твой смущенный шаг,
Когда я вел тебя из дома,
Я помню, как в твоих глазах
Цвела блаженная истома!

Когда же я спросил: «Придешь?» –
Ты головою покачала,
И вдруг, скрывая страсть и дрожь,
«Приду!» – потупясь, прошептала.

Над мертвой пропастью машин
И электричества, и блуда –
Ты, – как единый властелин,
Ты, – как единственное чудо!

Была пора: над бездной вод,
Во мраке девственном и диком,
Господень дух свершал полет,
Блистая светлым, жутким ликом.

Над нашей бездной ты паришь
На крыльях благостно-могучих,
Над нашей тьмою ты горишь,
Как ясный луч горит на тучах.

Ты все, как Солнце, озарил,
Ты придал прелесть бегу конок,
Твоим лучом обласкан был
Монах, развратник и ребенок.

От зова башенных часов
До зова жалкой проститутки –
Все превратил в огонь стихов
Ты – Дух всеведущий и чуткий!

От Гонолулу до Москвы
Обвел ты мир орлиным взглядом,
Взлетал ты в дали синевы
И проникал в чертог к наядам.

И всюду был самим собой,
Прекрасным, мудрым и упорным,
Всегда блистал своей грозой
И «взором пламенным и черным».

Ты с мозгом Винчи сочетал
Всю крепость мускулов Бальзака,
Ты словно страж всевышний встал
Над царством хаоса и мрака.

Тобой наш век не сирота,
Тобой и мы бессмертны будем,
Ты в царство Вечности врата
Откроешь современным людям.

К «угасшим звездам» понесешь
Ты наши краткие печали
И нашей радостью зажжешь
Чужих пространств немые дали!

Когда ж примчится к нам Конь Блед
И факел Смерти нас осветит,
Твоим стихом ему, – Поэт, –
Все человечество ответит!

Я пойду в веселый дом,
Где наполнен каждый атом
Пылью, гнилью и развратом,
Каждый вздох залит вином.
Дребезжа, поет рояль,
В синем дыме мутны свечи,
В пудре плечи, пьяны речи,
По углам скулит печаль.
Здесь под песни горемык,
Слыша пьяного тапера,
Вспомню свет родного взора,
Вспомню чистый юный лик.
Здесь предам свою любовь –
Под туманящие звуки
На пропятие, на муки,
Чтоб она воскресла вновь!

Я на белом слоне проезжал по Сиаму,
Мне навстречу народ выходил!
Все меня признавали за Браму, –
Не признал только наглый мандрилл.
Он орехом кокосовым сильно
Запустил мне в пустую башку…
Это было, конечно, не стильно
И вселило мне в сердце тоску!

Леопард Папуасович Лыко
Умывался в ручье, близ Америки,
А жена его, жирная, дико
Завывала в жестокой истерике.
Леопард Папуасович вымыл
Грудь и шею водою жемчужною,
И внезапно почувствовал стимул,
Излечить чтоб супругу недужную.
На граните ногами базируя,
Подошел он к беспомощной даме,
И, своим безрассудством бравируя,
Стал гвоздить он ее сапогами!..

Настал июль: ебутся пчелы,
Ебутся в поле овода,
Ебутся с неграми монголы
И с крепостными господа.

Лишь я, неебаный, небритый
Дрочил в заплеванных углах,
И мне сказал отец сердитый:
"Без ебли ты совсем зачах!

Пойди, дурак, на дворик скотный
И выбери себе овцу".
И вот вступил я, беззаботный,
На путь к бесславному концу.

Я оседлал овцу и с жаром
Воткнул в манду ей свой хуек, –
Но в жопу яростным ударом
Меня баран с овцы совлек.

Я пал в навоз и обосрался,
И от обиды зарыдал…
Коварный небосклон смеялся
И победитель мой блеял.

Любо нам с веселым гиком
На пруссаков налетать,
Любо нашим длинным пикам
Каски с их голов сшибать.
Любо нам в лихой разведке,
Где опасен каждый шаг,
Очи – зорки, руки – метки
И далек от сердца страх.
Жарко бьемся мы на Висле,
Но туда, где тихий Дон,
Улетают наши мысли,
Наш последний взгляд и стон.
И когда родные хатки
Вспомним мы, вступая в бой,
То бегут во все лопатки
Немцы пьяною ордой.
И за ними с громким криком
Мы несемся на конях,
Давши волю длинным пикам
И с победою в сердцах!

