Н. Денисов - Опасный груз

Первой Люба решилась и сходу,
Возмущая спокойную воду,
Упоительно плюхнулась: «Ух!»
Так и прянул упругий, застойный,
Погребной, не смертельно убойный,
Солонцовый, целительный дух!
Люба сразу в пылу и экстазе
Забурилась в целебные грязи,–
Ледниковой эпохи замес.
Следом мы полуголой ватагой
С безоглядной туземной отвагой
Погрузились в лечебный процесс.
Поврачуем суставы и спину,
Пополощем водичкой «ангину»,
Помечтаем о сытном борще...

Размышляю о жизненной связи
Идиомы «Из грязи да в князи!»,
О житье, о бытье вообще.
Рыбка в море, корыто разбито,
На Гавайях-Канарах элита,
На Соленом – «совковый» народ.
Кто ты нынче, поэт именитый?
Иль казах, «стехандрозом» побитый?
По раскладу элитному – сброд.

Тут и Люба к раскладу приспела:
Как торпеда, на берег влетела,
Заметалась, сама не своя,
Как по углям горячим босая,
Просоленные хляби пронзая
Переулочным криком:
– Змея!..
– Где Змея? – мы воззрились на воду,–
Тут пиявок не видели сроду,
А уж Змей – отродясь и вовек!
– Вон, однако! – казах замечает,
Головою, как кобра качает.
Ну, бывает, устал человек...
А Змеища по озеру рыщет:
Сатанинский оскал, а глазища! –
Позавидовать впору сове.
Мы, как зомби, недвижны и немы.
Тихий ужас... Развитие темы
Во второй судьбоносной главе.

Нет покоя на русской земле!..
Президент в самом пекле, в Кремле,
Гневно мечет державные искры.
Кто-то нынче падет под топор?!
Олигархи? Их ждет прокурор,
Пусть войдут силовые министры.
Президент в ситуацию вник.
Да еще тут какой-то мужик
Из Бердюжья звонил многократно:
«Ты давай не кремлевских чинуш,
Срочно вышли хоть пару «катюш»,
Мы ответим Змее адекватно!»
Бросил трубку:
– Ну что за народ,
Нет, самим бы в обход или вброд
Окружить! И – держаться стеною!
Посмотрел в заоконный простор:
Колыхался с орлом триколор,
Солнце встало. И пахло войною.
Ваше слово, министры войны?
А министры вошли – хоть бы хны,
Словно только пленили Хаттаба.
– Дайте карту...
Бледней белены
С точной картой возник из стены
Офицер Генерального штаба,–
Указал на «квадрат» и «дыру»,
На жестокие промахи ГРУ[4],
Обретая присутствие духа;
– У Змеи нынче самый балдеж!..
Погранцы не сработали то ж,
Проморгали. И вот тебе плюха!..
– Успокойтесь, я поднял полки,
Как Верховный, согласно закона!
Напружинились силовики,
Встрепенулись орлы на погонах.
– Поручаю, товарищи, вам...
Оцените серьезность момента!
Приосанились, руки по швам,
И глазами едят президента.
Оба-двое готовы в бою
Хоть сейчас умереть на Соленом:
– До седьмого колена Змею истребим!
– И зачистим ОМОНом!
– Хорошо...
У Генштаба вопрос?
– Пару слов в дополненье картины:
Вот «Головка[5]», вот «Савинский мост[6]»,
Здесь фугас, тут магнитные мины.
Моджахеды!
Легко заключить:
Для терактов забросили банду...
Исключается! Будем «мочить»!
Передайте дословно десанту.

Но недаром зияла «дыра»,
А в дыре однозначно сквозило,
Чтобы войско не только «ура!»,
А набором калибров разило!
Для острастки нашли моряков,
А для шмона и общих затирок –
Три телеги латышских стрелков
И отряд вертухаев с Бутырок.
Жириновцев ловили везде,
Чтоб бесстрашно – без шума и пыли –
Поплескались в целебной воде,
Сапоги да и морды помыли.
Провожали, как на целину,
По саперной вручали лопатке...
Словом, третья глава про войну,
Про Змею. И подробности схватки.

В тот же час зоревой на «Тойоте»
Сам глава – ну, ребята, даёте! –
Прикатил из района и сник,
Мол, бензина последняя банка,
А нужна и солярка для танка,
А еще – этот странный старик! –
В чем душа-то, а посох – в зените,
Столько ярости, что, мол, творите!
Отцепился от деда с трудом
И – на «газ», инцидентов хватает,
Скоро наш президент прилетает,
Что не так, объясняйся потом!..
Ну, поэт, забабахал ты дело!
Где Змея? Не видать. Присмирела.
В кои веки хоть ягод поем...
И пошел на лужок. А машины
С ревом-грохотом прут из Ишима –
Боевые – советских систем.
Как положено, включены фары.
Субмарину, как груз бочкотары,
По частям на «Камазах» везут,
Соберут и нацелят торпеды.

Русский дух не учли моджахеды,
Словом, амба и Гитлер капут!
Степь желта, как прищур азиата.
В небе гул.
– Перехватчик, ребята!
(Да, Змее не сносить головы).
По ракете на крыльях, конечно,
Вот пикирует: ужас кромешный!
Ну долбай же, соколик! Увы.
Взмыл под облако.
Вольному воля. Разворот и... заходит на поле,
Где ячмень рос, а нынче осот.
С горстью ягод, кипящий, как чайник,
Подоспел и районный начальник.
Буря пыли. И – сел самолет!

