Новобрачные
Муж
Жизнь моя, на исходе вечер,
Подойди! Счастье первой встречи,
Несравнимо ни с чем оно.
Глаза, что ресницами скрыты,
Подыми, – друг на друга открыто
Нам смотреть отныне дано.
Не робей, мне себя вверяя.
Наши сердца, замирая,
Слиться должны в одно.
В забытьи мы, одни на свете,
Тянем мед из одних соцветий,
Этот мед – как вино.
От рожденья пламя разлуки
Обрекало сердце на муки,
С той поры оно спалено.
Одинокий, я жил в пустыне.
Жажду мне утолять отныне
В море юной любви суждено.
Ты, редчайшая из жемчужин,
Скажи: «Только ты мне нужен,
Лишь тобою сердце полно!»
Я в объятьях голубку спрячу…
Стой! Куда ж ты уходишь, плача?
Жена
Няня ждет. Спать пора давно!
Муж
Любимая, что с тобою?
Что лишило тебя покоя?
Чем, скажи, ты огорчена?
Не росинки ли слезы эти,
Что роняет в траву на рассвете,
Потеряв звезду, вышина?
Иль, укрывшись зеленой завесой,
Это плачут богини леса,
Оттого что прошла весна?
Или память, сложив ладони,
Над могилой надежды стонет,
Слезы льет над ней, смятена?
Не звезда ль это, падая в бездну,
На бездушный холод небесный
Ночи жалуется, грустна?
Бледность эта откуда, истома?
Жена
Я забыла котенка дома,
Как я буду играть одна?
Муж
Чарам юной красы покорны
Даже травы. На ложе из дерна
Что ты делаешь, жизнь моя?
К пальме ты прислонилась устало,
На горячий висок упала
Непокорных волос струя.
Возле ног твоих в нетерпенье
Вьется ключ. Неумолчно пенье
Переливчатое ручья.
Солнце в мареве зноя слепнет.
Сладко дремлешь под плеск и лепет
Ты в объятиях забытья.
Вижу: в блеске твоем увяли
Сорванные цветы шефали,
Ароматом тебя поя.
Доплести гирлянду не можешь,
Все о чем-то грустя, тревожась,
Чей-то образ в душе тая.
Грусть о ком навевает, – ответь мне, —
Качая подвески, ветер?
Кем согрета мечта твоя?
О ком это шепчутся пчелы?
Перед ульем их пляс веселый,
Непрестанная толчея.
В тишине прохладного сада
Что, скажи, ты припомнить рада?
Речь тебе вспоминается чья?
Сад безмолвствует. Пали росы,
Что ты делаешь здесь, откройся!
Жена
Муж
Недомолвки мне нестерпимы,
Поделиться хочу с любимой,
В сердце радость и боль накопив,
Не по силам мне бремя это,
Дорогая, я жду ответа
На мучительный свой призыв!
Утро всходит, росу роняя.
И в душе, почему – не знаю,
Чувств весенних высок прилив.
Ветер молит бутон малоти[7],
Льнет к атласной упругой плоти,
Лепестки прохладой обвив.
Не молчи, не ввергай в унынье,
Пусть надежду сулит отныне
Взор твой ясный, что так пуглив.
Полуробко, полусмущенно
Сердце другу открой, спаленный
Дух мой ласкою оживив.
Безутешно, всегда несыто,
Для тебя мое сердце открыто,
Дорогая, пока я жив;
Твоему повинуясь слову,
Сделать все для тебя готово.
Окрыляет любви порыв.
Жизнь отдам, чтобы клад бесценный
Отыскать тебе во вселенной,
Все препятствия сокрушив,
Пусть же воля твоя свершится,
Что ты мне повелишь, царица?
Жена
Дай еще мне немного слив!
Муж
Твоего участья лишенный,
Ухожу я, опустошенный,
Любви покидаю храм.
Пусть сердце твое как льдинка —
Быть может, хотя б слезинка
К твоим упадет ногам?
Постигнешь ли боль разлуки?
Протянешь ли вслед мне руки,
Дав волю любви словам?
Проснется ли чувств томленье?
Узнаешь ли сожаленье,
Что пришлось разлучиться нам?
Найдешь ли себе отраду
В тишине безлюдного сада,
Где место одним лишь снам,
Где век тоске не уняться?..
Чем сможешь ты там заняться?
Жена
Из книги «Золотая ладья» («Шонар тори»)
1893
Хлещет ливень, и мрак небеса заволок.
Я стою у реки. О, как я одинок!
Мой урожай был к сроку сжат,
У ног моих снопы лежат.
Река размыла перекат,
Блещет стремнины клинок.
Хлещет ливень. Я жду. Я до нитки промок.
Я один на пустынном прибрежном лугу.
Что на том берегу – разглядеть не могу.
Чуть вырисовывает мгла
Штрихи деревьев у села,
А хижины заволокла.
Здесь, на этом пустом берегу,
Ни души. Я один на прибрежном лугу.
Чу! Над бездной реки чья-то песня слышна!
Я узнал эту песню! Все ближе она.