Долго мы играли в прятки,
Долго мы теряли цель,
Лишь порой австрийцам в пятки
Посылали мы шрапнель.
Силы много в пулемете,
Но далеко до руки!
Наконец-то нашей роте
Довелось идти в штыки.
Грозно грянули раскаты
Святорусского «ура!»,
Дружно ринулись солдаты
И затеялась игра.
Мы в атаке лихи, крепки,
Нам дороги нет назад –
И посыпалися кепки
С австрияков, точно град.
Я очнулся на постели
С забинтованной рукой,
Но на будущей неделе –
Слава Богу – снова в строй!

Страшна смиренная Россия,
Когда – в ответ на вражий зов –
Она доспехи боевые
Наденет на своих сынов.
До славы воинской не падки,
Чужого брать мы не хотим,
Но наши церковки и хатки
Мы никому не отдадим!
Борясь за мир, горят отвагой,
Горят любовью без конца
Под всероссийскою сермягой
Неисчислимые сердца.
Пускай мы – бедны, серы, грубы,
Но любим мы свои поля…
Труби же в боевые трубы,
Святая Русская Земля!
Борясь за мир, горят отвагой,
Горят любовью без конца,
Под всероссийскою сермягой
Неисчислимые сердца.
Пускай враждебному народу
Искусство бранное дано, –
Но нашу целость и свободу
Не может поразить оно!
А если славные победы
Судьба судила нам стяжать,
Сумеем мы, как наши деды,
В смиреньи сердца их принять.
Страшна Россия в правом гневе,
Но не забыть ей вещих слов,
Которыми на крестном древе
Христос молился за врагов!

Смерть играет со мной в роковую игру,
Давит горло рукой беспощадной,
И я знаю, что я через месяц умру:
Стану грязью червивой и смрадной.

Будет рай или ад? Я воскресну иль нет?
Все равно: одинаково глупо!
У меня диабет, у меня диабет, –
Ад и рай безразличный для трупа!

Богиня Осени – безжалостная дева –
Прекрасное лицо приблизила к Земле,
Суровый блещет знак на царственном челе,
Но в светлых нет очах ни горечи, ни гнева.

И радостно Земля идет на зов богини,
На жертвенный алтарь несет свою красу,
И небеса молчат молчанием пустыни.

Не страшно умирать, и сладки жертве муки,
И погребальный брачным кажется костер
Тому, кого позвал богини властный взор
На тихую тропу забвенья и разлуки…

Как перед зеркалом блудница
На склоне лет горюет над собой
И слезы льет над вянущей красой, –
Так Осень Поздняя томится
И горько плачет над Землей.

Дождинок неустанных шорох
Глухой тоске рассеяться не даст,
Он непрерывен, тягостен и част —
И мертвых листьев мокрый ворох
Лежит на клумбе, словно пласт.

И чувства горьки и угрюмы,
И в них царят уныние и смерть,
Мрачна земля и безотрадна твердь…
И стонут жалобные думы,
Как надломившаяся жердь!

Павших в сраженьях мы горько жалеем, –
Мы и жалеть их должны…
Но и жалея, проклясть мы не смеем
Грозной войны.
Стоя над трупом погибшего брата
Видя пролитую кровь,
Будем мы веровать крепко и свято
В Божью любовь!
Скорбь непосильную Бог не возложит
И на былинку в полях…
Радость о Господе все превозможет
В наших сердцах!
Встретим без ужаса грозные битвы,
Встретим без ропота смерть!
Ласково примет земные молитвы
Добрая твердь!

Для слабого — путь отреченья,
Для сильного сладостен бой
И острая боль пораженья,
И миг торжества над Судьбой.

Для слабого — мудрые речи,
Безбольно мертвящие кровь,
Для сильного — музыка сечи
И взятая с бою — Любовь!