Вот и САМ он. Сошел неторопко:
Гермошлем, чемоданчик и кнопка
Государственных ядерных сил.
Посмотрел на казаха устало,
Любе руку пожал, засияла!
– Одолеем? – у братьев спросил.
Мы давно уж при экипировке:
По хорошей в руке монтировке,
И «ЗИЛок» – два ведущих моста!
Как в песок истекают минуты.
Снова гул в небесах. Парашюты.
И Верховный сказал:
– От винта!
Чика в чику, в железные сроки –
ВДВ приземлились в осоке.
Вот вам Ханко и новый Хасан!

Все сошлись – и секретная «Кобра»,
И береты Спецназа и Собра,
И кой-где пиджаки партизан.
Донный ил БМП – не преграда,
Но вначале ударили «Грады»,
Из-под солнца добавили «Су».
Взвыла адом озерная тина.
За отсеком отсек – субмарину
Враз собрали в прибрежном лесу.

«По местам!» – и подлодка ликует,
Сам Верховный кувалду целует,
Как зеленый матросик-черпак[7]!
Пусть дрожат моджахеды-шакалы:
Президент на борту! Адмиралы
Твердо держат Андреевский флаг!
Слабоват лишь вопрос провианта.
Но тотчас сундуки-интенданты
Приступили к закупке скота.
В бурном натиске кончили дело,
Перещупали страждущих девок,
ППЖ[8] завели. Лепота-а!

Постановка врага на колени
Поручалась чекистам Тюмени,
В ноль часов доложили:
– Сдались!
В Окунево – в ДК гарнизона –
Ждали враз Пугачеву с Кобзоном.
Тут салют! И без них обошлись.
Слава нам!
Но в истерике «ящик»:
«Где наличие трупов смердящих?
Кем был отдан преступный приказ?
Где кредиты Всемирного Банка?..»
В ФСБ позвонили: – Лубянка?
– Да, Дзержинский! Я слушаю вас...
«Ящик» в панике «выпал в осадок»,
Многим драпать пришлось без оглядок,
Только баксы и чад прихватив.
Тридцать «Боингов» взлет запросили!
Вскоре шутку ЧК раскусили, –
И своим дал отбой Тель-Авив.
А в полках в пацифистском угаре
Комитет матерей комиссарил,
Генералам давал трепака.
И Генштаб, ошалев в перебранке,
Дал согласье распиливать танки,
Но броня оказалась крепка...
На Соленом жарища, истома.
Но азартно добытчики лома
Копошатся в грязи и траве.
А Змея где?
В «дыру» ускользнула.
Нас-то ладно, державу обула.
Обратимся к последней главе.

Лет пяток бы назад – забухал,
Эвон как обернулись леченья!..
Но однажды, как раз на Успенье,
По селу старичок шкандыбал
С посошком и в своем направленьи!
Просветленный, открытый мирам,
Вроде Ленина, кепка в кармане.
Вижу, топчет тропинку за рям[9] –
На погост, где у нас двоедане[10].
Богомолец? Похоже! С сумой,
От которой шалеют собаки.
Присмотрелся я, Боже ты мой,
Не поверите, Павел Замякин!
– Дедка Па-а-вел!
– Да ты не базлай...
Он! Сосед наш!
Не мог обознаться...
– Ты зачем же опять, Николай,
Фулюганишь? А мне отдуваться!..
– Ты живой, что ль? – пытаюсь обнять.
– А не знаю, схороненный, вроде?!
Но, как видишь, спокой исполнять
Ни хрена, брат, и ТАМ не выходит.
То овечки, холера возьми,
Забредут, то мычат телятишки.
Тут война! Я уперся костьми
В домовину и – в сторону крышку.
Вылез: что это? Новый потоп?
Нет, смотрю, расторопней решили,–
Еропланы, туды вашу в гроб,
И орудья! Всего наташшили.
Рвут, где попадя, бомбы, тротил...

Долбанули б по энтому клану!
А Змея? Я уж всяко судил:
Может, Ельцин диканился спьяну?..
Балабоним себе, ворошим
Черт те что, а все ближе к итогу.
Поздний рейс «Окунёво – Ишим»
Тормознул.
– Поезжай себе с Богом!
Догорал на закатной золе
Короб солнца. И вот уже нету.
Поползли, умножаясь в числе,
Гады мрака и нежить куветов.
– Ну поперли! И удержу нет.
Ты ступал бы, Никола, не мешкал...
– Что-то ж было на озере, дед?
– А не знаю...
Скорей всего – вешка.
Эк поверили бабе – Змея!
Ну бомбить – моджахеды, угрозы!
Там же, помнишь, зимой полынья,
Не берут никакие морозы...
– Слушай, дед, от твоих повестей
Впору выпить змеиного яда...
– Не вмастил, знать?
Язык без костей.
Ну да ладно, поправишь, как надо!
Тут и канул он. Ужас и шок: Только зрил ведь?!
Везде обыскался, Никого!
Лишь в траве посошок
Зло шипел и в колечки свивался.

Ждете правду сермяжную, суть?
Многим пали награды на грудь!
Был Указ. Фейерверк из орудий.
Все бывает в родимом краю...
Видит Бог, услежу и Змею,
Покараю. Поспорим о сути.
Столь уж гадов низвержено в ад:
Губишь головы, снова шипят!
Глянешь на руки – руки в кровище!
В черной крови и плаха стола,–
Лезут, лезут и несть им числа:
Сатанинский оскал и глазища!