Над лодкой парус распростерт,
Он реет, он полетом горд.
Бессильно бьется в твердый борт
Речная волна.
Эта песнь мне знакома! Все ближе она!
Друг мой, в какой направляешься край?
Погоди! Прошу тебя – не уплывай!
Хотя б на миг причаль! Постой!
Возьми мой урожай с собой!
Потом отчалишь в край любой.
Только мой золотой урожай
Ты в ладью забери. Хочешь – людям отдай!
Все возьми. Все тебе до зерна отдаю.
Погляди, нагрузили мы лодку твою,
Я здесь трудился столько дней!
На ниве я стою своей,
Ни колоска теперь на ней.
Я один у причала стою.
Ты возьми и меня в золотую ладью!
Места нет, места нет, слишком лодка мала,
Много места поклажа моя заняла.
Наш край безмолвен, а над ним
Клубятся тучи, словно дым.
Над полем я стою пустым,
Все я отдал дотла.
Далеко золотая ладья уплыла.
Пропыленный, косматый безумец идет,
Он жаждет в пути камень пробный найти,
Губы сжав, шагает вперед и вперед,
Он бесплотен, как дух, безмолвен и глух,
Лишь глаза не погасли. Горят в ночи,
Словно два светляка, словно два уголька,
Каждый камень ощупывают их лучи,
К тем, кто бедно одет, в людях жалости нет,
Не накормят, не пустят тебя на порог.
Ты в пыли, в грязи – ни о чем не проси,
Кто к тебе снизойдет? – ты нищ и убог!
Сколько бед и невзгод! Но скиталец бредет,
Гордится свободою и нищетой.
Он всегда презирал благородный металл,
Пробный камень дороже казны золотой.
Море вздыбилось, море скитальцу грозит,
На пути, как стена, вырастает волна,
Глядит, не мигая, бездонный зенит,
Хохочут ветра, и с утра до утра
Море злобно смеется оскалом волны.
Над сверканьем вод утром солнце встает,
Вечерами всплывает светильник луны.
Стихнет шторм – и тогда что-то шепчет вода;
Океану поручено тайну беречь,
Но поведать он рад, где скрывается клад.
О! Когда б могли мы понять его речь!
Не томясь, не скорбя, он поет для себя,
Увлеченный пеньем, забыл обо всем.
Люди шли, кто куда, прошли – ни следа.
Странник ищет камень и ночью и днем.
По преданью, возник в незапамятный год
Первой звездочки свет (так золота след
На поверхности пробного камня сверкает).
И один за другим к прибрежьям седым
Любопытные боги и духи пришли,
Поглядели на дно – в пучине черно;
Стояли в молчанье, склонясь до земли;
Тих был моря напев. Тогда, осмелев,
В пучину они погрузились – и вмиг
Устремились ко дну, возмутив глубину,
Взбаламутили вечный подводный тайник,
А из пены густой, блистая красой,
Лакшми[8] вышла – богиня с ясным челом.
Здесь, у пенистых вод, нынче путник бредет,
Пробный камень ищет и ночью и днем.
Он устал, но встает и шагает опять,
Сколько минуло лет! – камня пробного нет,
Нет надежды – осталась привычка искать.
Так всю ночь напролет птица друга зовет,
Но, навеки покинута, вечно одна,
Не умолкнет и днем, тоскует по нем,
Нет надежды – и все же поет она.
Океаном века́ правят боль и тоска,
Он кого-то зовет – не зная кого.
В пустынный простор он объятья простер,
Вечный поиск – предназначенье его.
Мир в движенье всегда – звезд кочуют стада,
Вечно ищет кого-то в скитанье своем,
Так над пеной морской, забыв про покой,
Странник ищет камень и ночью и днем.
Как-то встречный мальчишка кричит:
«Постой!
Где ты цепь эту взял? Сверкает металл.
Опоясан ты цепью, видать, золотой!»
И тот – потрясен: явь или сон?
Золото?.. Цепь ведь железной была!
Он ощупал ее – золотое литье!
Странное дело! Как цепь тяжела!
Мутным стал взор, руки путник простер
И, рыдая, упал на дорогу, во прах.
Труден был путь. Тот миг не вернуть,
Когда камень заветный держал он в руках!
Брел ночь он и день, трогал каждый кремень,
Не глядя, прикладывал к цепи своей.
Как тут горю помочь? Отбросил он прочь
Пробный камень – один меж сотен камней!
Солнце сонно садится над ясной водой,
Позолочен простор, весь в огне кругозор.
Снится тихому вечеру сон золотой.
Человек изнемог, но бредет на восток,
Снова ищет он то, что, найдя, не нашел.
Изможден, изнурен, сутулится он,
Сердце высохло, словно поверженный ствол.
Тропы тянутся вспять, ни души не видать,
Тропы тянутся из ничего в никуда.
Пути далеки, бескрайни пески,
Ночь окутала мир, ни пути, ни следа.
Быть полжизни в пути, мысля: «Только б найти!»
На миг прикоснуться, не зная о том!
И полжизни опять тому же отдать, —
Пробный камень разыскивать ночью и днем.