Ты одна в аллее сада –
В небе свет и тишина,
Но тревога и досада
В ясных глазках зажжена.
Туфля, свесясь с гибкой ножки,
Топчет золото листка,
Что на пыльный прах дорожки
Пал с родимого сучка.
В тонких пальчиках трепещет
Кружевной атласный зонт, –
Солнце искрится и блещет,
Огибая горизонт.
Обласкав вершины сада,
Солнце радо в тень уйти, –
И сильней твоя досада:
Как посмел он не прийти!

Раньше было в мире так:
Тунеядец жил царем,
А трудящийся бедняк –
Вековечным батраком.
В шахтах душных под землей,
На заводах, близ печей,
Пот мы лили трудовой
Ради счастья богачей.
И за все свои труды
Получал рабочий люд
Голод, холод – в дни нужды,
А во дни восстаний – кнут.
Царь, помещик, фабрикант
Все забрали для себя, –
Счастье, разум и талант
Безнаказанно губя.
Жизнь была мрачна, как гроб,
В ней царили ложь и плеть –
И учил презренный поп
Бедняков ту жизнь терпеть.

*
И мы терпели… Гибли наши дети, –
Невинные – до срока, – в нищете,
На наши спины опускались плети,
Нас распинали на кресте.
Палач Романов бросил миллионы
Мужьев и братьев наших на войну, –
Сирот и вдов пронзительные стоны
Наполнили собой страну.

И в те часы, когда мы умирали,
Когда мы гибли в бездне боевой, –
Буржуи грабили и пировали,
Глумясь над нашей простотой!
Буржуи пили нашу кровь веками
И думали: так будет навсегда…
Но вдруг взвилось – как пламя – наше знамя
И всколыхнулся мир труда!
И сила Революции святая
Обрушилась на троны и царей,
И ширится она, уничтожая
Власть паразитов-богачей.
Пускай они с отчаяньем во взоре
Ведут на нас наемные полки, –
Не исчерпать им сил рабочих море,
Им не сломить мозолистой руки!

*
Знамя алое свободы
Мы подъемлем в час борьбы,
Презирая все невзгоды,
Все превратности судьбы.
С нами все, кто духом молод,
С нами все, кто угнетен!
Сзади рабство, – холод, – голод,
Сзади цепи, мрак и стон.
Впереди иная доля
Впереди давно нас ждут
Счастье – радость, свет и воля –
И святой, свободный труд!

И ныне – мы, став под знаменами красными,
Клянемся священною клятвой бойца,
Что больше не быть нам рабами безгласными,
Что мы не отступим в борьбе до конца!
Клянемся мы памятью павших товарищей,
Клянемся мы счастьем грядущим своим, –
Что вместо развалин, могил и пожарищей
Мы новый, мы радостный мир создадим!

Набив гробы землей и ватой,
Попы морочили людей
И собирали сбор богатый,
Служа молебны у «мощей».

Но день настал: гробы открыты!
И что же в них? Песок. Труха.
Монахи – грустны и сердиты.
Толпа дурацкая тиха.

Увы! погиб Задонский Тихон
И Митрофания уж нет:
Один соломою напихан,
Другой – не мощи, а скелет.

Монахи верить нас учили,
Но не в Христа, а в гниль и смрад –
И вот награду получили
За свой обман, за свой разврат.

Вы церковь создали из хлама,
И вот она во прах падет
И никогда порога храма
Не переступит наш народ.

И будет мерзость запустенья
Теперь царить в монастырях,
И будет злобное презренье
В народе возбуждать монах!

Революции грозная сила
Пред собою не знает препон:
В феврале она в щепки разбила
Николая Бездарного трон.
В октябре она смелым ударом
Соглашателей свергла во прах, –
И по селам промчалась пожаром,
И огнем расцвела в городах.
В этом огненно-грозном прибое
Гибнет старый, палаческий строй,
Но спасается в нем все живое:
Воскресает народ трудовой.
Встали все, кто был горем изранен,
Кто в слезах и крови утопал:
Сверг помещичье иго крестьянин,
Пролетарий – властителем стал.
А чтоб юная наша свобода
Не могла от врагов пострадать, –
Прозорливая воля народа
Созидает могучую рать.
И прекрасны, и чисты, и святы,
И бесстрашны в жестоком бою,
Нашей Армии Красной солдаты
Защищают свободу свою!
Перед ними враги отступают
И, заслышав железный их шаг,
Богачи свою жизнь проклинают,
Содрогаясь в роскошных дворцах.
Но зато их любовью глубокой
Любит бедный трудящийся люд,
И по всей по Руси по широкой
О них дивные песни споют.
И вовеки не будут забыты
Наших Красных Героев дела:
Ими вороги наши разбиты
И рассеяна черная мгла.
Трепещите ж, купцы и дворяне,
И поповская подлая рать:
Вы привыкли при царском тумане
Кровь народную жадно сосать, –
Но теперь не туман, – а свобода
Ярче солнца над Русью горит –
И великое сердце народа
Палачам их обид не простит.
Перед новою жизнью прекрасной
Мы свершим над злодеями суд,
И штыки нашей Армии Красной,
Угнетателям смерть принесут!
От лихих буржуазных уловок
Настрадался по горло народ,
Но теперь из свободных винтовок
Он своих палачей перебьет.
Слава Красным Солдатам – героям,
Слава нашим друзьям дорогим:
С ними новую жизнь мы построим,
С ними старую жизнь истребим!

Живем мы в глиняных лачугах,
Едим картофель в сутки раз,
Но в боевых, кровавых вьюгах
Нет никого храбрее нас!

Удел мучительный и трудный
Давно судьбой ирландцам дан,
Давно наш остров изумрудный
Подпал под иго англичан.

Нас, начиная с Уэксфорда,
Хотели превратить в рабов,
Но мы воинственно и гордо
Боролись целых семь веков.

За наши бедные селенья,
За наши древние права
Вели мы вечные сраженья, –
И все Ирландия жива!

Под вещий ропот океана,
Под песни бардов наших, – мы
Стремимся к солнцу из тумана,
К свободе рвемся из тюрьмы.

Пускай же край наш бедный, скудный
Терзает лютая судьба, –
Вовек наш остров изумрудный
Не примет звания раба.

Клянемся тенью Бейребима
И кровью братьев и отцов,
Что в бой пойдем неустрашимо
И скоро выгоним врагов!

Есть в твоих поэмах нежность
И возвышенная сила –
И прекрасная мятежность
Стих твой дивно окрылила.
Ты восстания и бури,
И России образ милый,
И покой, и свет лазури
Воспеваешь с равной силой.
Стих твой, точно шум дубравный:
Многозвучный, но единый –
И стрелой стремится плавной
К небу взлет твой Соколиный.

Веют знамена труда и свободы,
Вьются, под небом весенним пылая,
Празднуют нынче повсюду народы
Первое Мая!

Бодро и грозно рабочие песни
Льются, весь мир на борьбу вызывая.
Встань же, рабочий народ, и воскресни
Первого Мая!

Видишь – враждебные орды с востока
Движутся, гибелью нам угрожая,
Но их рабочий отбросит далеко
Первого Мая!

Праздник рабочего люда – не шутка,
Крепнет рабочая власть молодая!
Пусть же врагам будет горько и жутко
Первого Мая!

Налетает воронье лихое
С черной злобою на Русь,
Но народа сердце молодое
Отвечает: «Не боюсь».
По заводам, по глухим деревням
Весть тревожная идет,
Что опять Колчак насильем древним
Хочет поразить народ.
Что он землю отдает богатым,
А для голой бедноты
Адмиралом – царским, тароватым,
Приготовлены кнуты.
И в ответ на эти злые вести
Кровь кипит у бедняков,
И готовы все собраться вместе,
Чтоб ударить на врагов.
Тянутся натруженные руки
И к винтовкам, и к штыкам, –
Лишь бы прежней не вернулось муки,
Не пришел бы царский хам!
Принесет он крепостное право,
Разоренье и погром, –
И опять начнут попы лукаво
Издеваться над трудом.
Чует Русь Советская невзгоду, –
Оттого-то вся она
Умереть решила за свободу, –
Гнева светлого полна.
Оттого-то руки трудовые
Сами тянутся к штыкам, –
И не дастся Красная Россия
Вековым своим врагам!

Вооружившись, лютым зверем
Идет на нас буржуев рать,
Но мы в победу нашу верим
И не боимся умирать!

Над нами алые знамена,
За нами – вольный наш народ,
И нет иного нам закона,
Как на врага идти, вперед!

Вперед, друзья, за власть Советов,
За наших дорогих вождей,
На генералов, на кадетов,
На тунеядцев-палачей!

Орел мы вновь у них отбили,
Воронеж красный – наш опять,
И нашей ли рабочей силе
Пред белым сбродом отступать?

Давно ль, оружием бряцая,
Колчак нам гибелью грозил?
А после, пятками сверкая,
Через Урал перевалил?

Дадим же, братцы, наше слово,
Чтоб и Деникина прогнать
Назад – до самого Ростова,
И там его атаковать.

Там за лихие злодеянья
Нарядим суд над палачом
И прочим гадам в назиданье
Башку с «погонных» плеч снесем!

В дни, когда кипит борьба
И на фронтах льется кровь,
Ты уж больше не раба,
Ты – вся подвиг и любовь.

Там рабочий бьет штыком
Беспощадного врага,
Здесь, в тылу, ты за станком,
Непреклонна и строга.

Под знаменами труда
Бодро ты идешь вперед, –
Светлой волею горда, –
В бой за правду и народ!

Два года тружеников руки
В России новый мир куют
И кузницы великой звуки
Заснуть буржую не дают.

Бесперестанно и упорно
Свободы звенья мы куем,
И искры с трудового горна
Летят пылающим дождем.

Летят они на крыши тюрем,
На кровли банков и дворцов, –
И шар земной к жестоким бурям,
К борьбе невиданной готов.

Буржуазия от пожара
Свой мир хотела б отстоять,
Но пролетарского удара
Не отвратить, не избежать.

Долго жирные, жадные пальцы
Кулаков, фабрикантов, банкиров
В унизительной тьме нас держали.
В нищете погибали страдальцы
И безропотно кровь проливали
По приказу царивших вампиров…
Но могилы мучителя вырыв,
Мы стряхнули ярмо и восстали!

Высоко поднялись баррикады,
Преисполнена гнева и страсти –
Громко грянула песнь боевая
И – сломив вековые преграды,
Дотянулась рука трудовая
До свободы, до правды. До власти, –
И разбита на мелкие части
Угнетателей сила лихая!

Поклянемся же ныне всем миром
И своей пролетарскою честью,
И товарищей павших тенями,
Что мы больше царям и банкирам
Не дадим измываться над нами,
Не дадим обойти себя лестью
И – горящие праведной местью,
Не опустим знамен пред врагами!

Старый мир – дикой злобой волнуем
И готовит нам много уловок, –
Но в ответ мы палим по буржуям
Из рабоче-крестьянских винтовок.

Старый мир поднимает нагайки,
Шлет на нас палачей и шпионов, –
Но не могут продажные шайки
Побороть трудовых легионов.

Старый мир напрягает все силы,
Старый мир вылезает из кожи, –
Но у старого мира – могилы,
А у нас – лучший цвет молодежи!

Старый мир не сдается без боя,
Льет рабочую кровь, не жалея, –
Но в борьбе победит молодое
И добьет одряхлевшего змея!

Мстя буржуям за обиды,
Бьются красные солдаты,
Бьют жестокого врага…
А в тылу здесь инвалиды,
Жены, дети – сбились в хаты, –
А зима снежна, строга!

Так поможем же героям
И семьею тесной, дружной
Все, что можем, соберем,
Всех раздетых мы укроем
От зимы холодной, вьюжной, –
От нужды лихой спасем!

Скрываясь в сумрачном подвале,
Твердил о мщении Марат,
И речи буйные звучали
Над миром старым, как набат.

И пробужденные французы,
Заслышав пламенную речь,
Сбивали цепи, рвали узы,
Хватали пику, нож и меч.

Расправив согнутые спины,
Восстала нищета и голь,
И нож кровавой гильотины
Увидел над собой король.

Пришел черед тяжелым драмам,
Воздвигся жертвенный костер:
Маркизам, принцам, знатным дамам
Пришлось ложиться под топор.

Неукротим в священном гневе,
Круша все старое навек,
Народ гордячке-королеве
Бесстрашно голову отсек.

Поникло все во вражьем стане
Под ярым натиском толпы:
Ушли из Франции дворяне,
В подполье спрятались попы.

Декреты вольного Конвента
Вносили всюду яркий свет,
За Революцией, как лента,
Тянулся длинный ряд побед.

Но, победив, забыл Марата
Освободившийся народ –
И вот за то пришла расплата –
Наполеона тяжкий гнет.

Настало снова лихолетье,
Воскресли духом богачи,
Народ по-старому под плетью
Вникал в господское «Молчи!»

Народ по-старому сковали
Лихие цепи нищеты,
А тунеядцы пировали,
Глумясь над горем бедноты.

Теперь опять пора свободы,
Бьет Революция в набат,
И мнится: вновь зовет народы
На праздник мщения Марат!

Смотрите ж, вновь не совершайте
Ошибки страшной прошлых лет
И знамя мести не склоняйте
Вплоть до решительных побед.

Когда последнего буржуя
Лишим последнего рубля,
Тогда лишь, радостно ликуя,
Вздохнет свободная земля.

До тех же пор штыки готовьте,
Щедрее лейте вражью кровь
И правду мести славословьте,
Чтобы не стать рабами вновь!

От гулкой машины фабричной,
От мирной сохи полевой
На зов революции зычный
Сошлись мы под стяг боевой.
Мы Армии Красной солдаты,
И мы защищаем в бою
Свои деревеньки и хаты
И землю, и волю свою.
За нашу святую свободу,
За нашу Советскую власть,
Служа трудовому народу,
Не страшно в сражении пасть!
Напрасно всех стран паразиты
Пытаются нас обмануть, –
Их верные слуги разбиты
И прошлого им не вернуть.
Юденич пытался нахрапом
Рабочий занять Петроград,
Но хищно протянутым лапам
Пришлось убираться назад.
Мечтая о царской порфире,
Колчак нам, свирепый, грозил,
А ныне бежит из Сибири,
Лишенный и войска, и сил.
Деникина черная свора,
Зарвавшись дошла до Орла,
Но мы ее вышибли скоро,
И вот она вспять потекла.
Царицын и Харьков с Полтавой –
Под властью рабочей руки,
И движутся дальше со славой
Бесстрашные наши полки.
Туда, где пшеница и уголь,
Идем, оттесняя врага.
И кто нас удержит? Не вьюга ль?
Не зимние ль злые снега?
Но мы над морозом смеемся,
С пути не собьет нас метель,
Мы полной победы добьемся, –
Ведет нас великая цель.
На зов революции зычный
Собрались мы, дети труда, –
И к прежней судьбе горемычной
Народ не вернуть никогда.
Мы внемлем великим заветам,
Которые Ленин дает,
И смело за правдой и светом
Идем все вперед и вперед.
Бесстрашны, и сильны, и ловки, –
Недаром мы – дети нужды!
И дружно стреляют винтовки
Под знаменем Красной Звезды.
И будем стрелять и сражаться,
Покуда наш враг классовой
Не станет, хрипя, задыхаться
Под нашей рабочей рукой!

В грядущем году, как и в старом,
Восставший народ трудовой
Ответит могучим ударом
На каждый удар боевой.

В Советской Республике порох
Еще не иссяк до конца –
И дрогнет не раз еще ворог
Пред гневом народа-бойца!

Не выроним красного стяга,
Поднимем его к небесам,
И уж не уступим ни шага
Советской земли палачам!

Дружно соберем усилья
И к одной направим цели:
Чтоб героев наших крылья
В грозных битвах не слабели.

Мы на фронт им в помощь двинем
Толпы новых коммунаров, –
Вражьи силы опрокинем
Градом пламенным ударов!

А в тылу мы труд усилим
И старания утроим,
Хлеб сбреем, дровец напилим
Семьям признанных героев.

Цель у всех одна и та же,
Мысль одна во всем народе:
Чтоб не даться силе вражьей
И остаться на свободе.

Тыл и фронт в едино слиты,
Тыл и фронт стремятся к бою –
И навек враги разбиты
Будут нашею рукою!